«А вообще‑то вот пpемьеp у нас толковый, хоть военный. Hо толковый. Хоть военный» , — пели в начале 1990‑х днепропетровские кавээнщики, изображая новых граждан Израиля. Прошло несколько месяцев, и премьер‑министр Ицхак Рабин (в звании генерал‑майора) заключил мирные соглашения с Организацией освобождения Палестины. Арабские террористы‑камикадзе начали взрываться в израильских автобусах, в теперь уже неподконтрольных палестинских анклавах местные СМИ занялись распространением антисемитских мифов, статус стратегически важных для страны Голанских высот и Иерусалима был поставлен под сомнение — и т. д. и т. п.

Если судить по совокупности признаков, израильские высшие военные чины безусловно толковее типичных советских солдафонов. За их плечами — полноценное высшее образование, от математики до истории и философии включительно. На плечах, соответственно, покоятся головы с высокими лбами и ясными лицами. Генералы запаса считаются ценными кадрами в частном секторе, политики наперебой предлагают им вакантные места в предвыборных списках.

Действительность, однако, демонстрирует нам, что поле боя и трибуна кнессета — вещи далеко не одного порядка и что в массе своей экс‑воители солидных успехов на политическом поприще не достигают. Поэтому недавнее заявление бывшего главы Генштаба и бывшего же министра обороны Моше Яалона о желании побороться за пост премьер‑министра вызвало у израильтян скептическую реакцию: исторический опыт последних двадцати лет со счетов не сбросить.

Центрист в помидорах

Амнон Липкин‑Шахак окончил исторический факультет Тель‑Авивского университета. Он успел покомандовать подразделением десантников, провести дерзкую спецоперацию, в рамках которой в Бейруте были ликвидированы трое лидеров ООП, и за 36 часов эвакуировать в Израиль 15 тыс. выходцев из Эфиопии. В ходе операции «Шломо» был побит своеобразный рекорд по количеству пассажиров, которых за один раз способно перевезти воздушное судно.

На посту начальника Генштаба урожденный Липкин (его, следуя моде, обязали ивритизировать фамилию) активно вел тайные переговоры со своим сирийским коллегой: мир, дружба и уход Израиля с Голанских высот, который, к счастью, не был реализован. Разумеется, после ухода в отставку за гражданина Липкина‑Шахака стали бороться представители самых разных партий. Генерал, однако, наотрез отказался становиться свадебным. Вместе с бывшим членом партии «Ликуд» Даном Меридором и экс‑мэром Тель‑Авива Рони Мило Липкин создал новую структуру под названием «Партия центра».

Дело было в конце 1990‑х, голосовать на выборах в кнессет надо было двумя конвертиками — за конкретную партию и за кандидата на пост премьер‑министра. Опросы показали, что необходимой харизмой вежливый Липкин‑Шахак с внешностью школьного учителя не обладает. В кандидаты «Партия центра» пригласила брутального генерал‑майора Ицхака Мордехая. Настолько брутального, что ровно через год после выборов ему пришлось покинуть политику из‑за обвинений в сексуальных домогательствах.

Вместо обещанных социологами 20 мест в кнессете детище Липкина‑Шахака получило всего 6. Главный центрист побыл министром туризма и транспорта, а также вконец испортил себе карму и костюм, побывав на иерусалимском рынке. Традиционно правонастроенные торговцы забросали политика помидорами. В памяти новых репатриантов генерал остался только благодаря газетному заголовку «Липкий Шахак».

Фиаско «фанатика»

Эфи Эйтам (урожденный Файн — куда ж военному без красивой ивритской фамилии) был далек от центризма и компромиссов. В годы Второй мировой его мать Эстер служила в составе Латышской дивизии, считалась смелой и независимой женщиной. Гены в полной мере передались сыну. Во время Войны Судного дня подразделение, которым командовал Эйтам, первым противостояло атаке сирийской армии.

После войны в жизни Эфи Эйтама произошло несколько изменений. Он стал религиозным, окончил факультет математики Хайфского университета и получил военное образование в британской академии. Рассказывают, что министр обороны (или глава Генштаба, не суть важно) при виде бородатого Эйтама, командовавшего войсками в Южном Ливане, пожевал губы, поцокал языком, а затем вынес вердикт: «Это хорошо, что ты такой. Наши враги из “Хизбалла” тоже фанатики».

В 2002 году уже гражданский человек Эйтам вступил в национально‑религиозную партию МАФДАЛ. Плакатами с бородачом и призывом: «За мной, в МАФДАЛ» был оклеен весь Израиль. Проблема заключалась лишь в том, что партийные коллеги бригадного генерала подсознательно воспринимали МАФДАЛ как структуру секторальную, которая ради бюджетных вливаний в национально‑религиозный сектор особенно резких движений в правительственной коалиции делать не будет.

А время таковых движений пришло. Ариэль Шарон объявил о желании воплотить программу одностороннего размежевания с Газой. Требования Эйтама, на тот момент являвшегося министром строительства, о проведении всенародного референдума, услышаны не были. Требования в знак протеста выйти из коалиции депутаты МАФДАЛ с негодованием отвергли. Командовать батальонами оказалось проще, чем приструнить парламентариев. В результате через три года после триумфального пришествия Эфи Эйтам оказался изгоем. Ему пришлось создавать собственную фракцию, затем вести переговоры с «Ликудом», а потом и вообще уйти из политики. В прессе фамилия Эйтама упоминается разве что в связи с адвокатской деятельностью его сына.

Засада Мофаза

Идеей фикс Давида Бен‑Гуриона был «йеменский начальник Генштаба». Первый премьер‑министр грезил о том дне, когда выходцы из мусульманских стран займут достойное место в обществе и будут представлены во всех государственных структурах. В народном сознании мечта лидера расширилась до «первого восточного начгенштаба». Первым стал выходец из Ирака Моше Леви, из‑за роста прозванный Мойше‑с‑половиной. Вторым — уроженец иранского Исфахана Шауль Мофаз.

Мофаз учился в той же сельскохозяйственной школе, что и Моше Даян, служил в парашютно‑десантных войсках, участвовал в операции «Энтеббе» по освобождению израильских заложников в аэропорту Уганды. Его именем был назван маневр, которым Шауль Мофаз воспользовался, устроив засаду на проникших из Иордании террористов. Три солдата открыли огонь по траншее, не давая арабам двинуться, двое незаметно обошли ее слева и ликвидировали террористов в упор.

В университете Мофаз изучал экономику и менеджмент. Видимо, менеджерские качества — не самая сильная сторона генерал‑лейтенанта. Он успел побывать министром обороны и письменно поклясться в верности «Ликуду», из которого незадолго до описываемых событий ушел Ариэль Шарон. Внезапно Мофаз присоединился к шароновской партии «Кадима», чем навлек на себя гнев восточного электората.

Несмотря на очередной хитрый маневр, пост министра обороны уплыл от Мофаза к партнерам по коалиции из партии «Авода». Генерал запаса стал тихим и не особенно запомнившимся министром транспорта. После инсульта, разбившего Шарона, и коррупционного дела, которое запятнало Ольмерта, для Шауля Мофаза наступил, казалось, звездный час. В 2012 году на внутрипартийных выборах он стал лидером «Кадимы». Но избиратели за Мофазом не пошли. От 28 депутатских мест у партии осталось всего 2. Перейти в партию «Авода» Мофаз не захотел и с политикой распрощался окончательно.

Если копнуть дальше, выяснится, что успехи в бою и неуспехи на политическом поле характерны практически для всех генералов Армии обороны Израиля, променявших автомат «Узи» на кнопку для голосования. Рафаэль Эйтан и члены партии «Цомет», которых переманил Ицхак Рабин; Рехавам Зеэви и не набиравшая больше 3 мест партия «Моледет»; наконец, Игаль Алон, мечтавший возглавить правительство, но бразды правления достались ему случайно, после смерти Леви Эшколя, да и то сроком на две недели…

Толковых военных в Израиле предостаточно. Однако политика требует принципиально иных качеств и умений. Единоличное командование противоречит демократической сущности еврейского государства, точечные решения а‑ля напалм при разветвленной бюрократической системе невозможны. Поэтому жаль ваших усилий, Моше Яалон.