Материал любезно предоставлен Tablet

Массена — обычный провинциальный городок на севере штата Нью‑Йорк, в нем примерно 10 тыс. жителей. Но осенью 1928 года там произошли события, из‑за которых он попал в сводку новостей всех центральных газет и всерьез напугал евреев по всей Америке. 22 сентября, за несколько дней до праздника Йом Кипур, Барбара Гриффитс, девочка четырех лет, забрела в окрестный лес и пропала. Когда через несколько часов она не вернулась, родители забили тревогу и обратились за помощью к мэру и местной полиции. Так началась история единственного кровавого навета на евреев за всю историю США.

Кровавым наветом называют обвинение евреев в том, что они убивают христианских детей перед Песахом, чтобы использовать их кровь для приготовления мацы. Впервые такое обвинение прозвучало в английском Норвиче в 1144 году, и с тех пор время от времени повторялось на протяжении всей истории Европы. Оно даже фигурирует в «Рассказе аббатисы» — одном из «Кентерберийских рассказов» Чосера. Официального подтверждения со стороны главы католической церкви этот миф никогда не получал, однако это не мешало приходским священникам упоминать о нем в страстную пятницу и во время пасхальных богослужений.

В Америке 1920‑х подобные антисемитские россказни были не внове. Такие настроения, несомненно, подогрела клеветническая книга Генри Форда «Международное еврейство. Главная мировая проблема»: в 1920–1922 годах она публиковалась в виде отдельных статей в принадлежащей промышленнику газете «Дирборн индепендент». Тираж у нее был даже больше, чем у «Нью‑Йорк таймс». Подборки статей издавались в виде брошюр с тем же названием. Каждый, кто приобретал автомобиль марки «форд», получал такую брошюру. Форд был самым известным американцем, миллионы американцев покупали его машины, и они ему верили и доверяли.

Вследствие этого обеспокоенные массовой иммиграцией в начале XX века и видевшие в католиках и евреях потенциальную угрозу обществу США американские протестанты готовы были поверить тому, что писал Форд. Затихший на какое‑то время Ку‑клукс‑клан вскоре привлек в свои ряды множество разочарованных протестантов, и к 1925 году в стране насчитывалось 3 млн его членов. Кредо куклуксклановца завершалось такими словами: «Я рожденный в Америке американский гражданин, и я уверен, что мои права в этой стране важнее прав иностранцев». Как отмечал современник, в Массене повсюду висели листовки с объявлениями о собраниях клана, и на них приходили сотни местных жителей.

Антисемитские настроения отразились и на принятых в 1921 году законах, сдерживающих иммиграцию, и еще больше на законе 1924 года, ограничившем иммиграцию из Восточной Европы (евреи в США прибывали в основном оттуда). Журналы, ориентированные на читателя‑протестанта, постоянно предупреждали, что Америка становится «свалкой» для отбросов Западной Европы. Закон об иммиграции 1924 года, с явно дискриминационными квотами, шел на поводу у той же аудитории и имел катастрофические последствия для евреев. Многие из тех, кто хотел иммигрировать, остались в Восточной Европе и погибли в Холокост.

Президентские выборы 1928 года явили те же тенденции и проходили в крайне накаленной обстановке. За главную государственную должность боролись губернатор Нью‑Йорка демократ Альфред Эмануэль Смит — католик, опирающийся на поддержку городских иммигрантов, и республиканец Герберт Гувер — протестант со Среднего Запада, воплощение старорежимной Америки. Для своих сторонников, преимущественно белых протестантов родом из Англии и Северной Европы, Гувер демонстрировал, какими, согласно традиционным представлениям, должны быть американцы.

Президентская кампания 1928 года тоже была пропитана религиозной враждой. Эл Смит — первый католик, баллотировавшийся в президенты, что само по себе напрягало. Мало того, в его ближайших советниках числились евреи, о чем все прекрасно знали. Это еще больше встревожило протестантов, и в ходе президентской кампании оппоненты Смита публично позволяли себе антисемитские высказывания. Накануне выборов соединились все негативные настроения, зревшие в Америке на протяжении 1920‑х годов, подготовив почву для событий, развернувшихся в Массене.

Буквально через пару часов после исчезновения девочки представители власти высказали предположение, что имеют дело с убийством. После долгих поисков — их проводили добровольцы из числа горожан и полицейские штата — поползли слухи, что девочку похитили и убили местные евреи для религиозного ритуала, связанного с предстоящим Йом Кипуром. В 1928 году в городке проживало 20 еврейских семей.

На крупном заводе металлургической компании Alcoa возле Массены трудились в том числе иммигранты из таких местностей Европы и Канады, где антисемитизм был в порядке вещей и где россказням о кровавом навете частенько верили. Вероятно, многие из тех иммигрантов и впрямь думали, что евреи убивают детей для своих религиозных ритуалов.

Капрал Г. М. Макканн, сотрудник полиции штата, поздно вечером с двумя другими полицейскими пришел к владельцу магазина одежды, еврею, и заставил открыть помещение, чтобы обыскать его в поисках тела девочки. Местный мальчик‑еврей Якоб Шаулкин вышел вперед и заговорил с полицейскими, как потом отметили, «сбивчиво и несвязно». Девочка, по его словам, «может быть где угодно». Мальчика отослали домой, а его показания не стали учитывать, поскольку полицейские сочли его умственно отсталым. Тем не менее его слова вызвали у них смутное беспокойство.

На следующий день полиция штата вызвала членов крошечной еврейской общины для допроса. Сначала допросили Морриса Гольдберга, местного еврея, но он очень мало знал об иудейской религии и традициях. Из‑за путаных ответов Гольдберга у полицейских сложилось впечатление, что, возможно, слухи о кровавых жертвоприношениях, практикующихся в иудаизме, не так уж и безосновательны.

Утром вызвали еще одного местного еврея и спросили его, есть ли такой обычай. Он ответил, что ничего об этом не знает, и посоветовал полицейским поговорить с местным раввином Берлом Бреннглассом, руководителем городской синагоги «Адат Исраэль». Бреннгласса, предположительно по указанию мэра Массены Гилберта Хоса, вызвали в полицейский участок.

Макканн допрашивал раввина Бреннгласса больше часа. Он спросил раввина: «Можете вы дать мне какую‑то информацию относительно того, практиковали ли ваши люди в прежней стране человеческие жертвоприношения?» Бреннгласс, потрясенный самой постановкой вопроса, сказал полицейским и мэру Хосу (он при этом тоже присутствовал), что им должно быть стыдно. «Я крайне изумлен, — ответил он, — тем, что слышу от вас такой глупый, нелепый и недостойный вопрос».

Тем временем, пока допрашивали раввина, отыскалась малышка Барбара Гриффитс. Оказывается, она пошла искать своего брата, устала и заснула в высокой траве. Если не считать порванной местами одежды, она была цела и невредима. В местной газете «Обcервер» писали, что «ее платье местами порвано, девочка устала и голодна, в остальном с ней все в порядке».

Но основная масса горожан все еще не знала, что Гриффитс отыскалась. Люди окружили раввина на выходе из мэрии и стали кричать, что он убил девочку и принес ее в жертву. Даже когда она нашлась, многие в городе пребывали в уверенности, что ее похитили, а отпустили только по приказу влиятельных евреев — когда заговор раскрыли. Толпа призывала бойкотировать еврейский бизнес, правда, бойкота не последовало.

Вечером после допроса раввин Бреннгласс обратился к членам общины, собравшимся в синагоге на молитву «Коль нидрей»: «Мы должны всегда напоминать себе, что это случилось в Америке, не в царской России, а среди людей, которых мы привыкли считать друзьями. Мы обязаны рассказать об этом миру, чтобы такое больше никогда не повторилось».

К моменту, когда Барбара нашлась, о кровавом навете в Массене уже раструбили в центральной прессе. «Нью‑Йорк таймс», «Вашингтон пост», «Бостон глоб», «Атланта конститьюшн», «Лос‑Анджелес таймс» и множество газет помельче — все как одна написали об инциденте.

В 1928 году такое обвинение и испугало, и возмутило евреев Массены: непонятно было, как защитить себя от подобных наветов. Многие старики с волнением вспоминали историю, случившуюся в 1915 году: тогда еврея Лео Франка судили, а потом линчевали по сомнительному обвинению в совращении иноверки — а на самом деле в ритуальном убийстве девушки.

Через два дня после того, как Барбара нашлась и новость об этом облетела страну, ряд представителей власти, в том числе мэр Хос, полицейский Макканн, начальник Макканна и городской прокурор направились в синагогу Массены, чтобы лично принести извинения. Извинения приняты не были. Руководители общины чувствовали, что теперь решать должны американские еврейские лидеры, к которым они обратились: президент Американского еврейского комитета Луи Маршалл и Стивен Вайз из Американского еврейского конгресса.

Маршалл родился в городе Сиракьюс (штат Нью‑Йорк), в семье еврейских иммигрантов, выходцев из Германии. В 1877 году он закончил юридическую школу Колумбийского университета и стал партнером в юридической фирме «Гуггенхаймер и Унтермайер». Как юрист стал известен тем, что защищал конституционные права меньшинств. Стивен Вайз был реформистским раввином, сионистским деятелем и дважды президентом Американской сионистской организации.

Эти двое действовали энергично. Маршалл направил мэру городка письмо, решительно осудив его за неспособность «положить конец чудовищным суевериям <…> которые могли бы закончиться одним из множества бедствий, написанных кровью на страницах средневековой и даже современной европейской истории». Вайз от имени Американского еврейского конгресса тоже потребовал официальных извинений. Губернатор [штата Нью‑Йорк] Эл Смит публично высказал мэру порицание; глава общества Еврейских ветеранов войны пригрозил судом; газеты давали понять, что редакция в ужасе; Постоянная комиссия по улучшению взаимопонимания между христианами и евреями Америки обратилась к американским гражданам с призывом не допустить распространения кровавого навета.

Затем мэр Хос лично написал Вайзу письмо, признавая, что сожалеет, если своими действиями нанес ущерб еврейскому народу. Вайз нашел его ответ «слишком туманным, чтобы счесть это извинениями». По настоянию Вайза губернатор Смит, в то время выдвигавшийся в президенты от Демократической партии, созвал в Олбани Олбани — столица штата
Нью‑Йорк. слушания, чтобы расспросить расследователей, как они пришли к «абсурдной», по словам Смита, версии о ритуальном убийстве.

В конце слушаний, состоявшихся 4 октября 1928 года, Хос наконец принес официальные письменные извинения, которые Вайза удовлетворили. Хос допускал, что совершил «серьезную ошибку» и «явно и недвусмысленно» выразил «глубокое и искреннее сожаление» в связи с тем, что «похоже, принял на веру, пусть и на миг, не иначе как жестокую клевету, измышляющую, что человеческие жертвоприношения практиковались ныне или в любое иное время в истории еврейского народа. Мне следовало бы не прислушиваться к этой мысли, а отринуть ее с отвращением и посоветовать полицейскому штата воздержаться от намерения опросить уважаемого раввина еврейской общины Массены относительно столь чудовищных и фантастических слухов».

Капрал Макканн, в свою очередь, в тот же самый день принес письменные извинения раввину Бреннглассу. Он писал, что «очень, очень извиняется за свою роль в инциденте в Массене» и что теперь понимает, «как неправильно было с моей стороны просить вас явиться в полицейский участок в Массене для допроса в связи со слухами, которые, как бы следовало знать, являются абсолютно ложными». И то, и другое письмо с извинениями продиктовал раввин Стивен Вайз.

И хотя были и другие сообщения о кровавом навете в Америке, случай в Массене уникален: мэр Хос, главное должностное лицо города, поверил слухам, позволил полиции расследовать их и допросить раввина. Да, Хос не устоял перед предрассудками своего времени относительно евреев, однако до этого не было случая, чтобы он хоть как‑то проявил себя как заядлый антисемит. Он работал вместе с еврейскими бизнесменами в правлениях Торговой палаты Массены и Сберегательного и кредитного банка Массены. Во время скандала он оправдывался, напирая на то, что «каждый день имеет дело с евреями по делам бизнеса, у нас сложились дружеские отношения». Он также уверял, что его «лучшие друзья в большинстве своем еврейские ребята»», он с ними вместе рос, подружился с ними, живя в Ньютоне, в Бостоне, в Бруклине и в Нью‑Рошели. Да и евреи в Массене до этого происшествия не видели от него никакого вреда.

Несмотря на то, что Барбара Гриффитс нашлась днем в лесу примерно в километре от своего дома и сказала представителям власти, что заблудилась и заснула, некоторые жители Массены годами верили, что ее похитили евреи. Они объясняли ее счастливое возвращение тем, что еврейский заговор удалось раскрыть.

Что же до Барбары, то жизнь ее после инцидента сложилась весьма удачно. После того похода в лес она по‑прежнему жила в том же штате. Окончила школу в Массене, а в 1947 году — Университет святого Лаврентия в Кантоне, получив диплом физика (и это во времена, когда немногие женщины брались изучать точные науки). В том же 1947 году она вышла замуж за Джона Клеменса из Бруклина, свадьба состоялась в Массене.

У Барбары было множество самых разных увлечений, от походов до университетской хоккейной команды. Она получила ряд наград как искусная вязальщица. На протяжении 50 лет она держала магазин по продаже шерсти в Кантоне, а по вечерам увлеченно играла в бридж. Она также создала собственный архив из газетных и журнальных вырезок об инциденте с кровавым наветом. И хотя она не запомнила ничего из случившегося в ту злополучную ночь, зато помнила много всего, что случилось после. Барбара умерла в августе 2019 года в возрасте 94 лет.

Оригинальная публикация: American Blood Libel