Материал любезно предоставлен Tablet

Новый роман Майкла Чабона «Лунное сияние» — это роман в форме воспоминаний, комикс о супергерое в форме прозы и гимн уходящему величайшему поколению.

Термин «величайшее поколение» в ходу уже лет двадцать, но представители этой когорты — американцы, выросшие во время великой депрессии, воевавшие во Вторую мировую, выигравшие гонку в космосе и холодную войну, — ушли или уходят. И как только они все уйдут, все труднее будет противостоять искушению их мифологизировать. Особенно актуально это, пожалуй, для американских евреев, которые видят в своих дедушках и бабушках определенные качества — твердость, житейскую мудрость, практичность и гордость, которых не хватает следующим, более богатым, более изнеженным поколениям. Разумеется, прошлое всегда кажется более подлинным, чем настоящее. Но, без сомнения, американских евреев, рожденных в 1920‑х, ждала более тяжелая участь, чем евреев, рожденных в 1950‑х или 1980‑х. (Сохранится ли эта динамика, движение в сторону большего спокойствия и принятия, и в XXI веке , к сожалению, вопрос открытый.)

В своем новом романе «Лунное сияние», удивительно изобретательном и увлекательном, Майкл Чабон отдает дать восхищения поколению своих дедушек и бабушек. Чабон — прирожденный рассказчик длинных историй, у него дар нагнетать напряжение и разжигать читательский интерес. Очень понятно, почему его самая известная книга «Необыкновенные приключения Кавалера и Клея» — это история о том, как американские евреи изобретали супергероев для комиксов, ведь его собственные герои всегда наполовину масштабнее обычных людей. Действительно, можно представлять его книги как комиксы в прозе, где очень яркие и живые метафоры выполняют роль линии и цвета. Такие маленькие вспышки словесной магии случаются практически на каждой странице «Лунного сияния»: «он опять запустил зернистую телезапись памяти», «временами около нее ощущалось странное потрескивание, будто пыль обгорала на электромагните», «он выключил Цейс [телескоп] своего воображения». Чабон настолько расточителен в использовании этих причудливых образов, что его письмо может показаться вычурным и заумным, но это не значит, что он выпендривается или неискренен. Напротив, как хороший автор комиксов, он использует стилизацию и гиперболу, чтобы достичь эмоциональных эффектов, которых требует его сюжет.

История, рассказанная в «Лунном сиянии», это в первую очередь история деда Чабона по материнской линии, который в книге так и именуется — «мой дедушка». Основа книги якобы такова: в 1989 году, на смертном одре, дедушка изменил своей обычной скрытности и рассказал внуку целый ряд фантастических приключений, из которых состояла его жизнь. И роман пересказывает эти приключения, в хронологическом порядке, с добавлением детских воспоминаний самого Чабона и некоторых сведений, как будто бы почерпнутых им из позднейших изысканий и интервью. Но из вступления к книге становится ясно, что ничего не стоит принимать на веру: «Готовя к печати эти воспоминания, я придерживался фактов, за исключением тех случаев, когда факты отказывались соответствовать памяти, целям повествования или же правде, как я ее понимаю». А в конце, в списке благодарностей, Чабон подтверждает, что многие люди и организации, упомянутые в книге, никогда не существовали в реальности.

Так что то, что мы читаем, это роман в форме воспоминаний — фантазия на тему биографий людей из величайшего поколения. Это становится очевидно, когда вы начинаете подсчитывать число знаменитых людей и событий, упоминаемых дедушкой. На первой же странице мы узнаем, что его уволили с работы (он был продавцом), чтобы отдать место опозоренному и неспособному устроиться на работу Элджеру Хиссу, обвиненному в шпионаже в пользу СССР. Несколько позже мы узнаем, что дедушка был завербован Управлением стратегических служб, предшественником ЦРУ в годы Второй мировой войны, причем лично основателем организации Биллом Донованом — Диким Биллом. Его миссия на европейском театре военных действий — добыть информацию о нацистском ракетостроении — приводит к пожизненному увлечению Вернером фон Брауном, немецким ученым, впоследствии ставшим отцом американской космической программы. К концу книги дедушка наконец встречается с фон Брауном, при трагикомических обстоятельствах.

Эти краткие яркие эпизоды с известными людьми придают книге оттенок плутовского романа — как будто дедушка Чабон без особой цели странствует по всему ХХ веку. Но он не Кандид, поскольку никогда не питал иллюзий, от которых пришлось бы отказаться. В самом раннем эпизоде из его жизни, рассказанном в книге, дедушка Чабона еще подростком встречается с больной туберкулезом беглой проституткой, живущей на железнодорожной сортировочной станции. Это его первый сексуальный опыт, он отвратителен и кошмарен и представляется увертюрой к жизни, которая столкнет его с худшим, что есть в истории и в человечестве. До конца книги дедушка Чабона освободит концентрационный лагерь, проведет время в американской тюрьме, навестит свою жену в сумасшедшем доме. Но другие важные события в его жизни произойдут в совершенно обычных для американского еврейства условиях: он встретит две величайшие любви своей жизни на благотворительной ночи Монте‑Карло в синагоге и в поселке для престарелых во Флориде. Это сочетание экстремального и тривиального создает ощущение сказки, небылицы. Но, как Чабон напоминает нам, такое несоответствие характеризует жизнь многих представителей поколения Второй мировой — особенно мужчин, которые сначала были свидетелями неописуемых ужасов на фронте, а потом возвращались домой, что создавать семьи и строить дома в пригородах.

В центре этой еврейской саги ХХ века неминуемо оказывается Холокост. «Лунное сияние», среди прочего, это книга о том, как травма Холокоста передается второму и третьему поколениям. Самые сильные и трогательные фрагменты в книге — это детские воспоминания рассказчика: ребенок старается раскрыть тайну, понять то, что его дедушка с бабушкой и родители так тщательно от него скрывают. В одном эпизоде в ребенка вселяют ужас затейливые французские куколки, которых его бабушка держит в коробке в своем шкафу, и не нужно быть Фрейдом, чтобы понять, что через куколок он почувствовал скрываемые от него ужасы Старого Света.

В ходе рассказа мы узнаем, что человек, которого Чабон называет своим дедушкой, на самом деле биологически не является его родственником. Когда он встретил бабушку Чабона, она уже родила девочку, которая станет матерью романиста (или, точнее сказать, рассказчика). Бабушка была французской еврейкой, она забеременела в подростковом возрасте и была отослана в кармелитский монастырь, где и скрывалась во время германской оккупации. После войны она направилась в Балтимор, где неожиданно стала местной звездой. Она даже сделала карьеру на местном телевидении — вела ночную программу ужасов, где играла роль «ночной ведьмы». В балтиморской синагоге она познакомилась с «дедушкой» рассказчика и влюбилась в него — хотя все синагогальные кумушки прочили ей в женихи раввина, «дедушкиного» брата.

Роль ведьмы на телевидении — это лишь буквальная, гиперболизированная метафора, необходимая Чабону, чтобы выразить странную силу, которой обладала его бабушка. Она такая же ведьма в реальной жизни, она развлекала своего маленького внука историями, основанными на картах Таро. От этих рассказов у мальчика впервые появилось ощущение чего‑то жуткого, связанного в его бабушкой: «Мне нравилось, как бабушка рассказывала истории, но герои, которые появлялись из ее ведьминской колоды, беспокоили и пугали меня, и их судьбы были печальны».

Чего мальчик пока не знает, а читатель узнает в ходе романа, это то, что его бабушка страдает от ужасной душевной болезни, протекающей в форме галлюцинаций, в которых ей является эротизированный образ Коня без шкуры. И здесь снова, жертвуя психологической сложностью ради яркости изложения, Чабон буквализирует, конкретизирует абстрактное психическое расстройство — мы легко можем представить себе Коня без шкуры как суперзлодея из комиксов. Чабон нагнетает напряжение вокруг образа бабушки: как далеко зайдет ее безумие? Как оно связано с ее жизнью в годы войны? Рассказывает ли она всю правду о своем прошлом? Рассказывает ли всю правду хоть кто‑нибудь?

«Лунное сияние» дает свой ответ на этот вопрос. Мы не можем постичь прошлое лишь путем точного изложения фактов: факты не охватывают полноту жизни — такой, как она была прожита, и не передают мистическую силу, которую приобретает жизнь, будучи рассказанной. Мы смотрим на прошлое, как и на Луну, с большого расстояния и сквозь преображающий его свет. А дедушка Чабон большую часть жизни проработал в ракетостроении и мечтал о полете на Луну. И, как известно, в конце концов человечеству это удалось. Этот роман — полет космического корабля Чабона в прошлое — корабля, запущенного сочетанием изобретательности, самоотдачи и изумления.

Оригинал публикации: Michael Chabon’s Apollo Mission to the Past