В центре Тель-Авива висит афиша, приглашающая на концерт популярных рокеров, которые исполнят средневековые пиюты — еврейские религиозные тексты. По телевизору хасиды братья Гат перепевают «Битлз». В Израиле образца 2014 года духовные искания в моде. Футболисты просят благословений у раввинов, журналисты летают на могилу рабби Нах­мана. А ведь еще несколько десятилетий тому назад маятник качался исключительно влево и слова «Тора» и «культура» в одном предложении не упоминались по определению.

Первой ласточкой был Ури Зоар — киноактер, весельчак и плейбой. В 1960-х и 1970-х не услышать характерный баритон Зоара можно было разве что из утюга: по ночам человек-оркестр беседовал с радиослушателями, утром снимал фильмы, вечером читал сатирические монологи или вел телепередачи. Одним из многочисленных культовых скетчей с участием Ури Зоара стала пародия на Всеизраильский конкурс знатоков Танаха. Неутомимый артист перевоплощался то в помощника скандинавского священника, то в суданского библеиста, то в нудного израильского судью.

В 1976 году на свадьбе друга абсолютно нерелигиозный и даже антирелигиозно настроенный Зоар познакомился с раввином Ицхаком-Шломо Зильберманом, уроженцем Германии, который получил образование в лучших израильских ешивах. «Вы тоже верите в эти глупости — в дарование Торы, в Б-га, который шесть дней работал, а на седьмой отдыхал?» — набросился не отличавшийся учтивостью актер на собеседника. Раввин вежливо кивнул. Диалог затянулся глубоко за полночь.

Через несколько недель радиослушатели были немало удивлены, когда Ури Зоар начал «разводить» очередных эфирных собеседников на разговоры о душе, месте человека в этом мире, загробной жизни и других темах, которые слабо вязались с обликом бонвивана и гедониста. В телепередаче «Это мой секрет» Зоар впервые предстал с кипой на голове. Впрочем, в те годы в сознании народном СМИ и религиозный образ жизни сочетались слабо, и вскоре бывший кумир миллионов оказался в ешиве. Через несколько лет обучения под руководством все того же Зильбермана к всевозможным регалиям Зоара добавился титул «раввин».

Детство Авраама Зигмана прошло в Хайфе, которая в те годы считалась бастионом симпатизантов Советского Союза. Именно в Хайфе появилась на свет Пасхальная агада с портретом Сталина на форзаце и текстами про освобождение пролетариата от оков. Зигман был членом молодежного социалистического движения «А-шомер а-цаир» и сочинял песни к слетам и праздникам.

Возвращаясь с очередного мероприятия, Зигман услышал тарахтение трактора. За рулем сидел типичный пролетарий, коренастый, улыбчивый. Но — бородатый и с покрытой головой. «Это было так странно, — вспоминал впоследствии Авраам Зигман. — Нам постоянно говорили, что “эти пейсатые паразиты ничего не делают и целыми днями просиживают штаны в ешивах”». Религиозным трактористом оказался р. Реувен Дунин, харизматичный любавичский хасид.

В течение нескольких лет Зигман с товарищами периодически встречались с Дуниным, задавая вопросы и ведя идеологические споры. После службы в армии музыкант, композитор и поэт Зигман встал перед выбором: ешива или шоу-бизнес? Любавичский Ребе порекомендовал ему сочетать и то и другое, поставив два условия: «Следи за речью и не обижай ближних». На протяжении сорока лет Зигман вел передачи на музыкальной радиостанции «Решет-Гимель», сочинял песни и выпустил книгу «Мидраш Наоми» — по-своему уникальное произведение, в котором песни покойной Наоми Шемер снабжены комментариями в духе еврейской традиции с отсылками к Торе и Талмуду.

Ноа Ярон была типичнейшим представителем тель-авивской золотой молодежи. Армейскую службу она прошла на радиостанции «Га­лей-ЦАХАЛ», известном инкубаторе талантов, из которого путь в телевизионный прайм-тайм был делом нескольких месяцев. Ярон стала ведущей пятничного шоу и одной из звезд детского канала. Телекритики называли ее «дикой и талантливой».

Характер и пристрастия Ярон изменились после знакомства со сценаристом Ювалем Даяном. Тот рассказал о недавней поездке в Индию, восторженно вспоминал об экзотических ландшафтах, невиданных эзотерических переживаниях, обетах молчания, постах и молитвах. Ноа Ярон решила испытать нечто подобное, однако о заграничном отпуске с учетом плотного графика нельзя было и мечтать. Пришлось искать местные альтернативы.

Через пару месяцев Даян и Ярон расстались: к неудовольствию тяготевшего к Востоку сценариста, девушка всерьез заинтересовалась брацлавским хасидизмом. Впрочем, браки заключаются на небесах, а не в телестудиях. Вскоре Юваль и Ноа помирились, сыграли традиционную свадьбу и начали вести религиозный образ жизни. Семь детей, автобиографическая книга «Мекими» и лекторий в центре Тель-Авива, в котором преподает сама Ноа Даян.

Общение с потенциальным врагом, как выясняется, тоже может привести к Б-гу. Журналист Цви Йехезкели, свободно владеющий арабским, провел не один час в дискуссиях с представителями различных палестинских группировок. «Поначалу я чувствовал себя белым западным человеком, — признался Йехезкели. — Но потом я понял, что у этих людей есть мощная религиозная база, которая отсутствовала у меня». В качестве знака свыше арабист воспринял плакат, увиденный им после интифады на КПП при въезде в Дженин: «Остановись, включи внутренние фары и представься». Цви Йехезкели решил дать себе передышку в череде бесконечных интервью и поисков сенсаций, заняться внутренним миром и понять, кем он себя ощущает: израильтянином? евреем?

Помог случай. Управление телерадиовещания обвинило 10-й канал ИТВ в недостаточном количестве передач так называемого «высокого жанра» в противовес телесериалам, конкурсам, реалити-шоу и прочей развлекаловке. Была срочно придумана передача «Душевный друг», в которой Йехезкели каждую неделю беседовал на актуальные темы с раввином Эрезом-Моше Дороном, сыном писателя и брацлавским хасидом.

Теперь голову специалиста по Ближнему Востоку украшает черная кипа, а ведущие передачи «Лондон и Киршенбаум», в рамках которой Йехез­кели рассказывает о происходящем в арабском мире, периодически восклицают: «Пропал наш мальчик!» Впрочем, два года тому назад Йехезкели несколько месяцев провел без кипы, но в куфие, снимая фильм о распространении ислама в Европе.

А вот для Линор Аберджиль религиозным катализатором стал неудачный брак. Впрочем, начнем по порядку. С 16 лет Линор работала манекенщицей, в 1998 году стала израильской королевой красоты, а в ноябре того же года ей было присвоено звание «Мисс Вселенная». Не знаю, предпочитают ли джентльмены блондинок, но вот израильские работницы подиума тяготеют к спортсменам. Избранником Аберджиль стал литовский баскетболист Шарунас Ясикавичюс, которого в Израиле в пору его работы в составе клуба «Маккаби» для краткости называли Шарас.

В канун свадьбы Линор Аберджиль получила письмо, отправленное ультраправым активистом Барухом Марзелем. «Не для того твои родители приехали из Марокко в Святую землю, чтобы ты вышла замуж за иноверца», — было написано в послании. Марзель даже указал свой номер мобильного телефона на тот случай, если Мисс Вселенная захочет пересмотреть свое решение. Пышная свадьба все же состоялась, но через два года брак распался.

Вскоре манекенщице повстречался импресарио Орон Кальфон, выходец из традиционной семьи восточных евреев. Атмосфера в доме потенциальных свекров положительно повлияла на Аберджиль. Она стала религиозной, создала семью и, понимая, что «…обманет миловидность, уйдет красота» (Притчи Соломона, 31:30), получила высшее образование на факультете юриспруденции.

Список знаменитостей, интересующихся религией, постоянно пополняется. Авторы колонок светской хроники изобрели специальный термин «митхазек» (ивр. «укрепиться в вере»), которым сопровождается очередное сенсационное сообщение. По состоянию на апрель 2014 года певец Асаф Амдурски, бывший муж дивы Михаль Амдурски, «митхазек» и замечен в синагоге. А Инбаль Ор, молодая, но деловая владелица строительной компании, тоже «митхазекет» и вот уже пять недель по субботам никуда не ездит и пищу не готовит. То ли еще будет, дорогие музы!