Планы по восстановлению довоенного еврейского кладбища в городе Простейов в Чехии встретили яростное сопротивление со стороны местного населения. Сотрудники фонда заявляют, что стали объектами дезинформации и антисемитизма.

Томаш Елинек склоняется над обломками надгробия и соскабливает пятна цементного раствора, скрывающие выбитое на камне имя. Весь в поту несмотря на прохладный день, он смахивает остатки цемента и пристально вглядывается в надпись.

«Херлицка, — объявляет он. — Бернхард Херлицка. Умер в апреле 1879‑го. Дату не разобрать».

И это почти все. Камень лежит в траве среди десятка других надгробий, целых и сломанных. Надписи — на немецком и на иврите. Одна начинается со слов «любимая дочь». Другая — «здесь покоится». Остальное стерто.

«Мы можем узнать, кем были эти люди», — говорит Томаш Елинек, в прошлом глава еврейской общины Праги.

«Записи “Хевра кадиша” — еврейского похоронного бюро — позволяют определить местонахождение могил, восстановить надписи на надгробиях и узнать, кем были умершие».

«Обычно мы стараемся связаться с родственниками. Иногда находим прямых потомков, — продолжает он. — Никто не остается равнодушным, а некоторые приходят в сильное волнение».

Пока Елинеку удалось собрать по окрестностям 34 надгробия. Он только что погрузил в машину десяток плит, найденных в деревне по соседству, оттого и вспотел.

«Стены подвала выложены целиком из надгробных плит — несложно было их отыскать», — сообщает житель деревни, который предпочел не называть своего имени.

«Я всего лишь возвращаю то, чего не следовало брать».

Город, «славящийся антисемитизмом»

Елинек рассказывает, что несколько раз в год жители Простейова звонят ему, чтобы сообщить об очередном камне с надписью на иврите, найденном в стене курятника или в заброшенном углу сада.

Одна семья обнаружила, что весь их задний двор вымощен мраморными надгробиями. К сожалению, они не захотели с ними расстаться.

«Что касается отношения к евреям, Простейов имеет очень дурную славу. В XIX веке город славился своим антисемитизмом», — рассказывает Елинек.

«Антисемитские настроения до сих пор распространены среди жителей города и чувствуются повсюду. Возрождается то, что после Второй мировой войны должно было навсегда кануть в прошлое».

На протяжении столетий Простейов был крупным еврейским центром Моравии и родиной нескольких влиятельных рабби. В 1942 году история еврейской общины Простейова внезапно и трагически оборвалась — еврейское население города было депортировано нацистами.

Когда годом позже старое еврейское кладбище перешло в собственность городских властей (пост мэра тогда занимал этнический немец), там находились 1924 могилы; последнее захоронение датировалось 1908 годом. Все надгробия пометили крестами; высококачественный мрамор был продан; более дешевый камень бесплатно раздали жителям в качестве стройматериала.

После окончания войны территория кладбища пустовала многие годы. Местные жители вспоминают, как играли там детьми и говорили родителям, что идут играть «na zidaku» — («на еврейское место»). Некоторые помнят, что находили в земле кости.

Злоба, ложь и противодействие

Сегодня на этом месте расположен небольшой парк. Его окружают жилые дома и школа. Но даже спустя 74 года после осквернения кладбища планы по его восстановлению вызывают бурные протесты.

«Мне кажется, мэр точно резюмировала общественное мнение, заявив, что права живых должны превалировать над правами мертвецов», — объясняет мне заместитель мэра Зденек Физер во время встречи в великолепном здании мэрии Простейова.

Он говорит об одном из многих бурных общественных собраний, где обсуждалось предложение американского благотворительного фонда под названием «Kolel Damesek Eliezer», представителем которого выступает Томаш Елинек. Фонд выразил намерение восстановить кладбище, обозначить кустарником его границы и разместить найденные могильные плиты на своих местах.

Но после того как 3 тыс. жителей города подписали петицию против планов по восстановлению кладбища, городские власти отказали фонду в поддержке. К петиции прилагались иллюстрации, на которых кладбище было окружено кирпичной стеной.

«Дело в том, что в Простейове осталось очень мало потомков евреев, проживавших здесь когда‑то», — таким образом Физер объясняет всеобщий протест против планов по восстановлению кладбища. План предполагает перенос нескольких улиц, ведущих к городской школе.

«Большинство подписавших петицию живут напротив парка или являются родителями детей, которые посещают эту школу. Поэтому большинства подписавших дело касается напрямую».

Физер также опровергает заявление Томаша Елинека о том, что Простейов являлся рассадником антисемитизма.

«Вы спрашиваете меня, почему местная пресса сообщает об антисемитизме населения, но ведь не мы писали эти статьи, не правда ли? Как вам прекрасно известно, журналисты не могут не разжигать рознь и противоречия, им требуется скандал для того, чтобы поддерживать интерес читателей», — объясняет он.

«Если бы они просто написали о планах превратить парк в место памяти и скорби, никто бы не проявил интереса. Но стоит только добавить в заголовок слово “антисемитизм”, как все тут же готовы к драке».

Пока надгробие Бернхарда Херлицки вместе в другими могильными плитами хранится на Новом еврейском кладбище Простейова, на небольшом расстоянии от города. Это временное решение действует до тех пор, пока городской совет и благотворительный фонд не придут к соглашению по поводу старого кладбища.

Судя по атмосфере, царящей в городе, это произойдет нескоро.

Обломки надгробий — тогда и сейчас

У моего визита в Простейов есть постскриптум. Местный историк проводит для меня экскурсию по местам, связанным с прошлым еврейской общины города. Мы идем по узкой улочке.

«Здесь располагалась главная синагога, а там — реформистская. А здесь была ешива», — показывает мой гид. Вместо синагог мы видим церкви: католическую и протестантскую. А в бывшем здании ешивы можно оплатить штраф за неправильную парковку.

Наконец мы приходим на Старое еврейское кладбище — в тот самый парк, который еврейская община по‑прежнему считает местом захоронений. Подростки с воплями пробегают мимо нас. Гуляют женщины с колясками. Мы видим небольшой черный памятник.

Мой гид ведет меня дальше, ко второму памятнику — копии надгробия самого знаменитого рабби Простейова, Цви Хоровица.

Тут у нее от неожиданности вырывается возглас.

Памятник из оргстекла расколот, одна половина валяется в траве. Я невнятно пытаюсь выразить сочувствие, понимая, как ей неудобно. Нет никаких сомнений в том, что это произошло только что.

Я делаю фотоснимок и показываю его заместителю мэра Физеру. Спрашиваю, чьих рук это дело, по его мнению.

«Не знаю, — отвечает он. — Может быть, это ветер?» 

Оригинальная публикация: The Czech town trying to keep its Jewish past buried