Кто смотрел фильм Соловьева «Асса» (1987), помнит зимнюю Ялту поздних советских времен. Вагончик канатной дороги скользит к небу сквозь зелень агав и россыпь бедных домов. За кадром звучит песня: «Под небом голубым / есть город золотой / с прозрачными воротами / и яркою стеной. / А в городе том сад, / все травы да цветы, / гуляют там животные / невиданной красы». Текст был написан Анри Гиршевичем Волохонским в ноябре–декабре 1972 года и назывался «Рай». Вместо «под небом голубым» там было: «Над небом голубым». Это соответствовало источнику, Откровению Иоанна Богослова (обычно называемому Апокалипсис). В конце Откровения (главы 21 и 22) явлен Небесный, или Золотой, Иерусалим с прозрачными стенами, украшенными драгоценными камнями. Город спускается с неба в конце времен. Что же до животных, то они появляются в четвертой главе Откровения, много раньше видения города. Иоанн видит престол, стоящий на небе, и Сидящего на престоле, а вокруг престола — четверых животных, исполненных очей спереди и сзади. Первое подобно льву, второе — тельцу, третье имеет лицо человека, а четвертое подобно орлу летящему (Откр., 4:1–7).

Источник Иоанна — видение пророка Иезекииля при реке Ховар. Здесь мы находим «подобие престола по виду как бы из камня сапфира; а над подобием престола — как бы подобие человека вверху на нем» (Иез., 1:26). Престол — над небесным сводом, а под небесным сводом — четверо животных. «Подобие лиц их — лицо человека и лицо льва с правой стороны у всех их четырех; а с левой стороны лицо тельца у всех четырех и лицо орла у всех четырех» (Иез., 1:10). Подле животных по одному колесу перед четырьмя лицами их (Иез., 1:15). Эти колеса «исполнены очей». Вновь пророк видит животных и престол спустя 14 месяцев (по версии Септуагинты). На сей раз животные названы также херувимами (Иез., 10:1 и далее). Но ничего здесь не сказано о красоте херувимов («невиданная краса» у Волохонского). Видение престола ничем не напоминает рай. Животные не гуляют по саду. У Иоанна в описании Небесного Иерусалима также сада нет, но есть дерево жизни посреди улицы по ту и другую сторону реки (Откр., 22:2). Такое дерево, как известно из Книги Бытия (2:9), «произрастил Г‑сподь Б‑г из земли». Чтобы Адам, вкусив этого дерева, не стал жить вечно, Б‑г выгнал его и Еву из рая и «поставил на востоке у сада Эдемского херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни» (Быт., 3:22–24).

Очевидно, Волохонский соединил видение престола с картиной Небесного Иерусалима, а городской ландшафт Иерусалима заменил райским садом из книги Бытия. Он также приписал херувимам «невиданную красу». А создатели фильма (Сергей Ливнев и Сергей Соловьев) прибавили еще и гору, и море. В Откровении Иоанна «моря уже нет» (Откр., 21:1). И о горе там ничего не сказано. Все вместе — поэт, сценарист и режиссер — извлекли новые смыслы из «сближения далековатых идей» (говоря словами Ломоносова). В еврейской традиции такое сближение называется мидраш. Фантазия в мидраше сочетается с верностью библейскому тексту, свобода — с необходимостью. Если добавлены горы, и море, и краса херувимов, то это не случайно. Нужно искать библейский текст, где рай расположен на горе в сердце моря, а херувимы — «невиданной красы».

О том, что Эдем находится именно на высокой горе в сердце моря, мы узнаем не из книги Бытия, но из инвективы пророка Иезекииля, направленной против царя богатого финикийского города Тира (Иез., 28:1–19). Царь находился в Эдеме, саду Б‑жием, был «херувимом помазанным» и «осеняющим». Г‑сподь поставил его на святой горе Б‑жьей между огненных камней. Он был «печать совершенства, полнота мудрости и венец красоты» (Иез., 28:12). Но от обилия торговли внутренности его наполнились беззаконием, и Б‑г сверг его, «херувима осеняющего», с Б‑жьей горы из среды огнистых камней.

Тир действительно был расположен на маленьком островке рядом с берегом, но не в сердце моря и не на высокой горе. Перед нами скорее метафора, чем реальность. Знаменитый итальянский и израильский библеист из старой раввинской семьи Умберто Кассуто увидел в пророчестве Иезекииля следы не дошедшего до нас израильского эпоса, где херувим, а вовсе не Адам, совершил преступление против Б‑га и был сброшен вниз с Б‑жьей горы. Нечто подобное можно разглядеть в словах Исайи, обращенных к царю Вавилона (Ис., 14:12–15):

Как упал ты с неба, денница, сын зари! Разбился о землю, попиравший народы. А говорил в сердце своем: «Взойду на небо, выше звезд Б‑жиих вознесу престол мой и сяду на горе в сонме богов, на краю севера; взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему». Но ты низвержен в ад, в глубины преисподней.

Загадочное выражение «хейлел бен шахар», звучащее в синодальном переводе как «денница, сын зари», в латинском тексте Вульгаты передано как lucifer (Люцифер). Дальнейшее известно — бунтующий Сатана Мильтона, Демон Лермонтова и Врубеля, Сокол из одноименной «Песни» Горького, упавший с неба «с разбитой грудью, в крови на перьях…»

Крым, конечно, — не остров, а полуостров, хотя высказывались и иные мнения. «На высокой горе в сердце моря» мы находим Ялту. Неподалеку от Ялты расположен Никитский ботанический сад. По саду гуляют лилипуты, сыщики, бандиты и влюбленные. Здесь и надо искать херувима, многоликое существо. Это Крымов. Его кличка в преступном мире — Сван (лебедь). Он в молодости писал стихи для журнала «Юность», потом стал подпольным миллионером и убийцей. К нему как нельзя лучше подходят слова пророка: «Ты печать совершенства, полнота мудрости и венец красоты… Ты совершен был в путях твоих со дня сотворения твоего, доколе не нашлось в тебе беззакония. От обширности торговли твоей внутреннее твое исполнилось неправды, и ты согрешил; и Я низвергнул тебя, как нечистого, с горы Б‑жией, изгнал тебя, херувим осеняющий, из среды огнистых камней» (Иез., 28:12–16).

Он испытывал рок‑певца Бананана утоплением в море, обогащением на ипподроме и наконец предложением уехать из Крыма, чтобы Алика, любовница Свана, не ушла к певцу. Он сидит рядом с водителем и не оборачивается, когда на заднем сиденье автомобиля по его приказу бандиты убивают певца ударом ножа в сердце. Параллельно разворачивается сюжет из другой эпохи — убийство Павла I. Лежа в гостинице, Крымов читает книгу «Грань веков» Натана Эйдельмана. Мы вживе видим последний день императора и его последнюю ночь. Ночью заговорщики душат Павла, а накануне за ужином он жалуется гостям на нехватку воздуха. Когда избивают императора, Пален отворачивается и уходит в сторону, чтобы не видеть. Голос Эйдельмана звучит за кадром. Читавшие книгу «Грань веков» помнят ее идейный источник — стихи Пушкина из 10‑й главы «Евгения Онегина»: «Потешный полк Петра Титана, / Дружина старых усачей, / Предавших некогда тирана / Свирепой шайке палачей…» Пушкин знал, что «оба хуже». И заговорщики — свирепая шайка палачей, и император — тиран. Нечто в этом роде происходит с персонажами «Ассы». Милиция охотится за Крымовым и его бандитами. Она же бросает Бананана в камеру и запускает туда уголовника с поручением избить певца. Сыщика, который преследует Свана, бандиты бьют по голове и усыпляют хлороформом, но открывают ему форточку и запускают воздух, чтобы тот не задохнулся.

В фильме нет декабристов, хотя действие происходит зимой. Символика очевидна. Ее мы видим в стихах Бродского, написанных в 1994 году: «Но, видимо, воздух — только сырье для кружев, / распятых на пяльцах в парке, где пасся царь. / И статуи стынут, хотя на дворе — бесстужев, / казненный потом декабрист, и настал январь». Декабристов заменяют хрупкие юноши, живущие (по признанию Бананана) в своих снах. В эпилоге фильма перед Виктором Цоем, стремительно вошедшим в кадр, чтобы заменить Бананана на ресторанной сцене, волнуется огромная толпа молодых людей с огоньками в поднятых руках. Цой поет: «Перемен требуют наши сердца, / Перемен требуют наши глаза, / В нашем смехе и в наших слезах, / и в пульсации вен / Перемен! / Мы ждем перемен». Это прямая цитата из «Возмездия» Блока: «Сулит нам, раздувая вены, / Все разрушая рубежи, / Неслыханные перемены, / Невиданные мятежи». У обоих поэтов (Цоя и Блока) ключевой является рифма: «вены — перемены». «Совиные крыла» Победоносцева, «тень Люциферова крыла», «жизни мгла». Как сказано в Евангелии от Луки (22:53), «теперь ваше время и власть тьмы». При этом «город золотой» уже сошел с неба, он уже находится «под небом голубым», а не «над небом голубым». Вены юношей и девушек пульсируют и раздуваются, огоньки разгоняют мглу, в воздухе разлито предчувствие Новой жизни. Это предчувствие возникает уже в прологе, в рассказе о слове «асса», наделенном великой силой. Так воскликнул Ной, когда его ковчег причалил к самой высокой из Араратских гор.

Знает ли художник, какие символы и образы к нему приходят и откуда лежит их путь? Можно было бы спросить у Анри Волохонского, но он умер год назад, в ночь на 8 апреля 2017 года.