25 августа в возрасте 88 лет в Израиле умер бывший узник Сиона Марк Дымшиц.

Он родился под Харьковом, жил в Ленинграде, в блокаду потерял родителей. Служил военным летчиком, дорос до замкомандира эскадрильи, но, решив перейти в гражданскую авиацию, работу ближе Бухары найти не смог. Чтобы вернуться в Ленинград к семье, пришлось сменить самолеты на комбайны и веялки — Дымшиц окончил сельхозинститут, получил диплом инженера.

Вполне лояльный советский гражданин, член КПСС, столкнувшись с антисемитизмом, он, как это часто бывало, начал учить иврит, задумался о выезде в Израиль. В ОВИР не обращался: шансов на то, что бывшего военного летчика выпустят, не было никаких. Постепенно мечта о репатриации и тоска по небу слились в готовность использовать профессиональные навыки для побега из СССР. Познакомившись с ленинградскими сионистами, он решил угнать в Швецию Ту‑124, захватив с собой несколько десятков отказников. Но навыков управления большим лайнером у него не было, так что в итоге пришлось ограничиться двенадцатиместным «кукурузником» АН‑2. Среди прочих вместе с Дымшицем должны были бежать его жена и две дочери.

Дальнейшее хорошо известно: 15 июня 1970 года не дошедших до самолета «террористов» арестовали. Советская власть возмечтала было о показательном процессе, но суд над «самолетчиками» обернулся ее полным поражением. Подсудимые не признавали себя виновными, Дымшиц говорил о советском строе, государственном антисемитизме и антиизраильской пропаганде все, что думает, «без всяких подмалевок, не лицеприятствуя, не выбирая выражений», как записал в дневнике его подельник Эдуард Кузнецов. Дымшиц и Кузнецов были приговорены к расстрелу, остальные — к длительным срокам заключения. В последнем слове Дымшиц сказал: «Если вы, расстреляв нас, думаете припугнуть будущих беглецов, то просчитаетесь — они пойдут не с кастетом, как мы, а с автоматами».

Смертный приговор людям, никого не убившим и даже не планировавшим убивать, потряс мир, заставил задуматься: что же это за страна такая, если люди бегут из нее, рискуя жизнью своей и своих близких? В Европе, Израиле, США прошли массовые акции в поддержку «самолетчиков». Голда Меир снарядила гонца к каудильо Франко, чтобы тот подал пример Брежневу, помиловав приговоренных к казни баскских террористов, президент Никсон лично звонил советскому генсеку и просил за Дымшица и Кузнецова. Расстрел заменили 15 годами заключения, но было поздно: за границей одна за другой возникали организации в поддержку советского еврейства, внутри страны евреи отказывались от советского гражданства, писали письма протеста, выходили на демонстрации. И советская власть дрогнула. Если в 1970 году разрешение на выезд получили 999 человек, то в 1971‑м — почти 13 тыс., а в 1972‑м — более 30 тыс. За те годы, которые Дымшиц провел в заключении, Советский Союз покинуло больше 200 тыс. евреев. Сам Дымшиц попал в Израиль в 1979 году, когда его, Кузнецова и еще троих политзаключенных обменяли на двух советских шпионов.

Он поселился с семьей в Бат‑Яме и стал работать в авиационной промышленности. Интервью практически не давал, в конце жизни написал мемуары, но не особо усердствовал с поисками издателя, и книга так и осталась неопубликованной. Один из самых известных советских политзэков, человек, во многом изменивший если не советскую историю, то историю советского еврейства уж точно, Дымшиц на самом деле вовсе не был борцом, ниспровергателем, революционером. Таковым его сделала советская власть. А он хотел всего лишь работать в авиации и жить в Израиле. И, добившись этого, спокойно прожил последние 36 лет своей жизни.