«У Франции хватает и своих проблем. Мы не можем взвалить на себя бремя по приему девяти или десяти тысяч безработных из Германии. Более того, немалая их часть — отбросы общества, которые не принесли пользы своей бывшей родине и не принесут нашей». Эти слова в 1935 году произнес Жак Эльброннер, глава Консистории — официального органа еврейских общин Франции. Под «безработными» и «отбросами» подразумевались еврейские беженцы из нацистской Германии.

История — коварная штука. Последние 15 лет приморские города Израиля превратились в пристанища для французских евреев, которые бегут от традиционного европейского антисемитизма и активно поднимающего голову исламского терроризма. Уроженцы страны не спешат принимать новых граждан с распростертыми объятиями. Истории о «наглых нуворишах, скупающих квартиры» и «лоботрясах, которые приехали, чтобы сидеть на пособии по безработице» омрачают атмосферу Ашдода и Нетании.

Но не будем забегать вперед. Активное послевоенное формирование еврейской общины Франции шло в двух направлениях. В Париже и предместьях осело около 80 тыс. перемещенных лиц из Восточной и Центральной Европы. После создания Государства Израиль и всплеска антисемитизма в арабских странах во Францию переехало около 19 тыс. евреев Египта. Шестидневная война, с одной стороны, и получение бывшими французскими колониями независимости — с другой обернулись для еврейских общин Туниса, Алжира и Марокко небывалым ростом юдофобских настроений, и 235 тыс. выходцев из этих стран воспользовались моментом для переезда в безопасную в те годы Францию.

На сегодняшний день численность французской еврейской общины оценивается в 478–700 тыс. человек. По данным Министерства абсорбции Израиля, каждый год в страну прибывают от 3 до 9 тыс. иммигрантов. С учетом роста антисемитизма алия может составить несколько десятков тысяч человек ежегодно. Опрос двухлетней давности показал, что эмиграции противятся лишь 33% евреев Франции.

Как выглядит среднестатистический израильтянин французского происхождения? В основном речь идет о молодых людях: 36% от общего числа составляют лица в возрасте 20–44 лет, 31% — дети и подростки. В плане проживания выходцы из Франции предпочитают приморские Нетанию и Ашдод (26% и 15% соответственно), Иерусалим (25%) и Тель‑Авив (14%).

Причиной межэтнических трений между новоприбывшими и уроженцами Израиля служат два основных фактора. Первый — пресловутое алжирское, тунисское и прочее происхождение подавляющего большинства «французов». На стереотипных галантных месье в берете, целующих дамам ручки, они не похожи. В израильском сленге укоренился насмешливый термин «царфокаи», составленный из слов «царфати» (ивр. «француз») и «мароккаи» («марокканец»). Официанты в ресторанах крупных городов отмечают как стильную одежду посетителей, общающихся на языке Гюго и Робеспьера, их готовность долго и широко кутить, так и крикливость, непредсказуемый темперамент, а также скупость при начислении чаевых.

Вторым фактором, который не способствует безболезненной интеграции, является неумение среднестатистического израильтянина отличить еврея‑иммигранта из Франции от аналогичного еврея, но туриста. Последние, будучи людьми зажиточными, массово скупают квартиры в тех же Ашдоде и Нетании. Цены рас­тут, большую часть времени апартаменты пустуют — на фоне общего жилищного кризиса в Израиле в глазах аборигенов это выглядит недопустимым мотовством.

В плане политических воззрений имеет место любопытный парадокс. С одной стороны, выходцы из Франции придерживаются консервативных взглядов. Среди французских евреев немало религиозных и соблюдающих в той или иной мере постулаты иудаизма. По данным израильского Министерства образования, 36% детей выходцев из Франции получают образование в государственных религиозных учебных заведениях, 32% — в независимых ультраортодоксальных. Прибавим к этому печальный опыт соприкосновения с мусульманской общиной в стране исхода и получим идеальный электорат правых израильских партий. Таких, как «Ликуд», «Еврейский дом» и неудавшийся проект экс‑главы партии «ШАС» Эли Ишая и экс‑члена «Еврейского дома» Йони Шетбона «Яхад». Кстати, в ходе избирательной кампании Шетбон, сын французских иммигрантов, появлялся на страницах общинной прессы чаще, чем действующий премьер‑министр Биньямин Нетаньяху.

Французские евреи прибыли в Израиль для совершения алии. Аэропорт Бен‑Гурион, Тель‑авив. Июль 2015. Фото Оффера Вакнина

С другой стороны, экономика Франции во многом социалистическая. Израильские эксперты отмечают, что выходцам из этой страны непросто приспособиться к неолиберальным израильским реалиям. Концепция государства всеобщего благосостояния канула в небытие, и иммигранты не могут рассчитывать на щедрые субсидии, пособия, массированное спонсирование образования и здравоохранения, как это было принято в стране исхода.

В начале 1990‑х популярным анекдотом о выходцах из СССР являлся следующий: «Если по трапу самолета спускается человек со скрипкой, он скрипач. Если человек спускается с пустыми руками, он либо пианист, либо инженер». Среди выходцев из Франции активно представлены работники в сфере торговли и услуг (27%), врачи (6%), адвокаты (6%), учителя (3%), деятели искусства и спорта (2%). Число неквалифицированных работников достаточно высоко — 28%.

Новые граждане еще не успели вписаться в израильское общество. Однако среди иммигрантов предыдущих волн есть немало ярких фигур. Классический французский стиль в СМИ олицетворяет Иммануэль Гальперин, уроженец совсем даже не Парижа, а Самарканда. Мать Гальперина — родная сестра бывшего премьер‑министра Израиля Менахема Бегина. Гальперин появился на свет в эвакуации, после Второй мировой войны семье удалось переехать во Францию, а первый урок иврита 18‑летнему еврейскому парижанину дал гастролировавший в стране де Фюнеса и Генсбура актер Йоси Банай.

Иммануэль Гальперин оказался чрезвычайно способным учеником: после переезда в Израиль он был призван в армию, где работал военным цензором. Затем он изучал юриспруденцию и литературу в университете, подрабатывая редактором на радиостанции «Голос Израиля». Постепенно Гальперин стал одной из центральных фигур на Первом канале ИТВ. В 1981 году редакция «Голоса Израиля» получила сообщение о том, что ВВС Израиля разбомбили ядерный реактор «Осирак» на территории Ирака. Коллега Гальперина поначалу воспринял новость как попытку неудачного розыгрыша, и тогда Гальперин задействовал семейные связи, чтобы лично обратиться к действующему премьер‑министру и собственному дяде Менахему Бегину.

Не менее примечательной личностью является Шмуэль Флатто‑Шарон, который и после 40 лет жизни в Израиле разговаривает на иврите с сильным акцентом. Флатто‑Шарон, урожденный Шмуэль Шаевич, появился на свет в Лодзи в 1930 году. Девятью годами позднее семье удалось бежать во Францию и выжить во время гитлеровской оккупации. Шмуэль Шаевич к тому времени стал Сами Флатто и после школы торговал сигаретами. К 25 годам он был миллионером, владельцем заводов и ресторанов.

В Израиле Флатто оказался после того, как против него было возбуждено дело об укрытии налогов. Чтобы сделать собственную экстрадицию невозможной, Сами Флатто пере­именовался в Шмуэля Шарона, создал партию «Мир и развитие» и избирался в кнессет 9‑го созыва благодаря двум посылам: «Спасите меня от антисемитов в рядах французского правосудия» и «Я построю вам дешевое жилье». Кстати, личным помощником Шмуэля‑Сами Флатто‑Шарона был молодой и амбициозный иммигрант из СССР Шабтай Калманович.

В национально‑религиозном секторе одним из ведущих раввинов является уроженец французского Лиона Шломо Авинер (Лангауэр). Он родился во время нацистской оккупации, в 16 лет поступил в университет, где получил диплом инженера. Авинер работал в центре ядерных исследований и служил в ВВС Франции. В Израиль одаренный молодой человек переехал в возрасте 23 лет, получил звание раввина и дослужился в Армии обороны Израиля до лейтенанта. Сейчас раввин Авинер является одним из столпов религиозного сионизма и создателем проекта «СМС‑респонса», в рамках которого он отвечает на алахические вопросы, отправляемые в виде СМС‑сообщений.

Тем временем в самой Франции евреи активно готовятся к переезду. По словам Даниэля Бен‑Хаима, главы представительства Еврейского агентства во Франции, в одной из крупных синагог Парижа ежегодно проводится церемония прощания с прихожанами, отправляющимися в Израиль. Главный раввин Франции вписывает их имена в специальный свиток, который торжественно вручается израильскому послу. Бен‑Хаим отмечает, что в еврейских школах страны на чемоданах в буквальном смысле сидят 5–10% учеников.

Превратится ли побережье Нетании в Ривьеру? Окажут ли выходцы из Франции активное воздействие на израильские культуру, науку и бизнес? Время покажет. Soyez le bienvenu, добро пожаловать, братья!