Вторая мировая война, ее ужасающие и эпохальные события, казалось бы, давно стали достоянием истории. Холокост — это что‑то настолько архетипически страшное, выходящее за рамки нормального, что в нашем сознании он надежно заперт в прошлом, как некое массовое сумасшествие, дикое извращение иррациональных зверских инстинктов. Между тем, в основе Холокоста лежали вполне прагматические соображения — те же самые, которыми испокон веков руководствовались преследующие евреев режимы, короли и религиозные идеологи‑функционеры. Реальной целью преследования евреев, или «решения еврейского вопроса» тем или иным образом, всегда было, во‑первых, еврейское имущество, а во‑вторых, вполне конкретные политические выгоды, которые извлекались из разыгрывания еврейской карты. Испания, Франция, Англия, средневековая Германия, Польское королевство перекидывали эту эстафету прагматического государственного антисемитизма по Европе, пока нацистская Германия не подошла к делу с новыми индустриальными и идеологическими возможностями ХХ века.

Сегодня цивилизованные страны и помыслить не могут о том, чтобы не порицать ужасы фашизма и не каяться в Холокосте по утвержденному регламенту. Государственный антисемитизм официально заперт в темном диком прошлом Европы. Но это на словах и в богатых эмоциях, на которые не скупятся, ибо они ничего не стоят — наоборот, на них можно заработать. В реальности выгоду и политику никто не отменял. Сегодня, через 75 лет после окончания войны, мы наблюдаем все те же фашистские зубы, вцепившиеся мертвой хваткой в отобранное в Холокосте у евреев имущество, и видим новых политических шулеров, крапящих еврейскую карту для следующего розыгрыша.

The Wall Street Journal пишет о недавних слушаниях в Верховном суде США по делам о еврейской собственности, экспроприированной в нацистской Германии и Венгрии:

7 декабря текущего года представители правительств Германии и Венгрии предстали перед Верховным судом США с ходатайством об отклонении в американских судах требований по компенсации ущерба за собственность, конфискованную нацистами во время Холокоста.

Германия отстаивает приобретение в 1935 году «сокровища гвельфов», или Welfenschatz, коллекции средневековых ценностей, в настоящее время находящейся в Берлинском музее. Венгрия противится требованиям компенсации венгерскими государственными железными дорогами MAV за ценности, изъятые у евреев во время их транспортировки в лагеря смерти.

«Сокровище гвельфов» было приобретено несколькими еврейскими антикварами у герцога Брунсвикского Эместа Августуса в 1929 году. Всего в коллекцию входило 82 предмета прикладного и религиозного искусства немецкого средневековья. Коллекция выставлялась в музеях США, и часть ее в 1931 году была продана Музею искусств в Кливленде. В 1935 году Герман Геринг лично распорядился принудить еврейских владельцев продать ему оставшиеся 42 предмета за номинальную стоимость, что и было осуществлено его агентами. В ноябре 1935 года Геринг преподнес коллекцию в дар Гитлеру. После войны коллекция, «приобретенная» Герингом у евреев, была передана в Музей Боде в Берлине и по сей день считается по праву принадлежащей современному государству Германии. Наследники еврейских антикваров в 2008 году обратились в немецкий суд с требованиями компенсации за незаконную сделку, навязанную Герингом. В 2014 году, после нескольких лет напряженных заседаний, юридическая комиссия при правительстве Германии не нашла доказательств неправомерности сделки Геринга и вынесла следующее постановление: «низкий рыночный спрос и более низкая закупочная цена коллекции в сравнении с предыдущими оценками могут быть следствием мирового экономического кризиса, а не результатом репрессий в отношении еврейских арт‑дилеров со стороны правительства национал‑социалистов». Иными словами, евреи в нацистской Германии уступили право собственности на ценности Герингу исключительно в силу кризиса, поразившего мировую экономику, а не потому, что это был Геринг, — не в силу принуждения, и вообще не в силу каких‑то антиеврейских репрессий со стороны национал‑социалистического правительства Германии. Все было по‑немецки честно, по обоюдному согласию сторон!.. После этого заявления наследники истцов подали иск в Федеральный суд США.

Федеральный суд округа Колумбия определил, что экспроприация еврейской собственности в данном случае осуществлялась в нарушение международного права, поскольку была частью политики геноцида в отношении еврейского населения Германии, и поэтому может быть предметом рассмотрения в судах США. Решение суда было обжаловано Германией.

Джонатан Фриман, юрист из Коннектикута, представляющий Германию, заявил Верховному суду, что истцы пытаются использовать Холокост как «юрисдикционный крючок» в имущественном споре, который не мог бы иначе рассматриваться в американских судах, поскольку международное право не возбраняет иностранным правительствам осуществлять конфискацию имущества в границах своих государств.

На вопрос председательствующего судьи Верховного суда Джона Робертса: «почему вы считаете, что экспроприация собственности в данном случае не являлась составной частью кампании геноцида?» юрист ответил: «актом геноцида может являться только то, что гарантированно создает условия для физического уничтожения народа».

Таким образом, экспроприация нацистами еврейской собственности — от недвижимости и производств в Европе до золотых зубов и женских волос в концлагерях — не являлась, по мнению представителя Германии, частью политики геноцида. Также Фриман заявил, что данный имущественный спор является сугубо внутригерманским делом. В ответ на сомнение судьи Самуэля Алито в том, что ситуация может рассматриваться как внутреннее дело Германии, поскольку нацистское правительство само лишило истцов немецкого гражданства, Фриман заявил, что передача права собственности на ценности произошла в начале 1935 года, еще до принятия в том же году Нюрнбергских законов о чистоте расы, лишающих евреев немецкого гражданства. «Не существует поправки о некоем «плохом отношении» к гражданам в рамках положения о гражданстве в международном праве», — сказал он. То есть нацистское правительство преследовало свои интересы совершенно законными методами, и современное немецкое правительство отстаивает в этом деле свои столь же законные интересы. Реальная, а не пропагандистская позиция нынешнего правительства Германии по практикам политики Холокоста предельно ясна.

В венгерском деле 14 переживших Холокост граждан США, Канады и Израиля, а также наследники других пострадавших требуют от правительства Венгрии компенсации за изъятые у венгерских евреев при их депортации в лагеря смерти в 1944 году ценности. Изъятые деньги, предметы искусства, антиквариат, ювелирные украшения и драгоценные металлы были в дальнейшем использованы венгерским правительством в разнообразных коммерческих и финансовых предприятиях, в том числе в США. На этом основании Федеральный суд округа Колумбия постановил, что пострадавшие могут обратиться с иском в суд США. В Венгрии их попытки добиться реальной компенсации от правительства оказались безуспешными, вопреки декларированному Венгрией намерению такую компенсацию осуществить. Решение суда округа Колумбия было обжаловано венгерским правительством.

Позиция и мотивы правительства Венгрии по делу также совершенно ясны. Представляющий его интересы адвокат из Нью‑Йорка Грегори Силберт заявил, что истцам следует и дальше подавать свои иски в венгерских судах, где они рассматриваются аж с 1947 года, когда Венгрия подписала условия мирного договора, по которому обязалась выплатить полную компенсацию жертвам нацизма. Также адвокат сослался на принцип взаимной доброжелательности в международных отношениях между Венгрией и США и заявил, что рассмотрение дела в суде США наносит урон этому принципу.

Рассмотрим теперь позицию судей Верховного суда США и представителя министерства юстиции США по этим делам, которая очень интересна и требует пояснений.

Несколько верховных судей заметили, что самые различные нарушения прав человека часто сопровождаются конфискацией собственности, и трудно предугадать, сколько подобных исков может оказаться в судах США. «Можете ли вы определить какие‑то ограничивающие принципы, скажем, что это может касаться только Холокоста? Или геноцида вообще? Возможно, это касается геноцида, если Конгресс определяет это как геноцид?» — задала вопрос верховная судья Эми Кони Баррет.

«Вы подчеркиваете важность принципа взаимной доброжелательности в контексте международных отношений, но правительство США старательно избегает занять четкую позицию относительно того, что судам следует предпринять по существу данного дела», — заявил судья Робертс юристу министерства юстиции США Бенджамину Снайдеру. Снайдер ответил, что Госдепартамент не располагает достаточной информацией, чтобы дать судам какие‑либо рекомендации.

«Кто‑то может сказать: мы видим, что Госдепартамент хотел бы, чтобы суды брали на себя решение сложных и деликатных политических вопросов, а кто‑то даже может сказать: чтобы суды делали за вас грязную работу», — заявила судья Елена Каган.

В чем же упомянутая Еленой Каган деликатность политических вопросов, и какую грязную работу Госдепартамент перекладывает на Верховный суд? Что означает заявление представителя правительства США о том, что «Госдепартамент не располагает достаточной информацией, чтобы дать судам какие‑либо рекомендации», и какое вообще отношение Госдепартамент имеет к заявлениям представителя министерства юстиции? В чем принципиальное для судей Верховного суда США отличие (или тождественность) терминов «Холокост» и «геноцид»?

Верховному суду США не привыкать решать политические вопросы. Фактически многие решения Верховного суда, интерпретирующие закон, более важны для американской политики, чем собственно законы, принимаемые в Конгрессе, и позиция президента. От расстановки сил внутри Верховного суда зависит, кто — республиканцы или демократы — смогут реализовать свою политику на практике. Именно поэтому вокруг назначений в Верховный суд всегда идут серьезнейшие битвы. Последняя происходила совсем недавно, после смерти судьи Гинзбург, когда Трампу удалось за несколько месяцев до окончания президентского срока провести и утвердить в Верховном суде своего кандидата — консерватора Эми Кони Баррет. И это рассматривается как одна из важнейших его побед в политической и непримиримой идеологической гражданской войне, которую мы наблюдаем сегодня в США.

Разберем затронутые судьями вопросы по порядку — в контексте грядущего президентства Байдена и возможных политических последствий решения по этому еврейскому делу из темного прошлого.

Байден еще в 1970‑е годы представлял интересы армянского лобби в США. Во время предвыборной кампании он неоднократно заявлял, что при избрании президентом незамедлительно признает геноцид армян, осуществленный Турцией и до сих пор официально не признанный США. Таким образом, ограничительный принцип, который хочет определить судья Эми Кони Баррет для исков, подаваемых в американские суды — «Холокост» или «геноцид», — может стать прецедентом для подачи исков армян против Турции в судах США. Этих исков будет огромное количество, и Турция не сможет избежать громадных выплат по ним. Это, в свою очередь, не сможет не оказать сильнейшего влияния на отношения США и Турции и на политику США в регионе. Внешней политикой должен заниматься Госдепартамент — и именно на него ссылается представитель министерства юстиции, заявляя, что у него нет информации для рекомендаций судам. Речь не о компенсациях евреям от Германии и Венгрии — это никак не может повлиять на внешнюю политику США. Речь о том, что совершенно неясно, что на практике решит делать Байден с признанием геноцида армян и с Турцией: если он действительно намерен выполнить свои многократные обещания армянскому лобби и идти на разрыв с Турцией, нужно писать «геноцид». Если это только обещания, и делать подобного он не станет, надо писать «Холокост». Совершенно непонятно, как крапить эту старую потрепанную еврейскую карту в новой игре!.. Если покропить ее правильно, можно сорвать большой политический куш в новой администрации. А можно крупно проиграть. Представитель правительства США не готов играть в «еврейский покер» и передает колоду Верховному суду. Отсюда явное неудовольствие и разочарование председательствующего судьи Робертса: ему предлагается взять на себя ответственность за вещи, никак не входящие в его нормальную компетенцию. Поэтому столь необычно эмоциональны и одновременно необычно обтекаемы заявления судьи Елены Каган: «кто‑то может сказать», что «кто‑то» перекладывает на Верховный суд принятие очень деликатных и сложных политических решений, «а кто‑то может подумать», что кто‑то хочет, чтобы суд сделал за «кого‑то» его грязную работу…

Скорее всего, этот «кто‑то» сам понятия не имеет, какую именно грязную работу ему предстоит делать по поручению «кого‑то», кто привел его к власти. И как тут решить вопрос с какими‑то жертвами нацизма — совершенно непонятно. Но карта сильная. Знать бы прикуп… Дождемся решения Верховного суда США по этим делам в июле 2021 года.