Фотограф Роман Вишняк известен своими культовыми снимками предвоенной еврейской жизни в Восточной Европе — том мире, который исчез после Холокоста, пишет журналистка The Times of Israel Рене Герт-Занд. Он также был пионером «микрофотографии» — метода, который сочетает в себе фотографию и «микроскопию», выявляющую мельчайшие аспекты жизни природы в естественных условиях и живой цвет.

Вишняк очень чутко наблюдал за миром вокруг себя. И теперь новый документальный фильм поворачивает к нему свой объектив и проливает свет на то, кем он был не только как профессионал, но и как личность.

Американо-израильский режиссер Лаура Бялис делает это в документальной ленте под названием «Вишняк», прослеживая жизненный путь фотографа с точки зрения его дочери Мары Вишняк-Кон.

«Мара была удивительным человеком. И увлекательной рассказчицей! У нее был невероятный дар вспоминать вещи «глазами ребенка»: каковы были эти ощущения, на что они похожи. Она никогда не утрачивала связь со своей детской точкой зрения», — рассказывает Бялис.

Фильм, премьера которого состоялась в феврале на Международном кинофестивале в Санта-Барбаре, был показан также на Международном фестивале документального кино «Докавив» в мае. Он рассказывает о сложных отношениях Мары Кон с ее талантливым и своеобразным отцом, а также о биографии самого Вишняка.

«Он считал себя смесью Моисея и Супермена», — замечала Кон о своем отце, склонном к самовозвеличиванию.

Вишняк утверждал, что имеет невероятное количество докторских степеней и говорит на восьми языках. В одной телевизионной программе о его «микрофотографиях» его упоминали как ученого и философа. Другая называла его «знатоком восточного искусства и собирателем средневековых рукописей». Он был непревзойденный рассказчик, но трудно было определить, есть ли хоть зерно правды в его бесконечных приукрашиваниях.

В ленте «Вишняк» Бялис плавно сплетает воедино большое количество из 30 000 фотографий Вишняка (в основном неподвижных, но также есть и движущиеся), его письма, архивные кадры, интервью с историками и родственниками фотографа, а также драматические реконструкции, снятые в Польше и в Калифорнии. (Дочь Бялис эффектно играет Мару Вишняк-Кон в этих сценах.)

В основе всего — воспоминания и рассказ Мары Кон.

Роман Вишняк (1897–1990) родился в России, в Павловске, неподалеку от Санкт-Петербурга, а вырос в Москве. Его отец Соломон Вишняк, успешный предприниматель, имел разрешение на проживание в столицах, а не в черте оседлости, как большинство евреев.

Очарованный камерой и микроскопом с юных лет, Вишняк хотел стать ученым и изучал биологию в университете. Однако научные занятия Романа оказались прерваны русской революцией. Его буржуазная семья бежала в Берлин.

Культурно и социально свободная Веймарская республика послужила благодатной почвой для изобразительного творчества Вишняка. Не заинтересованный в том, чтобы следовать за отцом и дедом в деловой сфере, он настаивал на своем желании заниматься фотографией и «микрографией». При этом его самого, его жену Луту, сына Вольфа (1922 года рождения) и дочь Мару (1926 года рождения) материально поддерживали родители Вишняка.

Бялис воссоздает трогательные сцены, в которых изображает юных Вольфа и Мару во время прогулок на природе или Вишняка в его домашней лаборатории, полной клеток и аквариумов с животными — от обезьян до ящериц.

«Он всегда звал меня, чтобы я увидела те прекрасные вещи, которые видел он сам, — вспоминала Мара Вишняк-Кон. — Он говорил: чем ближе подходишь, тем красивее».

Ей особенно нравилось проводить время в фотолаборатории вместе с отцом, наблюдая, как возникают изображения: сначала в виде темных областей…

Несмотря на счастливые воспоминания, Кон говорит и о напряжении между ее родителями, закончившемся разводом. Она упоминает, что мать, брат и она сама были единым целым, живущим обычной жизнью, в то время как отец вечно был погружен в собственный мир. Кроме того, в 1932 году Вишняк начал длительные внебрачные отношения с молодой нееврейкой по имени Эдит.

Выбраться из Европы в самый последний момент

Происходившее дальше в семье Вишняк было как раз тем, из-за чего Бялис в итоге сняла свой документальный фильм. 

В 1996 году Бялис познакомилась с Марой Кон на лекции пережившего Холокост лауреата Нобелевской премии Эли Визеля в Санта-Барбаре (Калифорния, США).

«Мара и я, мы обе жили в Санта-Барбаре. Поэтому неудивительно, что мы в конце концов встретились. Еврейская община там довольно маленькая», — замечает Бялис.

Женщины сидели рядом друг с другом, и перед началом лекции Кон рассказала Бялис о том, как ее семья в самый последний момент сбежала из Европы в Нью-Йорк.

Роман Вишняк и Лута развелись в 1935 году, но не подали документы об этом в надежде получить семейную визу для выезда из нацистской Германии. После погрома «Хрустальной ночи», в ноябре 1938-го Вишняки отправили 16-летнего Вольфа к родственникам в Ригу, в Латвию, а 12-летнюю Мару — в детский дом для беженцев в Швеции. В конце концов Мара воссоединилась с матерью в Стокгольме, а Роман, добравшийся до юга Франции, в сентябре 1939 года оказался в лагере для интернированных.

Поскольку все четверо членов семьи были гражданами Латвии, а не Германии (Лута родилась в Риге), Лута сумела добиться от латвийских властей организации освобождения Вишняка. Поскольку США все еще принимали граждан Латвии (но не немецких евреев), они смогли получить визы. Луте и детям пришлось рискнуть поехать через Берлин, чтобы добраться до Лиссабона, в Португалию. Там они встретили Романа и все вместе сели на корабль, прибывший в Нью-Йорк 1 декабря 1940 года.

«Я от волнения сидела на краешке стула, когда она рассказывала мне эту удивительную историю», — говорит Бялис.

Обстоятельства диктовали стиль фотографии

Прослеживая развитие Вишняка как фотографа, Бялис включает в фильм его ранние работы в русском живописном стиле, а также модернистские изображения веймарской эпохи с сильными углами, резкими контрастами и геометрией.

Когда нацисты пришли к власти и ввели антиеврейские расовые законы, Вишняк часто стал фотографировать маленькую дочь Мару перед плакатами и другими видами пропаганды. Это был способ документировать происходящее, не привлекая внимания.

После того, как нацистский режим запретил большинству евреев работать, Вишняк стал снимать еврейские учреждения, созданные для найма еврейских специалистов и заботы об общине. К ним относились школы, больницы, бесплатные столовые и хахшарот (сельскохозяйственные программы по подготовке молодых евреев к репатриации в Палестину).

В то же время он начал путешествовать по Восточной Европе, дабы запечатлеть жизнь в городах, поселках и маленьких местечках. Он добрался и до отдаленных  общин евреев-крестьян в Карпатах.

Эти поездки, заказанные Американским объединенным распределительным комитетом Джойнт, позволили получить не только потрясающие фотографии, но и документальные свидетельства бедности восточноевропейских евреев. Для Вишняка они казались средством защиты своих собратьев-евреев, а для Джойнта были инструментом сбора средств для помощи этим людям.

Хотя эти фотографии были точкой зрения ассимилированного западноевропейского еврея на Ostjuden, они предоставили Вишняку возможность стать ближе к собственной еврейской идентичности.

«Он чувствовал тесную связь с людьми, которых фотографировал», — говорила Кон.

Бялис отмечает, что модернистские фотографии Вишняка показывали его стремление быть частью мейнстрима. А его работа в Восточной Европе обозначила сдвиг в сторону партикуляризма и понимания духовной и традиционной еврейской жизни.

«Когда мы просматривали его фотографии и письма, мы видели, как он буквально влюбляется в свой народ», — рассказывает она.

Во время войны Вишняк организовал три выставки этих фотографий, чтобы привлечь внимание к бедственному положению европейского еврейства. А после войны Джойнт спонсировал его возвращение в Европу, чтобы задокументировать разрушения и сотни тысяч еврейских «перемещенных лиц». 

(Уже разведясь с Лутой, Вишняк воссоединился с Эдит, женился на ней в Германии и привез в США.)

Занял нишу с помощью микрофотографии

Вишняку, оказавшись в Америке, пришлось спешно чем-то кормить семью. Он снимал портреты и успел получить несколько журнальных работ. Так, он взял с собой свою дочь-подростка, когда неожиданно появился в кабинете Альберта Эйнштейна в Принстонском университете. Он убедил Эйнштейна позволить ему сделать несколько снимков.

«Ему была свойственна огромная наглость», — замечала Кон.

Бялис рассказывает, что видела эти фотографии за пару десятилетий до начала работы над «Вишняком». Это было, когда она и ее родители навещали Кон вскоре после знакомства. В то время все фотографии, негативы, журналы и другие материалы Вишняка хранились в ее доме, в котором Мара жила со своим вторым мужем Вальтером Коном, австрийским евреем-беженцем, лауреатом Нобелевской премии по химии и физике.

«Она открыла шкаф, где было множество разных вещей, и из него просто выпал портфель Эйнштейна», — вспоминает Бялис.

Желая попасть на обложку журнала LIFE, Вишняк сосредоточился на микрофотографии и технике раскрашивания, которую, как он утверждал, сам и изобрел. Его настойчивость в наблюдении за вещами в естественных условиях и в движении, а не за раздавленными предметами между двумя кусками стекла, была его законным вкладом в науку и помогла получить крупный грант от Национального научного фонда для создания широкоизвестной серии фильмов «Живая биология».

Вишняк много читал лекции и считал себя настоящим ученым. Однако научная общественность думала иначе, видя в нем лишь фотографа и романтического рассказчика. У него была привычка описывать природу в повествовательном жанре, а не в виде фактов и данных.

Даже собственному сыну Вишняка Вольфу, ставшему известным микробиологом, не нравились теории отца. 

(Вольф трагически погиб в 1973 году в возрасте 51 года, упав со скалы во время научной экспедиции в Антарктиду.)

Выбор среди десятков тысяч фотографий

Бялис, которая сблизилась с Кон за те годы, что брала у нее интервью для фильма, получила полный доступ к архиву Вишняка в Коллекции еврейского искусства и жизни Магнеса в Калифорнийском университете в Беркли. До 2018 года этот архив курировала Майя Бентон, она же выставляла его в Международном центре фотографии в Нью-Йорке.

Большая часть научной фотографии Вишняка хранится в Коллекции исследований движущихся изображений Университета Южной Каролины. Кон предоставила Бялис доступ и к этому архиву.

Столкнувшись с обилием фотографий, Бялис было очень трудно выбрать, какие именно фотографии включить в ленту.

«Все его фотографии потрясающие. Было огромной привилегией иметь доступ к каждому кадру, который он снял, и возможность выбирать. Они удивительны, особенно с точки зрения того, как он запечатлевал лица людей. Я чувствую, что между ним и его визави всегда существует какая-то магическая связь, это видно по тому, как они смотрят на него. Он всегда мог уловить сущность», — замечает она.

Кон умерла в 2018 году в возрасте 92 лет и не дожила до завершения работы над фильмом. Бялис рассказывает, что это был сложный опыт, но в результате она рада реакции дочери и внучек Мары Кон. Они же благодарны за то, что фильм дал Маре — самоотверженной и цельной личности — шанс выйти из тени успешных и знаменитых мужчин в ее жизни.

«Дочь Мары выступила на премьере фильма и сказала, что это история, которую хотела рассказать ее мать. Это вознаградило меня», — говорит Бялис.