В своих воспоминаниях Израиль Гутин, с 1915 по 1921 год учившийся в «Томхей тмимим», рассказывает, как в 1950‑х встретил в Киеве 80‑летнего любавичского хасида. Тот жаловался: «Теперь все хабадские нигуним поют фальшиво». Особенно его огорчало, как поют «Арба бовес» Алтер Ребе. Гутин по его просьбе спел, как пели при Рашабе в Любавиче. Старик поморщился: «Нет! Похоже, но не то». Тогда Гутин спросил, откуда ему знать, как правильно. Старик рассказал, что его прапрадед был шамашем у Алтер Ребе и имел прекрасный слух. Его сам Ребе научил нигуну, исправляя, когда тот фальшивил. Та же история повторилась с дедом старика — а он уже его самого научил в детстве. «Поэтому я думаю, что моя версия правильная». Гутин попросил научить и его. Оказалось, что это непросто. Несколько часов старик нервничал, когда «ученик» ошибался при повторе. Но в результате остался доволен: «Теперь ты поешь почти нигун Алтер Ребе».

Кроме того, он рассказал ему пять важных вещей об этом нигуне:

1. Четыре части соответствуют четырем мирам, и это дает душе подняться во все четыре.

2. Нигун не закончен, это только половина. Когда закончится процесс исправления мира, души во главе с душой Алтер Ребе поднимутся за пределы четырех миров, в Бесконечный свет, и тогда споют вторую часть.

3. Две части нигуна, кроме первой и четвертой, поют без повторов, потому что душа должна взлетать без остановок.

4. Этот нигун никогда не надоедает, потому что в нем основа основ — стремление души к Бесконечному свету.

5. Когда его поешь, чувствуешь трепет, будто предстаешь перед неизвестностью. Так ребенок боится темноты, потому что в ней ему кажется неизведанная бесконечность. Повзрослев, человек перестает бояться темноты, зная, что за ней приходит свет — ощутимость конечного. И человек, прочувствовавший этот нигун, испытывает уже не страх, а любовь — к Творцу, к бесконечности: нигун приводит душу к бесконечности в пределах четырех миров.

Старик добавил и еще один урок: когда поешь этот нигун, Алтер Ребе находится рядом, в этом самом месте.

Такой вот разговор в Киеве 1950‑х.