Роскошные розы увядают, с игрушечного робота слезает краска, оставленный без присмотра велосипед ржавеет. Затем вкрадчивый голос диктора призывает покупать книги. Потому что времени они неподвластны и всякий раз радуют обладателя. Так выглядит рекламный ролик, созданный израильским Министерством культуры на деньги налогоплательщиков и демонстрирующийся в прайм‑тайм.

За своеобычным произведением в жанре социальной рекламы скрывается целая законотворческая и коммерческая драма, сюжет которой можно описать одним предложением: «Среди евреев тоже бывают дураки». Но начнем по порядку.

6 февраля 2014 года вступил в силу Закон о защите литературы и писателей в Израиле. Для простоты — «книжный закон». Отныне любое произведение, изданное в еврейском государстве, в течение 18 месяцев с момента выхода в свет не может продаваться со скидкой. Цель данной инициативы — цитирую: «Обеспечить израильским писателям достойное вознаграждение за созданные ими произведения, сохранить культурное разнообразие при публикации и распространении книг и дать возможность читателям выбирать книги в соответствии с их желаниями и вкусами».

В переводе с канцелярита: законодатели, среди которых преобладали депутаты левого спектра израильской политики, хотели положить конец популярным акциям вроде «Три книги за 80 шекелей» или «4 книги за 100 шекелей». Поделите на четыре, и получите долларовый эквивалент. В стране, текущей молоком и медом, но не особенно щедрой на вознаграждения литераторам, доходы писателя определяются конечной стоимостью книги, помноженной на число проданных экземпляров. По словам журналиста Ханоха Даума, его книга «По дороге жизни», ставшая бестселлером, разошлась в 30 тыс. экземпляров. Автору, который работал над ней несколько лет, досталось аж 72 тыс. шекелей (18 тыс. долларов, годовой доход дворника).

Политики полагали, что отмена акций никоим образом не отобьет желания знакомиться с новинками израильской литературы. Но благими намерениями вымощена дорога в ад, который не преминул наступить. Через год после того, как «закон о книгах» начал действовать, были опубликованы ужасающие данные: объем продаж книг упал на 35%, было выпущено новых книг на 60% меньше по сравнению с предыдущим годом, сети книжных магазинов объявили о снижении общего объема продаж на 11–20%. Особо болезненный удар был нанесен по детской литературе. Платить за одну книгу 60 шекелей вместо 100 шекелей за четыре наименования, как раньше, родители были явно не готовы. Любимое чадо перебьется. Тем более в эпоху планшетов с игровыми приложениями.

Ханоху Дауму забвение и голод не грозят. Он пишет статьи, работает на радио и ТВ. А вот начинающим авторам «книжный закон» подписал смертный приговор. Издатели разводят руками: мы не хотим рисковать, за полную цену ваше нераскрученное произведение никто не купит, а ждать восемнадцать месяцев мы не можем. Ибо корректорам, иллюстраторам, работникам типографии и распространителям надо платить прямо сейчас.

В ожидании ярмарки

У несведущих людей (к которым, вне всякого сомнения, относятся инициаторы «Закона о книгах») может создаться впечатление, что в старые добрые времена книги расхватывались и за полную цену, а писатели, соответственно, зарабатывали миллионы. Однако опрошенные мной немолодые израильтяне, активные участники литературных интернет‑форумов, рисуют принципиально иную картину.

«Мой отец работал в поликлинике, которую курировал всеизраильский профсоюз “Гистадрут”. В те годы членам профсоюза полагалась скидка на книги, выпущенные издательством “Ам овед”. Других книг дома не было, разве что школьные учебники. К счастью, в нашем районе действовала неплохая библиотека», — рассказал шестидесятилетний житель Рамат‑Гана. Его иерусалимский сверстник был более категоричен: «Пока не начались льготные акции, переводных изданий было раз, два и обчелся. Я даже написал гневную статью в газету “А‑Арец”. У нас дома хватало книг, но родители покупали их в букинистических магазинах, со вторых рук». Проживающая в Беэр‑Шеве учительница вспомнила, как родители приобретали разве что детскую литературу: «За остальными книгами я и они ходили в библиотеку. Раз в году проходила книжная ярмарка, там можно было обзавестись книгами по льготным ценам».

В начале 1990‑х ситуация отличалась ненамного. Книгоноши, которые ходили по квартирам и предлагали печатную продукцию по ценам ниже, чем в магазинах, пресловутая книжная ярмарка раз в год, наконец, библиотеки. Сорокалетний рес­пондент честно признался, что вообще не читал литературу на иврите: «В нашем районе проживало немало иммигрантов из США, я одалживал у них книги. За счет этого хорошо знаю английский». Его сверстник вспомнил, что правонастроенные родители подписались на левую газету «Давар» исключительно из‑за книг, которые были доступны читателям за полцены.

Израильские законодатели в качестве примера для подражания кивали на «закон Ланга», который был принят в 1981 году во Франции. На родине Бальзака и Дюма стоимость книг регулируется государством, а максимальная скидка ограничена 5%. Одна лишь незадача: во Франции проживает 66 млн человек, в Израиле — всего 8 млн. Из них 17% являются мусульманами, которые довольствуются книгами на арабском. Среди евреев около 30% — иммигранты, в массе своей предпочитающие литературу на родных языках. Под очередной статьей о фиаско «книжного закона» можно найти немало циничных комментариев с призывами учить русский и скачивать книги на халяву.

Вычитаем тех и этих. Ультраортодоксы составляют 9% от общего числа еврейского населения. Смело вычеркиваем их из списка потребителей секулярной литературы. Среди обычных религиозных граждан (10% от населения) вычеркнуть можно четверть или треть. Да и для всех остальных в век многоканального телевидения и скоростного интернета чтение книг стоит далеко не на первом месте в списке развлечений.

Таким образом, взрослая читательская аудитория всего Израиля, которая способна приобретать книги для себя и детей, составляет миллиона два. Для сравнения: именно столько человек проживает в одном, отдельно взятом Париже.

На Запад!

Как мы помним, «книжный закон» обещал дать возможность читателям выбирать книги в соответствии с их желаниями и вкусами. Намекая, что четыре книги за 100 шекелей являются своеобразным котом в мешке, когда вместе с одним, ну, двумя стоящими наименованиями читателю впихивают проходные и малоинтересные произведения. Однако еще в 2012 году публицист Нехемья Штрасслер предупреждал, что в случае реализации закона выбор уменьшится. Материально обеспеченные израильтяне продолжат покупать новинки, поскольку при зарплате адвоката разница между 35 и 80 шекелями не столь существенна. «Жители тель‑авивского бульвара им. Ротшильда будут читать книги, которые станут недоступными участникам демонстраций, проходивших в этом районе», — писал Штрасслер.

Данные, опубликованные в ведущих газетах, свидетельствуют о правоте публициста. По опросам, число покупателей, готовых выложить за новинку ее полную стоимость, увеличилось всего на 5%. Все остальные либо приобретают в рамках той или иной акции старые книги, на которые закон не распространяется, либо заново открывают для себя библиотеки.

Впрочем, у «книжного закона» есть и неоспоримый, косвенный плюс. В пику обычным магазинам с их дороговизной начали открываться и активно развиваться сайты по продаже книг в электронных форматах. Пока что бестселлерами там и не пахнет, но вменяемые цены, от 15 до 40 шекелей, выглядят привлекательно. А израильские писатели, так и не сравнявшиеся в доходах с Джоан Роулинг и Стивеном Кингом, начали переводить собственные сочинения на английский и размещать на сайте «Амазон». Раз уж не видать им трудовых шекелей, может, доллары и евро окажутся более сговорчивыми?