В 1910 году поэт Семен Григорьевич (Шимен‑Шмуль Гершевич) Фруг прислал журналисту и мыслителю Василию Васильевичу Розанову переведенную им, Фругом, «Агаду». Вероятно, он знал об интересе Розанова ко всему еврейскому и рассчитывал на рецензию.

В это время Фруг писал в основном на иврите, громкая слава его среди русской публики была уже позади. Но лет за 15 до того он был известен «всей читающей России» и считался достойным наследником самого Надсона. Его хвалили ведущие критики, у него вышло и неоднократно переиздавалось прижизненное полное собрание сочинений в нескольких томах. В общем, Фруг имел все основания полагать, что Розанов прекрасно понимает, кто он такой.

На присланную Фругом книгу Розанов откликнулся благодарственным письмом. Благодарность, впрочем, получилась специфически розановская, граничащая с оскорблением.

В первой же строчке Розанов называет адресата Соломоном Гавриловичем. Даже не так: «С(оломон?) Г(аврилович?)». Мол, письмо ваше подписано инициалами, а сам я знать не знаю, кто вы такой. Но обращаться просто «С. Г.» невозможно, так что дайте‑ка я попробую угадать. Так, еврейское имя на С… Уж не Соломон ли?

Дальнейший текст письма тоже вряд ли мог обрадовать Фруга. Розанов сообщает, что всегда мечтал иметь «Агаду», но вообще‑то все это он уже читал в Талмуде в переводе Наума Переферковича, и там изложение ему понравилось гораздо больше. Впрочем, в самом конце он меняет гнев на милость и просит своего корреспондента прислать по выходе вторую часть «Агады».

Кстати, фамилию своего любимого Переферковича Розанов тоже с характерным для него презрением к мелким подробностям пишет то через «е», то через «и».

Публикуемое письмо хранится в РГАЛИ. В архивной описи оно значится как «Письмо Розанова Василия Васильевича к Фругу Соломону Гавриловичу».

Только что приехав в Спб., спешу поблагодарить Вас, С(оломон?) Г(аврилович?), за «Агаду», приобрести которую всегда хотелось мне. Но вообразите: ведь это то самое или в том роде, что у Периферковича мелкий шрифт в Талмуде. Там я этот мелкий шрифт с бесконечным интересом читал: крупный («Галахи»?) — скучен, а мелкий — поэтичен и прелестен. Но как «бриллиант среди пустышек» лучше горит, чем подряд 100 бриллиантов на рукаве красавицы, так и у Переф[ерковича] это мне больше понравилось, чем у Вас. Именно у Вас — «сплошь», точно «нарочно», а там — сама жизнь рассыпала или «просыпала на ходу» жемчужины. Но спасибо — и не откажитесь прислать 2‑ю часть. В. Розанов.