Одинокое дело

Михаил Майков 20 июля 2014
Поделиться

13 июля в Йоханнесбурге на 91-м году умерла писательница Надин Гордимер.

Надин Гордимер всю жизнь повторяла, что она в первую очередь писатель, а не политик, но, как выясняется, ей мало кто поверил. Никто не ставит под сомнение литературные достоинства ее произведений, но все же журналисты куда охотнее говорят о ее активизме и дружбе с Манделой, а «Wall Street Journal» и вовсе поместил некролог Гордимер в рубрике «Политический дневник».

Как ни парадоксально, такой репутации немало поспособствовал нобелевский комитет, вручивший ей премию по литературе в 1991 году, сразу после освобождения Манделы и начала межрасового диалога в ЮАР. В результате имя Гордимер оказалось накрепко вписано в историю борьбы с апартеидом, и ее книги стали восприниматься как разоблачительные листовки, обвинительный акт южноафриканским расистам.

В России Надин Гордимер и вовсе не повезло. В Советском Союзе она переводилась, начиная с 1970-х — но почему-то исключительно как новеллист (кажется, главные ее вещи не изданы по-русски до сих пор). Кроме того, советская читающая публика подозревала в ней очередного «прогрессивного писателя» и «большого друга СССР» и оттого относилась к ее книгам с априорным недоверием.

На самом деле Гордимер — прозаик куда более сильный, чем многие и многие нобелевские лауреаты как до нее, так и после. За свою долгую жизнь она написала очень много — полтора десятка романов, полторы сотни рассказов, не считая разнообразного нон-фикшн, — но лучшие ее произведения вполне стоит читать и сейчас. Более того, может быть, время читать Гордимер настало именно теперь, когда все то, что делало ее прозу злободневной и ангажированной, ушло в историю.

Дело в том, что в центре ее книг не политическая ситуация как таковая, а человек в политическом контексте. «Живи я в другой стране, — признавалась Гордимер, — я едва ли интересовалась бы политикой». Но в ЮАР любой разговор, любой жест, любовь, смерть — все оказывалось производными от политики. Не было уголка в обществе, который можно было бы описать, игнорируя основу этого общества — систему апартеида. И тонкий психолог, яркий стилист, мастер деталей и нюансов Надин Гордимер стала политическим романистом.

Дочь часовщика-ювелира, приехавшего в Южную Африку из-под Ковно, и ассимилированной уроженки Лондона, она принадлежала к привилегированному белому меньшинству и в детстве воспринимала такое положение как должное, однако к моменту начала писательства ее взгляды коренным образом переменились. Профессиональным писателем она стала уже в конце 1940-х, но пик ее творчества приходится на 1970-1980-е годы. Между двумя этими датами — членство в Африканском национальном конгрессе, участие в демонстрациях, выступления в поддержку политзаключенных.

В 1974-м Гордимер становится букеровским лауреатом за роман «Хранитель» — о богатом бизнесмене, обнаруживающем на своей ферме труп черного мужчины. «Война» героя с мертвым телом и становится основным сюжетом романа. «Хранитель» — самый лиричный и в то же время самый технически изощренный роман Гордимер, полный внутренних монологов, видений, символики, флэшбеков и образов зулусской мифологии.

Сложная нарративная структура, игра с повествованием от первого и третьего лица характерна и для романа 1979 года «Дочь Бургера», героиня которого, дочь белых коммунистов, погибших в тюрьме, разбирается с идейным наследством родителей. Наконец, в 1981-м появляется роман «Народ Джулая», который считается центральным в творчестве Гордимер: в стране начинается революция, и белая супружеская пара бежит из Йоханнесбурга в деревню, к своему черному слуге Джулаю. Выводы Гордимер пессимистичны: между черными и белыми — ментальная пропасть, они не могут найти общий язык, апартеид отвратителен, но избавление от него не принесет Южной Африке мира.

Реальность, как известно, подтвердила мрачные пророчества писательницы: эпоха апартеида закончилась, но на смену ему пришли коррупция, жестокий экономический кризис, массовая уличная преступность. В отличие от многих белых интеллектуалов Гордимер не уехала из ЮАР, и при новых властях продолжив борьбу за гражданские права, против цензуры и эпидемии СПИДа. Она открыто высказывала свои сомнения в перспективах страны, но считала своим долгом изнутри бороться за лучшее будущее для всех ее граждан.

Ее несгибаемость пришлось испытать на себе не только политикам: многие редакторы признавались, что боятся работать с ней, — Гордимер, как Шерлок Холмс, нередко бывала резка, «сталкиваясь с проявлениями ума, менее тонкого, чем ее собственный». И все же все знавшие Надин Гордимер подчеркивают не только силу духа и бесстрашие, но также обаяние и интеллект этой миниатюрной женщины, несмотря на весь свой общественный темперамент считавшей, что писательство — «дело одинокое» и даже в смерти видевшей «одинокий путь к самому себе».

КОММЕНТАРИИ
Поделиться

Пятый пункт: Крокус, без вето, Джо Либерман, евроБонд, закат

Как связан теракт в «Крокус Сити Холле» с действиями ХАМАСа? Почему США не наложили вето на антиизраильскую резолюцию в ООН? И сыграет ли еврейский актер в новом фильме о Джеймсе Бонде? Глава департамента общественных связей ФЕОР и главный редактор журнала «Лехаим» Борух Горин представляет обзор событий недели.

Как используется искусственный интеллект для идентификации лиц на фотографиях времен Холокоста

Авраам Суцкевер, один из величайших идишских поэтов 20 века, был опознан на групповой фотографии вместе с другими виленскими интеллектуалами. Во время войны немцы направили Суцкевера в так называемую «Бумажную бригаду» гетто — группу молодых интеллектуалов, которым поручено было собирать оригинальные сочинения известных евреев. Они должны были быть выставлены в музее, посвященном вымершей еврейской расе… Фотография Суцкевера в окружении молодых интеллектуалов Вильны могла быть предана забвению, если бы не N2N.

The Washington Post: Массовое убийство в Москве свидетельствует об амбициях и смертоносной мощи наследников ИГИЛ

Во многих частях земного шара набирает силу созвездие региональных филиалов «Исламского государства» (запрещена в РФ), подпитываемое сочетанием традиционных и новых обид, включающих войну в секторе Газа. Ни «Исламское государство», ни ИГИЛ-Х не связали российские атаки с продолжающимися боевыми действиями в секторе Газа. Но гибель палестинских мусульман во время ответной кампании Израиля против ХАМАСа широко освещалась в социальных сетях как фактор для новых волн террористических атак, в том числе против западных стран.