Любой байопик врет. К этому привыкли, и давно не вызывает возмущения — по крайней мере, у большей части зрителей, — когда кино перевирает известные факты биографии героя. Особенно когда биографии мало кому известны, когда речь идет не о королеве Елизавете или Мэрилин Монро.

Героиня «Опасного метода» Сабина Шпильрейн — тот самый малоизвестный герой. И в ее кинобиографии — или, точнее, кинобиографиях, их известно как минимум три, — трудно найти грубо перевранные факты, потому что фактов в принципе не хватает. И даже имя Сабины — не просто первой женщины в психоанализе, но первого ученого, который всерьез занялся детской психотерапией, связав ее с педагогикой, — стало известно относительно недавно. В нашей стране его вспомнили после того, как вспомнили за рубежом. Мемориальная доска на ее отчем доме в Ростове появилась совсем недавно. Доска в Берлине на доме, где Сабина жила с мужем Павлом Шефтелем и дочерью Ренатой, к тому моменту уже была.

Снятый в 2011‑м фильм мастера триллеров Дэвида Кроненберга «Опасный метод» сделан на основе пьесы Кристофера Хэмптона «Лечение разговором», опубликованной в 2002 году. Автор пьесы выступил и сценаристом фильма — вместе с Джоном Керром, который еще в 1993‑м опубликовал книгу «Самый опасный метод» («A Most Dangerous Method: The story of Jung, Freud, and Sabina Spielrein»), ставшую бестселлером. Этот труд на 600 c лишним страниц интерпретирует историю дружбы и профессионального сотрудничества, а потом непримиримой вражды Карла Юнга и Зигмунда Фрейда. Третьим главным персонажем книги стала Сабина Шпильрейн. Девочка из богатой еврейской семьи, привезенная с юга России в Цюрих, к Юнгу на лечение. Сначала пациентка, потом ученица и возлюбленная, впоследствии коллега, заслужившая признание Фрейда и продолжавшая общение с Фрейдом тогда, когда с Юнгом отец психо­ана­лиза разорвал всякие отношения. Хвалебная рецензия на книгу Керра в Independent Book Review заканчивается словами: «Они (Фрейд и Юнг) дрались, изобретая экзотические, хулиганские способы навредить друг другу, и ни один не воздал должное Сабине Шпильрейн».

Это не совсем справедливо. Фрейд признавался, что работа Шпильрейн «Деструкция как причина становления» (ее диссертация, защищенная в 1912‑м в Венском университете и ставшая базой для всех последующих исследований влечения к смерти), подтолкнула к этой теме и его. Он пишет в книге «По ту сторону принципа удовольствия»: «В одной богатой содержанием и мыслями работе, к сожалению, не совсем понятной для меня, Сабина Шпильрейн предвосхитила значительную часть этих рассуждений». Это написано в 1920‑м. Через три года она уедет в Россию с благословения Фрейда, который не скрывал своей заинтересованности в распространении психоанализа в Советской России (и до конца 1920‑х его надежды сбывались). 1931‑м годом датируется ее последняя зарубежная публикация, в психоаналитическом журнале «Imago» — о детских рисунках, сделанных с открытыми и закрытыми глазами, — опубликованная уже после закрытия в СССР Русского психоаналитического общества. Дальше — тишина.

И не было бы ни книг, ни фильмов, если бы в 1979 году в архивах института в Женеве, где работала Шпильрейн, не обнаружились ее бумаги, в том числе черновики научных работ и переписка с Юнгом и Фрейдом. О ней вспомнили наконец. О ее заслугах, о страшной судьбе. Нет в картине ничего о ее работе в Женеве (а она была, например, психоаналитиком Жана Пьяже, будущего знаменитого психолога и философа, который считал себя ее учеником) и в Москве, где она много преподавала, писала и работала в детском доме‑лаборатории «Международная солидарность», под патронатом Троцкого. Некоторые из этих деталей есть в других фильмах — игровом «Возьми мою душу», снятом в 2002 году в Италии, и документальном «Меня звали Сабина Шпильрейн», вышедшем одновременно с ним в Германии. У Кроненберга она погибает в синагоге, а не в Змиевской балке. Но — вместе с другими евреями. Кроненберг не старался объять в своей картине необъятное, предпочитая заострить внимание на, может быть, главных в ее жизни годах, проведенных в Швейцарии. На романе с Юнгом, в котором режиссер большую часть домыслил. И на ее еврействе. Шпильрейн говорит о своем происхождении, и зритель автоматически должен сделать вывод о богатом внутреннем мире, начитанности, о хорошем образовании, которое Шпильрейн не могла продолжить в России.

Картина начинается с приезда Сабины в Цюрих. Ей 19, она тяжело пережила смерть маленькой сестры в Карлсбаде, окончила Екатерининскую гимназию в родном Ростове‑на‑Дону и свободно говорит на нескольких языках — но не понимает, как найти себе применение. Она депрессивна и красива. Сохранились считанные фотографии Сабины Шпильрейн, последняя сделана в Ростове, когда она ютится с дочерьми в маленькой квартирке, работает в детской поликлинике ,— психологическая наука в СССР уже, по сути, запрещена, все три брата сгинули в годы большого террора, отец и муж умерли в 1937‑м, — она выглядит лишенной надежды, уставшей от жизни женщиной. Но на том фото, что сделано в ее молодости в Швейцарии, Сабина в шляпке чудо как хороша. Хотя не слишком похожа на Киру Найтли, которая играет ее в «Опасном методе».

Поначалу кажется — играет бездарно. Картинно, в духе Малого театра заламывает руки и так неубедительно корчит из себя сумасшедшую, что кажется — это режиссерский прием. А потом становится ясно, что деланное сумасшествие Сабины — не прием, а соломинка, за которую хватается Кроненберг, погребенный под славой выбранных им актеров. Кстати, Фрейда должен был играть Кристоф Вальц (многие помнят его нациста в тарантиновских «Бесславных ублюдках»), и если бы все сошлось, Фрейда в «Опасном методе» мы запомнили бы так же, как Венсана Касселя, играющего в картине Кроненберга далеко не центральную, но великолепную роль. Однако Фрейд достался Вигго Мортенсену, и он более или менее справился — тем более что Кроненберг, чей дед сбежал в Канаду из Литвы, научил актера «еврейской походке».

А Карла Густава Юнга играет немецкий актер Майкл Фассбендер — тот самый, который в недавно вышедшем фильме о Стиве Джобсе появляется в образе основателя компании Apple. Пожалуй, это главная актерская удача «Опасного метода», недаром сразу несколько ассоциаций кинокритиков — Лос‑Анджелеса, Лондона и Нью‑Йорка удостоили игру Фассбендера в «Опасном методе» своих почетных наград.

Что же касается самого независимого режиссера Дэвида Кроненберга, то его поклонников выбор темы удивил. Однако, если как следует вспомнить его фильмографию, в ней найдется такой шедевр, как «М. Баттерфляй» с Джереми Айренсом, где режиссер весьма успешно исследует процесс изменения человеческой натуры. Так же, как и здесь. Но там — выдуманный сюжет, а тут — реальная судьба.

Главный кинообозреватель «Коммерсанта» Андрей Плахов, увидев картину на Венецианском кинофестивале, сразу отозвался едким текстом по поводу игры Киры Найтли: «Американская красавица почти воплотила в жизнь так и не осуществ­ленную мечту Мэрилин Монро — сыграть загадочную русскую душу по методу Станиславского. Правда, его заменяет метод Фрейда и Юнга, а он в данном случае состоит в том, чтобы выгнать из девушки сексуальных бесов, отхлестав ее по попке, что охотно проделывает Майкл Фассбендер, он же доктор Юнг. Это единственная сцена в пристойном до зевоты фильме, которая хоть чуть‑чуть напоминает прежнего радикального Кроненберга».

Но есть и другой вариант: Кроненберг хотел уйти от прежнего радикализма. И — все может быть — решил исполнить, как теперь сказали бы, гуманитарную миссию — вернуть в историю забытое имя. Снимая любовную историю, сдобренную порцией психотерапии, старался быть деликатным. Это часто бывает в ущерб кино, но фильм, не в последнюю очередь благодаря славе режиссера и актеров, был успешен в прокате. О Сабине Шпильрейн узнали даже те, кто не слышал о психоанализе. Кроненберг всем объяснил, что психоанализ, вытаскивающий на поверхность наших внутренних чертей, — в самом деле, опасный метод. Но лучшего пока не изобретено.