Говорящее пространство

О хрупкости сущего и вечной борьбе

Евгения Гершкович 25 января 2018
Поделиться

Объявлен победитель конкурса на проект Национального мемориала жертвам Холокоста в Лондоне. Но, даже зная решение жюри, стоит обсуждать не победу, а участие: проекты самых титулованных архитекторов современности, предложенные на конкурс, так выразительны, что многие из них имели шанс победить.

Команда Дэвида Аджайе, Рона Арада и Кэтрин Густафсон выиграла соревнование, объявленное в сентябре 2016 года. «Мы должны гарантировать, что никогда не забудем ужасов Холокоста. Это правильно, что национальный мемориал будет находиться в саду Виктория Тауэр, расположенном рядом с парламентом», — подчеркнула тогда, запуская конкурс, премьер‑министр Великобритании Тереза Мэй.

Победивший в конкурсе проект Национального мемориала жертвам Холокоста в Лондоне.

На создание мемориала правительство Ее Величества выделяет 50 млн фунтов стерлингов, недостающие 15 млн предполагается собрать путем фандрайзинга. По условиям организатора конкурса, компании «Malcolm Reading Consultants», мемориал должен противостоять предрассудкам и ненависти, вдохновлять на размышления и сострадание.

В комплекс, помимо мемориала, войдет подземный просветительский центр. Габариты сооружения — 2650 кв. м. Площадка выбрана рядом с памятником Эммелин Панкхерст, боровшейся за права женщин, мемориалом Бакстона, поставленным в память о борцах за отмену рабства, и шедевром Родена «Граждане Кале».

Разумеется, у мемориала есть противники, оправдывающиеся тем, что место перенасыщено монументами. Но решение принято, и в 2020 году мемориал будет построен.

Из 92 проектов, вошедших в лонг‑лист, 27 января 2017 года выберут десять лучших. Можно только посочувствовать жюри (наряду с государственным секретарем Великобритании по делам общин и местного самоуправления, мэром британской столицы и экспертами по архитектуре и дизайну в его состав вошли главный раввин Лондона Барри Маркус, ветераны войны и выжившие в Катастрофе) — ему досталась чемпионская десятка. И не факт, что выбрали действительно лучших: коллегиальное решение учитывает многие факторы, из которых не последний — привязка проекта к ландшафту, свою роль сыграли пристрастия судей и актуальный контекст. Возможно, какие‑то из предложенных идей будут реализованы где‑то еще, а концепция Аджайе–Арада–Густафсон претерпит изменения — так часто бывает.

В любом случае конкурс показал спектр моделей того, как сегодня «работать с прошлым», какими нарративами передать травму, как создать эмоцию. Задача эта тем сложнее, чем больше появляется подобных мемориалов. Кажется, все, что можно, уже изобрели, и прошедшие в финал проекты так или иначе эксплуатируют существующие подходы.

Самый очевидный — работа с еврейской символикой. Это есть и в концепции американского бюро «Allied Works» (сооружение, скрытое под лужайкой и в плане представляющее собой петлю, символизирует талит), и в проекте «Zaha Hadid Architects» и Аниша Капура — они уподобили свое сооружение глыбе, нависающей над посетителями, и в совместной работе бюро «John McAslan, Partners» и «MASS Design Group»: это гора из 6 млн камешков (по числу жертв), вроде тех, что евреи кладут на могилу, и каждому пришедшему предлагается взять из горы по камешку. Понятно, что такой проект не мог сегодня победить, но это сильная идея.

Проект бюро «Allied Works»
Проект «Zaha Hadid Architects» и Аниша Капура

Синоним движения, выражение скорбного пути — еще одна тенденция. По этому пути пошел Норман Фостер («Foster + Partners»), выступивший в партнерстве с израильтянкой Михаль Ровнер. Ровнер, как известно, сделала видеоинсталляцию в «Яд ва‑Шем». Если бы их идея была принята, мы получили бы мемориал в виде глубокого узкого коридора (символ узкой колеи? газовой камеры?), выходящего к свету. Фостер хотел еще поставить памятник сожженным книгам. Может, где‑нибудь и поставит.

В проекте ирландского бюро «Heneghan Peng Architects» (их проект — здание ГЦСИ на Ходынке) движение по каменному тоннелю сопровождается эхом, запущенным встроенной акустической системой. Финская фирма «Lahdelma & Mahlamäki Architects» в коллаборации с «David Morley Architects» сформировала маршрут вдоль стальных пластин 12‑метровой высоты, пропускающих свет сквозь перфорацию, но максимально сужающих пространство. Вспомним — что‑то подобное было у Даниэля Либескинда, автора гениального здания Еврейского музея в Берлине.

И в этом конкурсе «Studio Libeskind» тоже участвовала, в содружестве с «Haptic Architects», — они сделали наклонный козырек, погружающий зрителей во тьму, но постепенно превращающийся в зеркало с небесным отражением. Автора проекта Еврейского музея и центра толерантности в Москве Ральфа Аппельбаума взяло в компанию канадское бюро «Diamond Schmitt Architects» (авторы новой сцены Мариинского театра в Петербурге). Они придумали двухуровневое кольцо: внизу — темные спиралевидные проходы, вверху — световой колодец. А компания «Caruso St John Architects» и художники Марк Тэйлор и Рэйчел Уайтрид (она оформила Мемориал жертвам Холокоста в Вене) разбросали по лужайке у башни «Виктория» символические готические часовни — это фонари, дающие свет подземному «Залу голосов».

Проект «Lahdelma & Mahlamäki Architects» и «David Morley Architects»

На фоне описанных проектов победное архитектурное решение, построенное на приеме меняющихся пространств, не слишком выделяется. В свою команду консорциум в составе «Adjaye Associates», «Ron Arad Architects», «Gustafson Porter + Bowman», «Plan A», «DHA Designs» пригласил писателя Джонатана Сафрана Фоера, чей дед погиб в Холокосте. Входная зона, по их проекту, оформлена двором, откуда можно по узким лестничным маршам спуститься в подземную часть. Там будут 23 зажатых между бронзовых панелей перехода, по числу уничтоженных в войну еврейских общин Европы, и просторный холл, сменяющийся овальным «Залом свидетельств», из которого можно будет пройти во «Двор раздумий» с лабиринтом из восьми бронзовых стел.

Основные материалы оформления интерьера — бетон и кирпич. Согласно идее авторов, нынешних британцев, уроженца Танзании Дэвида Аджайе (он автор здания бизнес‑школы «Сколково» в Москве), израильтянина Рона Арада и американки Кэтрин Густафсон, мемориал — не статичный символ трагедии, но живущий своей жизнью монумент, способный не только влиять на посетителей, но и реагировать на их эмоциональный ответ. «Мы хотим заставить этот мемориал звучать как напоминание о хрупкости сущего и постоянной борьбе за справедливость», — заявил Аджайе 24 октября 2017 года на церемонии объявления результатов конкурсной гонки. 

КОММЕНТАРИИ
Поделиться