4 января в Париже на 80‑м году скончался художник Владимир Янкилевский. Детство его прошло в квартире деда, кантора Московской хоральной синагоги, в двухэтажном доме рядом со зданием синагоги в Большом Спасоглинищевском переулке. В 2009 году, специально для «Лехаима», Владимир Борисович подготовил публикацию своих текстов — размышлений о собственном творчестве, о своем пути художника и своей семье, где рассказал в том числе о родословной Янкилевских, восходящей к рабби Исраэлю, мученику из Ружина.

Ушел из жизни большой художник Владимир Янкилевский. Художник со своей большой возвышенной темой, с неповторимым, легко узнаваемым почерком, библейской монументальной серьезностью и уникальным живописным дарованием.

С самого начала своего творческого пути, еще будучи учеником элитной московской художественной школы, а потом студентом столь же престижного Московского полиграфического института, Владимир Янкилевский выламывался из стандартов поведения — как человеческого, так и художественного. Он созрел очень рано, почти мгновенно, без всяких поисков и блужданий. Причем любое его прикосновение к бумаге или холсту — в институте ли, в издательствах, пороги которых он обивал ради заработка, на редких полузакрытых выставках, как правило, однодневных — всюду его работы вызывали всеобщее раздражение. Раздражение начальников, несчастной, невежественной и забитой публики и большинства коллег‑художников. Такая реакция находилась в прямом контрасте с самоощущением художника, который был глубоко убежден в том, что его искусство правильное, нужное, настоящее. Эта чисто романтическая драма поэта, осознающего собственную миссию, и противостоящей ему тупой непонимающей толпы стала проклятием всей его жизни. Кульминацией этой драмы можно считать знаменитый разгром Хрущевым выставки в Манеже, в которой Янкилевский участвовал. И хотя художник дожил до больших музейных презентаций, как в России, так и за границей, высоких цен на свои работы, похвальных рецензий и статей, мало что изменилось в его самоощущении.

Эта драма определила раздвоенность творчества художника на две линии. Одна возвышенная, артикулирующая стремление к иному, к прорыву, проходу, полету, линия, выразившаяся в знаменитых триптихах Янкилевского. Другая — гротескная и ядовитая, описывающая «нижний» мир, мир политический и идеологический, мир мутантов и уродов.

Творчество Янкилевского с трудом можно отнести к какому‑либо направлению, оно выламывается и из классического модернизма, и из постмодернизма, невозможно его приписать и к московскому концептуализму, с представителями которого его связывала личная дружба. Он шел одиноким путем рыцаря, одержимого идеей встречи Вечной Женственности и Вечной Мужественности — идеей, которая, по его представлениям, держит мир.

Сегодня все мы скорбим и соболезнуем близким художника, и прежде всего его жене Римме, спутнице всей его жизни, его Музе. Но мы знаем, что большие художники не умирают. Они обретают бессмертие.