Франц Розенцвейг.

Звезда избавления

Отв. ред. и сост. И. Дворкин; пер. с нем. Е. Яндугановой. М.: Мосты культуры/Гешарим, 2017.

Новая книга издательства «Гешарим» идеально соответствует задаче выстраивания мостов культуры. Франц Розенцвейг (1886–1929) относится к созвездию немецко‑еврейских мыслителей, взошедшему на немецком небосклоне в начале ХХ века: Г. Шолем, О. Розеншток‑Хюсси, М. Бубер, В. Беньямин. Автор «Звезды…» внес серьезный вклад и в создание философии диалога и экзистенциализма, и в развитие феноменологии. Но, несмотря на то, что исследователями «Звезда…» уже давно вписана в контекст хорошо известных традиций, в этой книге содержится одна из самых оригинальных и необычных философских концепций. Нет сомнений, что Розенцвейг входит в плеяду выдающихся еврейских мыслителей ХХ столетия: Г. Коген, М. Бубер, Э. Левинас, Л. Шестов, З. Бауман, хотя сам философ предостерегал от восприятия «Звезды…» как «”еврейской книги” или книги по ”философии религии”. Это ”изложение философской системы”» Дворкин И. Яндуганова Е. Человек и Звезда. Биография Франца Розенцвейга // Розенцвейг Ф. Звезда избавления. С. 25.
. Философия Розенцвейга является попыткой синтеза не только в отношении иудаизма и христианства, она — своеобразный мост от немецкой классической философии через Серебряный век в ХХ столетие.

В отечественной философской науке отсутствие перевода Розенцвейга было печальным пробелом, до сих пор очень немногие исследователи занимались изучением его творчества (среди них В. Л. Махлин См.: Махлин В. Л. Я и Другой: К истории диалогического принципа в философии ХХ в. М., 1997; Махлин В. Л. Я м Другой. Истоки философии «диалога» ХХ века. СПб., 1995.
и З. А. Сокулер См.: Сокулер З. А. Герман Коген и философия диалога. М., 2008.
). В итоге случилось так, что перевод вышел всего лишь за четыре года до столетия первого издания Rosenzweig F. Der Stern der Erlösung. Frankfurt a.M.: J. Kauffmann, 1921.
. Можно надеяться, что когда‑нибудь по‑русски выйдут и другие его сочинения, например письма и дневники. В биографии Розенцвейга есть очень важный эпизод. Под влиянием друзей, прежде всего Ойгена Розенштока, Розенцвейг размышлял о переходе в христианство. Но в разговоре с другом будущий автор «Звезды…» понял, что он в своих размышлениях не «иудаизировал христианство», а «напротив, христианизировал иудаизм… Из этого я вывел важное лично для меня следствие: я объявил, что могу стать христианином, только будучи евреем» Розенцвейг Ф. Письмо Рудольфу Эренбергу. 31 октября 1913 // Розенцвейг Ф. Звезда избавления. C. 16. . Все еще намереваясь перейти в другую веру, 11 октября 1913 года Розенцвейг оказался в Берлине в маленькой синагоге на молитве в Йом Кипур. Эта молитва произвела на него такое сильное действие, что он решил остаться иудеем.

Трудности подготовки этого тома к изданию состояли и в терминологических сложностях перевода большого текста, и в том, что от комментаторов требовалось учесть палитру не всегда очевидных реминисценций и аллюзий, в большом количестве присутствующих в книге: Гёте, немецкая классическая философия, Кьеркегор, Шопенгауэр и Ницше, религиозная философия Когена и иудаизм. Для максимально полноценного восприятия «Звезды…» составители снабдили книгу основательным научным аппаратом: биография автора; исследование «Путеводитель по философии “Звезды избавления” Франца Розенцвейга»; «Замечания к оформлению текста…», содержащие отсылки к наиболее часто цитируемым источникам, от библейских книг, Гомера и Вергилия до рабби Моше бен Маймона, Канта, Гёте, Гегеля, Ницше и Когена; библиография произведений Розенцвейга и о нем; словарь философских терминов «Звезды…», содержащий более 50 понятий, раскрывающих как понимание философом фундаментальных философских концептов (Б‑г, бытие, вечность, время, человек, личность, ничто), так и его собственных, среди которых такие как «время благоволения» (Gnadezeit), «исток» (Ursprung), «лицо» (Antlitz), «лучи» (Strahlen), «молитва» (Gebet). Очерк идей «Звезды…», «Путеводитель…», следует структуре книги, в которой диалектические концепции Шеллинга и Гегеля трансформируются и накладываются на главный образ книги — звезду Давида, вершины которой символизируют две главные понятийные триады: элементы «мир — Б‑г — человек» и динамические переходы между ними — «откровение — творение — избавление». Этот очерк, безусловно, отражает современный уровень изучения «Звезды…». Книга снабжена полноценным реальным комментарием.

Отметим, что сто лет назад Россия еще не была философской провинцией и русские философы мгновенно откликались на события за рубежом. Рецензия на «Звезду…» появилась в первом же номере журнала «Мысль» возобновленного после Гражданской войны Петербургского философского общества. . Вторую рецензию написал Семен Франк в ноябре–декабре 1925 года, замечая в письме к Бердяеву, что «другой немецкой отдельной книги, о которой стоило бы писать в “Пути”, я не знаю» Франк С. Л. Письмо Бердяеву. 6 апреля 1925 // Из переписки С. Л. Франка и Н. А. Бердяева (1923–1926) / сост., публ., подг. текста, коммент. А. А. Гапоненкова // Вопросы философии. 2014. № 2. С. 138.
. Франк начинает рецензию восторженными словами: «Книга Розенцвейга “Звезда спасения” есть одно из самых замечательных явлений современной западной мистической мысли. Автор — еврей, и его книга имеет своим последним назначением мистическое раскрытие и оправдание иудаизма. Но содержание ее неизмеримо шире этого рационального ее назначения. Ее содержанием является целостная, своеобразно сочетающая философию с богословием и преодолевающая односторонности обеих, мистическая философия, из религиозного опыта почерпнутое учение о сущности Бога, мира и человека и о смысле человеческой жизни» Франк С. Мистическая философия Розенцвейга // Путь. 1926. № 2. С. 252.
. Вовсе не безосновательно предположить, что идея диалога Я и Ты, развитая в «Звезде…», стала одним из источников диалогической концепции самого Франка.

Творчество Розенцвейга в Германии далеко не сразу получило широкую известность. Однако одна из первых немецких диссертаций, посвященных «Звезде…», была защищена в университете Бреслау уже в 1933 году Freund Else. Die Philosophie Franz Rosenzweigs. Ein Beitrag zur Analyse seines Werkes: «Der Stern der Erlösung». Breslau, 1933.
. Автор, Эльза Фройнд, одна из первых обратила внимание не только на сходство хайдеггеровского и розенцвейговского понимания человека как бытия‑к‑смерти (Sein‑zum‑Tode), но и на то, что Розенцвейг, в отличие от Хайдеггера, «Бытие и время» которого появилось на шесть лет позже «Звезды…», не останавливается на этом, открывая новые формы бытия, преодолевающие не только смерть, но и принудительную тотальность предшествующей философии.

Систематическое и интенсивное изучение творчества Розенцвейга в Германии началось лишь в конце 1970‑х годов, одним из центров исследовательской деятельности стал университет Касселя, родного города Розенцвейга. В течение последних сорока лет «Звезда избавления» была переведена на основные европейские языки и иврит, четырехтомное собрание сочинений мыслителя вышло в Гааге в 1976–1984 годы в знаменитом издательстве Мартинуса Нийхофа. К настоящему моменту философии Розенцвейга посвящена обширная и разнообразная литература на европейских языках, иврите и идише; проводятся регулярные международные конгрессы и конференции (первый конгресс был приурочен к столетию со дня рождения и прошел в Касселе в 1986 году, последний прошел во Франкфурте в 2014‑м).

Вместе с Бердяевым Розенцвейг мог бы сказать, что философы слишком забывают: сам познающий философ — существующий, и его существование выражается в его философии. В этой книге каждый смысловой фрагмент — «сбывающееся событие» (ereignete Ereignis) в истории и личности. При чтении книга проживается читателем как происходящее или могущее происходить с ним самим. Сам автор подходил к своей жизни с точки зрения «жизнестроительства», столь хорошо знакомого нам по Серебряному веку. Философские понятия книги проявляют себя как символы, в этом отношении «Звезда…» близка «Годам учения Вильгельма Мейстера» Гёте и «Генриху фон Офтердингену» Новалиса.

Хотя книга выстроена по схеме, во многом восходящей к «Логике» Гегеля, философ меньше всего хотел создать очередную систему. Семен Франк определил жанр книги как симфонию, поскольку автор возвращается в определенном порядке к одним и тем же темам, рассматривая их всякий раз иным взором, под новым углом. Но в книге можно обнаружить черты и других жанров: философский трактат, мистерия, поэма и путеводитель. Книга подобна «путеводителю растерянных» еще и потому, что ее центральная категория — время. Только путь во времени выводит человека из замкнутости и конечности к встрече с Б‑гом и с Другим. Б‑г называет человека по имени, призывает, и пока не произошло это призвание, пока человек не оказывается в сбывающемся событии откровения, он все еще недействителен, не сбылся. Прежде замкнутая человеческая самость в этом событии, наконец, раскрывается, человек начинает «выговариваться», становится говорящей душой. Человек становится самим собой во времени как реальности, наполняющей и исполняющей откровение. Это событие можно назвать событием веры, и его Розенцвейг рассматривает в свете конкретного, исторического библейского откровения, чем он гораздо ближе Буберу или Левинасу, чем Хайдеггеру. Философия Розенцвейга и вечна, укоренена в традицию, и современна. Как сказал Карл Лёвит, Розенцвейг — не в меньшей степени наш современник, чем Хайдеггер См.: Casper B. Einleitung // Rosenzweig F. Der Stern der Erlösung. Freiburg, 2002. S. IV. . Кроме того, она не только предлагает еще один путь иудео‑христианского диалога, но и сама по себе есть такой диалог. Ее многогранность, открытость, разнообразие тем, поэтический язык делают ее интересной далеко не только философам и историкам философии, но гораздо большему числу читателей.