Материал любезно предоставлен Jewish Review of Books

Uri Bar‑Joseph.
The Angel: The Egyptian Spy Who Saved Israel (Ангел. Агент в Египте, спасший Израиль1).
Harper, 2016. 384 pp.1

«Я не поклонник шпионских романов, — сказал недавно Ури Бар‑Йосеф. — Есть лишь один хороший автор шпионских романов — это Джон ле Карре». Эти слова — намек на то, что читатель не увидит взрывающихся наручных часов или сцен погони в новой книге профессора Хайфского университета (в прошлом — аналитика разведки) «Ангел. Агент в Египте, спасший Израиль». Даже подзаголовок, по словам автора, содержит в себе небольшое преувеличение: ведь мы на самом деле не знаем и не можем проверить, каким был бы исход Войны Судного дня, если бы не агент, известный под оперативным псевдонимом «Ангел». Книга Бар‑Йосефа — всесторонний рассказ о том, как высокопоставленный египтянин стал самой ценной находкой израильской разведки и как разногласия между шефами резидентуры по поводу предоставляемой Ангелом информации в конце концов привели к его гибели.

Когда в два часа дня 6 октября 1973 года молодого солдата запаса Бар‑Йосефа срочно мобилизовали, он не мог знать, что мобилизация была вызвана предупреждением, поступившим от агента в Египте. И только в 1988 году, когда его попросили написать исследование Войны Судного дня в качестве службы в запасе, Бар‑Йосеф понял, что кое‑какие разведданные мог передавать лишь очень высокопоставленный источник в Египте.

Египет под властью Гамаля Абделя Насера был «гигантским рынком разведданных», как выразился однажды израильский тайный агент Вольфганг Лотц: «Египетское правительство и бюрократия были пронизаны агентурными сетями, как отечественными, так и иностранными». Что касается информации, которую израильская разведка собирала о своем южном соседе, самая ценная ее часть поступала от Ашрафа Марвана.

Марван родился в «типичной каирской семье среднего класса». Он был прилежным и сообразительным студентом и получил бакалаврскую степень по химии, а также был принят в армейский элитный академический резерв. Столь же важны для его будущего были его внешние данные: он был «высоким, привлекательным и располагающим к себе, выглядел как человек, который знает, как брать от жизни все». Эти качества привлекли внимание его будущей жены Моны. Мона, по словам Бар‑Йосефа, не отличалась ни особым умом, ни особой красотой, однако у нее было одно достоинство, которым не обладала ни одна другая девушка в Гелиопольском спортивном клубе, где они с Марваном познакомились: Мона была младшей дочерью президента Насера.

Когда Мона сообщила своему отцу, что хочет выйти замуж за Марвана, Насер отнюдь не обрадовался. Когда глава его администрации собрал сведения о потенциальном женихе, подозрения президента только укрепились. «Отчет, который [Сами] Шараф отправил Насеру, не был лестным для Марвана. Там подчеркивалась его амбициозность и любовь к светской жизни, а искренность его чувств к Моне подвергалась сомнению». Тем не менее в 1966 году пара сыграла пышную свадьбу, и Марван получил невысокую должность под началом Шарафа, настроенного по отношению к нему весьма враждебно. Особенно должна была раздражать Марвана невысокая зарплата, которую он получал на госслужбе, и невозможность обогатиться за счет новых семейных связей, обусловленная тем, что Насер придерживался строгих нравственных принципов.

Недовольный сложившейся ситуацией, Марван отправился в Англию, чтобы продолжить работу над магистерской диссертацией по химии. Его оскорбленное самолюбие и свойственная ему, как заядлому игроку, острая жажда риска привели к тому, что в один прекрасный день в 1970 году он поднял телефонную трубку, позвонил в израильское посольство в Лондоне и предложил свои услуги в качестве шпиона. Вскоре после этого, благодаря удачному стечению обстоятельств и собственным талантам, Марван стал основным советником Анвара Садата. Он продолжал передавать Израилю египетские секретные сведения уже после того, как стал богатым и могущественным человеком, и делал это вплоть до 1998 года.

После Войны Судного дня прошло уже более сорока лет, но споры вокруг нее не утихают, в частности, дискуссия о том, кому действительно был верен Марван. Назвав свою книгу «Ангел», Бар‑Йосеф однозначно присоединяется к лагерю тех, кто считает Марвана ценнейшим приобретением Израиля. Другие, как мы увидим, продолжают спорить и утверждать, что Марван всегда был двойным агентом, намеренно вводил израильтян в заблуждение и поэтому, по крайней мере, отчасти, ответственен за огромные потери Израиля в войне 1973 года.

Эти подозрения начались с самого первого контакта Марвана с израильтянами. Моссад, по словам Бар‑Йосефа, «следил за зятем Насера с того самого момента, как тот прибыл в Лондон. Они знали, что он стеснен в средствах, хотя, вероятно, не знали подробностей, и знали, что его заставили вернуться в Египет с позором, после того как один богатый друг оплатил его карточный долг, и в Лондон он вернулся лишь для того, чтобы сдать экзамены». Моссад тем не менее полагал, что, несмотря на свою нужду в деньгах, Марван вряд ли может стать предателем — слишком он близок к Насеру. Поскольку его никто не вербовал — он сам предложил свои услуги, израильтяне продолжали относиться к нему скептически. В то время все — и американцы, и англичане, и русские — погорели на двойных агентах, но перспектива заполучить ценного шпиона, входящего как в семью египетского президента, так и в его администрацию, была чрезвычайно соблазнительна. А когда Марван передал своему куратору Дуби информацию, которая подтверждалась другими египетскими источниками, доверие к нему Моссада возросло.

То, что Бар‑Йосеф называет куратора Марвана лишь по имени, отмечая, что его фамилию Израиль даже сегодня отказывается называть, показывает, насколько по сей день накалена атмосфера вокруг дела Марвана. Фамилию офицера Дуби, конечно, можно узнать: этот секрет разгласил Арон Брегман в книге «Шпион, который упал на землю: мои отношения с тайным агентом, потрясшим Ближний Восток». Брегман — израильтянин, переехавший в Лондон, — разоблачил Марвана как израильского шпиона еще в 2002 году. И все эти годы Брегман и Бар‑Йосеф ведут непрекращающуюся борьбу. В «Ангеле», впервые вышедшем на иврите в 2011 году, Бар‑Йосеф возлагает на Брегмана часть ответственности за гибель Марвана, а Брегман публикует ответ, в котором не слишком убедительно пытается оправдаться. (Понадобится доска размером во всю стену, чтобы нарисовать на ней схему взаимных обвинений и упреков, прозвучавших в печати в связи с историей Марвана.)

Спор о том, на кого на самом деле работал Марван, нельзя отделить от обсуждения неподготовленности Израиля к войне в 1973 году, что привело к чудовищным потерям. (Примерно 2500 израильских солдат, убитых за 20 дней военного конфликта, относительно общей численности населения то же, что 250 000 солдат американских.) Бар‑Йосеф пытался написать одновременно и шпионский бестселлер, и скрупулезный анализ запутанной биографии неоднозначного героя, участвовавшего в сложной цепи событий, и в результате книга получилась немного неровной. В книге слишком много героев, и от этого цельное повествование кое‑где распадается, а тщательные объяснения бывшего моссадовского аналитика застопориваются. Читателю стоит, прежде всего, следить за двумя героями, действующими на протяжении всей книги: это Эли Зейра, глава военной разведки в 1973 году, и глава Моссада в том же году — Цви Замир.

В июле 1972 года Анвар Садат потребовал вывести советские войска из Египта, где они находились с 1970 года. Это требование было ответом на отказ Советского Союза предоставить Египту вооружение, по мнению Садата, необходимое для того, чтобы отвоевать у израильтян Синай.

Основываясь преимущественно на сведениях, поставляемых Марваном, на тот момент представителем Садата по особым делам, израильтяне разработали «концепцию», согласно которой, как считала разведка, Египет не начнет войну без «оружия устрашения», прежде всего, зенитной артиллерии и ракет, способных поразить израильские города. Но к осени планы изменились: Египет собирался объединиться с Сирией и затеять небольшую войну с целью вернуть только восточное побережье Суэцкого канала. Марван передал информацию о развитии военных планов Дуби. «Концепция» изменилась, но не все в Израиле почувствовали эти изменения:

[Зейра] оценивал ситуацию так: […] вероятность того, что Египет действительно попытается пересечь Суэцкий канал, «близится к нулю». Этот ошибочный прогноз был связан с тем, что Зейра неправильно истолковал вывод советских войск, произошедший несколькими месяцами ранее. Вместо того, чтобы видеть в этом подготовку к войне, он решил, что это резкий отход Египта на оборонительные позиции.

Зейра и его ведомство — военная разведка — продолжали придерживаться «концепции», вопреки предостережениям Марвана и сведениям, поступавшим из других источников: все они сигнализировали, что «концепция» устарела и у египетского президента теперь другие планы. Когда не подтвердилась дата, которую Марван изначально называл как дату начала войны, Зейра использовал это как повод отмести всю информацию, поступающую от Марвана, вместо того чтобы допустить, что при планировании войны сроки неизбежно меняются. К счастью для Израиля, глава генштаба Армии обороны Израиля Давид Элазар полагал, что вероятность войны «низкая, но не настолько низкая, чтобы ею можно было пренебречь» и всеми силами противостоял планам сократить военный бюджет, ссылаясь, прежде всего, на предостережения, исходящие от Марвана. Трагические последствия военного конфликта между Израилем и союзниками Сирией и Египтом, начавшегося в Судный день 1973 года, могли бы быть еще трагичнее.

Комиссия Аграната, расследовавшая причины поражений израильской армии в начале войны, сочла просчет Зейры достаточно серьезным для того, чтобы рекомендовать снять его с занимаемой должности. Зейра ушел в отставку, но не признал свою вину. Он утверждал, что Марван был двойным агентом и усыпил подозрения Израиля, специально предоставив ложные сведения о начале войны, которые не подтвердились. Совсем иначе думал глава Моссада Замир, который однажды отказался выполнять прямое распоряжение Голды Меир передать информацию американцам, опасаясь, что тем самым выдаст Марвана.

Долгие годы ограничиваясь уклончивыми намеками, которые тем не менее помогли Брегману и другим авторам идентифицировать Марвана как израильского шпиона, в 2004 году, выступая по израильскому телевидению, Зейра, наконец, назвал имя Марвана и заявил, что тот был двойным агентом. Через неделю в той же телепрограмме появился его давний соперник Замир и сказал, что Зейра должен «предстать перед судом за разглашение источников разведданных. […] Делая это, он нарушает первую из десяти заповедей разведывательной службы». Зейра возбудил против Замира дело о клевете и проиграл его. Попытки привлечь к суду Зейру были приостановлены. Но для Ашрафа Марвана это уже не имело значения: спустя три недели после того, как с Замира сняли обвинения в клевете на Зейру, Марван погиб, выпав с балкона своей лондонской квартиры. Это произошло 27 июня 2007 года.

Проведя расследование, Скотланд‑Ярд не смог — или не захотел — определить, было ли это убийством или самоубийством. Следователи не стали также делать предположений о том, кто мог быть убийцей: конкуренты в бизнесе, израильтяне или египтяне. Прошло десять лет, но по‑прежнему мы располагаем лишь косвенными уликами. Впрочем, Бар‑Йосеф, похоже, полностью уверен в том, что это были египтяне, которые больше не могли отрицать, что зять Насера и первый помощник Садата оказался предателем.

«Ангелу» устроили пышные похороны в Каире со всеми почестями. Президент Мубарак, который в тот момент был за границей, выступил с заявлением, в котором назвал Марвана «истинным патриотом своей страны». Сын и вероятный преемник президента Гамаль Мубарак присутствовал на похоронах и выражал соболезнования вдове и сыновьям Марвана. 

Оригинальная публикация: Our Kind of Traitor