Материал любезно предоставлен Tablet

Два ключевых вопроса Холокоста: отчего это произошло и как это происходило. Недавно вышедшая книга «Нескончаемая ночь: судьба евреев в оккупированной немцами Польше» (редакторы‑составители — историк Ян Грабовский и директор Польского центра исследований Холокоста в Варшаве Барбара Энгелькинг) существенно помогает нам глубже понять, как немцы осуществляли так называемое «окончательное решение» в Восточной Европе — а именно с помощью местного нееврейского населения.

Немцы поставили задачу отыскать и убить каждого еврея, и это грандиозное предприятие охватило три континента. Немцы и их пособники преследовали евреев от Северной Африки до Норвегии. На западе евреев с Нормандских островов отправляли в лагеря смерти, на востоке охотились на евреев на Кавказе. Немцы убивали евреев на протяжении всей войны: в августе 1944‑го евреев и их сотоварищей‑христиан расстреливали в Пизе, всего‑навсего в 270 метрах от позиций американской армии. Даже в условиях глобального конфликта, когда в армию мобилизовали более 100 млн мужчин, так называемое «окончательное решение» требовало значительных людских ресурсов и усилий. «Нескончаемая ночь», отредактированная и сокращенная (546 страниц) англоязычная версия научного труда, который в польском издании занимает 1700 страниц и два тома, — это часть новой волны трудов по истории, где показано, как велика доля соседей евреев в этих усилиях.

Центром бойни была Польша. Половина всех евреев, убитых в Холокосте, — польские: три миллиона из шести. До начала «Операции Рейнхардт» Кодовое название нацистской операции по уничтожению 2 284 000 евреев, проживавших в пяти областях генерал‑губернаторства — Варшавы, Люблина, Радома, Кракова и Львова. В последние месяцы 1942 года распространилась на район Белостока, где проживало 210 000 евреев. — Здесь и далее примеч. перев.  — массовых убийств в 1941–1943 годах — в восьми польских повятах, исследуемых в книге, насчитывалось 108 149 евреев. В «Нескончаемой ночи» изучена судьба 9543 евреев, переживших эту массовую бойню. До конца войны дожили всего 2387 из них. Эту финальную стадию Холокоста — уничтожение тех, кто уцелел при первых волнах массовых убийств — немцы назвали Judenjagd (охота на евреев). Начинание было совместное, с участием немцев, польских органов власти, а также поляков, живших по соседству с евреями.

Во всех восьми статьях книги применяется «микроисторический» подход: ученые терпеливо просеивают несвязные и тяжелые для восприятия первоисточники, чтобы описать судьбы отдельных евреев. Один из методов «микроистории» — находить пробелы в доказательствах, заостряя внимание читателей на том, что свидетельских показаний и архивных документов просто нет, потому что жертв убили, а убийцы остались безнаказанными. Например, мы узнаем, что Владислав Венгжин, член Армии Крайовой (крупнейшего в Польше движения Сопротивления), согласился укрыть Сабину Блауфедер и Женю Рабер, с которыми был знаком до войны. Позже Венгжин выдал этих женщин. Почему, неизвестно.

Немцы организовали систему контроля, сеявшую террор повсюду в сельских районах Польши, а основывалась эта система на «немецком законе и беззаконии», как назвали это Энгелькинг и Грабовский. Сельский аппарат безопасности также охотился на беглых советских военнопленных и на крестьян, плетя целую паутину страха и расправ. Немецкий террор спустил с цепи темные силы в польском и украинском обществах. Пока немцы уничтожали польскую нацию, многие поляки использовали охоту на евреев в собственных целях — чтобы свести счеты, обогатиться, продвинуть националистическую и антисемитскую политику или просто выжить самим ценой гибели своих еврейских друзей и соседей.

«Микроистория», как следует уже из самого термина, особенно эффективна при воссоздании конкретных эпизодов в мельчайших подробностях. Например, Грабовский составляет детальную, час за часом, хронику убийства евреев в Венгрувском гетто 21 сентября 1942 года — на Йом Кипур (в тот же день из Варшавского гетто вывезли в лагеря последнюю массовую группу евреев). Во время расправы 16‑летний сын начальника немецкого гестапо Мюллера, член гитлерюгенда, надел форму и принял участие в бойне.

Сходным образом Томаш Фридель анализирует социальную динамику в сельских районах Польши, спровоцированную немецкой оккупацией. Некоторых поляков, которые помогали евреям, немцы подвергали жестоким репрессиям, тем самым играя на страхе поляков перед наказанием. В некоторых случаях немцы и польские полицейские убивали поляков, укрывавших евреев. Узнав об этом, другие поляки, чтобы предупредить такой исход, убивали тех евреев, которых сами укрывали: кто собственноручно, кто — выдавая их властям. Дагмара Свалтек‑Невиньская приводит такой пример: Войцех Гикала спросил у старосты своей деревни, что делать с полуторагодовалым еврейским ребенком из семьи Пинкес, которого он приютил. Польский полицейский застрелил и Гикалу, и ребенка.

Книга делает колоссально важное дело, рассеивая свод польских мифов, где евреи выставлены пассивными жертвами, а поляки — спасителями. Россказни о том, что евреи безропотно шли на бойню, снимают с поляков нравственную вину за бездействие. Как и повсюду в Европе, местные неевреи сочиняли небылицы, чтобы удалить себя из анналов истории. Впоследствии многие утверждали: они и знать не знали, что немцы творили с евреями. Либо утверждали, что немцы всегда убивали тех, кто помогал евреям, оправдывая таким образом свой отказ прийти на помощь.

В Польше — точно так же, как и везде в Европе, — намеренно проводят политику, направленную на преувеличение роли неевреев в спасении евреев. Из историй о спасении делают что‑то вроде средневекового моралитэ: добропорядочные, высоконравственные христиане спасали слабых, потерянных евреев; иногда немцы убивали христиан‑спасителей. Грабовский называет такие рассказы о спасениях, где отсутствует широкий контекст Польши военных лет, «софизмом и искажением истории». Лишь немногие поляки были готовы помочь евреям, а тем, кто соглашался помочь, собратья‑поляки угрожали, иногда вымещали на них злобу, а, случалось, и убивали их.

Очерки описывают изобретательность и решимость в деревнях, лесах и трудовых лагерях, где евреи переносили беспрецедентные тяготы. Запастись едой было трудно, неевреи часто вели себя враждебно. В Злочевском повяте уцелело только одно хитроумно устроенное убежище‑бункер, под фундаментом дома, со специальным ходом к колодцу. Такое было доступно немногим.

Замечательный эпизод сопротивления — деятельность Йоханана и Авраама Амстердамов в Дулецком лесу на юго‑востоке Польши. Амстердамы, семья сефардского происхождения, владели землей близ леса, держали корчму и жертвовали деньги местной католической церкви. Йоханан Амстердам написал «Десять заповедей леса» о том, как избежать опасности. Бывало, что семья Амстердам укрывала до 60 евреев. В конце концов к опушке леса, где они скрывались, приблизилась линия фронта — шли бои между немецкими и советскими войсками. 27 ноября 1944 года последние 48 членов группы Амстердамов побежали в сторону советских позиций. Они пересекли минное поле, рискнули пробиваться дальше под огнем немцев и советских войск. Живыми дошли 36.

Статьи развеивают и тот миф, будто немцы всегда убивали тех, кто помогал евреям. Да, евреев немцы убивали всегда, но с теми, кто помогал евреям, обходились по‑разному. Например, когда в июне 1943 года в Венгруве поляки выдали немцам Янину Рогиньскую за укрывательство 10 евреев, немцы расстреляли и Рогиньскую, и евреев. Однако в августе 1943 года в том же повяте немцы просто оштрафовали Витольда Ратыньского за укрывательство девяти евреев (а всех этих евреев расстреляли).

Точно так же поляки никак не могли оставаться в неведении о страданиях евреев. Беды обрушивались на евреев прилюдно, и порой это подстегивало поляков участвовать в антисемитских зверствах. Шрага Файвель Белавский слышал, как его «друг» и сосед Манек Карбовский вызвался принести топор, чтобы выломать дверь дома, где он прятался. Также Белавский слышал смех поляков во время облавы на евреев. Алина Скибиньская пишет: «Немецкие преступники не старались скрывать от местных жителей, что творят; все делалось открыто и прилюдно. Кто хотел знать, знал; кто хотел услышать, слышал».

В «Нескончаемой ночи» показано, что осуществить цели немцев — совершить геноцид — не удалось бы без пособничества поляков. Соседи‑поляки умели опознавать евреев так, как немцы не умели. Сельские евреи были тесно связаны с жителями, проживавшими окрест. Напротив, евреев из штетлов, зарабатывавших посредничеством, могли выручить только социальные связи с их бывшими работниками и деловыми партнерами, но связи эти были слабее, чем у деревенских.

Поляки делали выбор — решали убивать евреев. В Новотаргском повяте по лесам, разыскивая евреев, рыскали не немцы, а польские сельские жандармы. Польские пожарные‑добровольцы охотились на евреев. В Лукувском повяте поляки выдавали евреев за мешок сахара. В статьях упоминается о том, что поляки насиловали евреек. Некоторые из тех, кто сопротивлялся немцам, становились гонителями евреев. В июне 1944 года Армия Крайова освободила из немецкой тюрьмы в Новом Вишнице 120 заключенных. Осенью 1944 года некоторые из этих бывших заключенных напали на еврейский бункер‑убежище и убили семь из восьми евреев, находившихся внутри. Энгелькинг и Грабовский пишут: «Значительная часть польского населения участвовала в акциях уничтожения, а позднее, в период между 1942 и 1945 годами, прямо или косвенно способствовала гибели тысяч евреев, искавших у них убежища».

Для евреев бегство от немцев сопровождалось страшными мытарствами. Те, кто сбежал из гетто в городе Семятыче, вернулись, не найдя, где укрыться. До леса добралась лишь горстка, да и те продержались только две недели. Некоторые сдались полицейским, а те казнили их на еврейском кладбище.

Некоторые еврейки, выдавая себя за христианок, жили в Германии, куда их угнали на принудительные работы. Вопреки представлению, что трудовой лагерь всегда означал верную смерть, некоторые евреи выжили в таких лагерях, особенно в Дембицком повяте в Польше, где контроль был налажен плохо. В лагере у евреев‑крестьян было больше шансов выжить, поскольку они имели опыт работы на земле. Немцы внушали евреям, что они выживут, если будут трудиться, но ни труд, ни коллаборационизм евреев не спасали.

Вместе с тем пережить оккупацию было еще недостаточно, чтобы сохранить жизнь. Послевоенный период тоже часто нес гибель. Оскар Шиндлер спас Лонека Линденбергера и Людвика Герца, выходцев из Нового Тарга. В 1946 году их убили поляки.

Различия между регионами много значили. На востоке Польши, где немецкая оккупация продолжалась относительно недолго, евреям помогали советские партизаны. Поляки чувствовали недоброжелательство украинцев и охотнее помогали евреям. В Бельске‑Подляски потомки мелких дворян сочувствовали евреям больше, чем в других местах. Эти бывшие дворянские семьи тоже жили на самодостаточных хуторах вдали от деревень, кишевших враждебными крестьянами. Как справедливо утверждают Энгелькинг и Грабовский, «предполагаемая, ставшая притчей во языцех “неизбежность Холокоста” была многосоставной и, следовательно, никоим образом не неизбежной».

«Нескончаемая ночь» свидетельствует, что революционные изменения в историографии Холокоста продолжаются. Самые интересные исследования фокусируются уже не на политике Германии по отношению к евреям или нацистских механизмах убийства. Вместо этого историки исследуют местное нееврейское население и его причастность к немецким преступлениям. Эта научная работа часто наталкивается на сопротивление, иногда проникнутое антисемитизмом. Закон, принятый в Польше в 2018 году, предусматривает тюремное заключение на срок до трех лет для поляков и иностранцев, которые будут утверждать, что «польский народ или Республика Польша ответственны полностью или как соучастники за нацистские преступления, совершенные Третьим рейхом». Сначала в законе сделали исключение для художественных произведений и научных работ. После критики польские власти отменили уголовное наказание, разрешив взамен гражданские иски. И — ловкость рук и никакого мошенства — отменили исключение для художественных произведений и научных работ. И в результате над историками нависла угроза изнурительных судебных разбирательств и попыток запугивания.

Важнее всего, что «Нескончаемая ночь» — отповедь потугам отрицать значимость Холокоста и памяти о нем. На политической арене левые экстремисты и правые экстремисты защищают отрицателей Холокоста и сетуют — хоть это и не так, — что память о Холокосте заслоняет собой память о жертвах других преступлений. В научных кругах утверждают, что Германия чересчур усердствует с увековечиванием памяти о Холокосте. Однако «Нескончаемая ночь» показывает, что еще не все уроки Холокоста усвоены. Вопреки мифам ответственность за убийства, совершавшиеся в промышленных масштабах, была более масштабной, реальная картина Холокоста — еще более суровой, а нравственная бездна, в которую скатилась Европа, — еще глубже, чем нам представлялось.

Оригинальная публикация: Polish Responsibility for the Holocaust Was Not Minor