Анна Франк и другие

Михаил Липкин 22 августа 2016
Поделиться

ФРАНСИН ПРОУЗ

Анна Франк. Книга. Жизнь. Вторая жизнь

М.: Книжники, 2016, перевод с английского Н. Усовой. — 352 с.

Американская писательница Франсин Проуз, автор двух десятков книг, известная у нас романами «Голубой ангел» и «Изменившийся человек» (Книжники, 2015), на сей раз обратилась к новому для себя жанру — биографии.

Биографическая книга, как известно, должна рассказать о жизни и личности реального человека на основе имеющихся данных: текстов, устных воспоминаний и иных материалов. В случае с Анной Франк задача биографа на первый взгляд не очень сложна: все материалы об этой короткой жизни — и собственные сохранившиеся записи Анны, и практически все свидетельства — могут быть собраны в не слишком объемную книгу. Да и интерпретация этих материалов вроде бы ясна, даже явлена в театральных постановках и экранизациях. Ну и что тут еще писать?

Однако, познакомившись с книгой Франсин Проуз, мы понимаем: то, что мы считали пройденным материалом, в действительности сложнее, чем казалось; то, что мы, по выражению Синтии Озик в эссе «Кому принадлежит Анна Франк?», принимали за знание, «варясь в соку собственной наивности», оказывается набором мнений и убеждений, часто навязанных нам.

Франсин Проуз рассказывает не только и даже не столько об Анне Франк, сколько о том, что происходило и происходит вокруг ее имени и наследия. Подзаголовок «Книга. Жизнь. Вторая жизнь» раскрывает замысел автора: понять истинный образ Анны Франк, не просто анализируя ее наследие, но и снимая слой за слоем шелуху этих навязанных мнений и оценок. При этом примем во внимание, что мемуаристы и критики, авторы, редакторы и издатели, актеры, режиссеры и продюсеры, школьные учителя и музейные работники, сотрудники фондов и чиновные либо добровольные «цензоры» в основном действовали из самых лучших побуждений, руководствуясь своей любовью, искренней увлеченностью образом и наследием Анны. А также, конечно, и своим представлением о том, какими должны быть хорошая книга, хороший спектакль, фильм, музейная экспозиция, как правильно осмысливать трагические события недавнего прошлого и как преподавать их подрастающему поколению. А были и есть такие, кто, гордо именуя себя ревизионистами и, убедившись, что чем больше лет прошло и чем меньше осталось свидетелей, тем более бессовестные заявления можно делать под флагом «объективности» и «поиска научной истины», выдвигают самые нелепые теории о всемирном еврейском‑научном‑издательском заговоре и о том, что Холокост — это ловкая еврейская проделка, чтобы дурачить весь мир. И им тоже Франсин Проуз уделяет внимание на страницах своей книги и рассказывает о судебных процессах и экспертизах, которыми наполнена «вторая жизнь» Анны Франк и ее книги.

Один из секретов притягательности биографического жанра заключается в том, что, изучая личность другого человека, мы начинаем лучше понимать самих себя. В случае с книгой Франсин Проуз мы видим справедливость этого утверждения, знакомясь с лаконично очерченными, но рельефными и живыми образами разных людей. Перед нами проходят Отто Франк, отец Анны — совершенно замечательный, самоотверженный, честный и мудрый человек, безусловно заслуживающий отдельного жизнеописания, и Меер Левин, для которого эта книга стала и счастьем, и источником личного творческого и человеческого краха, и актрисы — исполнительницы роли Анны Франк, которые, хотя и сводили в конечном счете трагедию гибели незаурядной личности к профессиональным, как правило, ходульным приемам, но все‑таки смогли сказать что‑то важное и нужное. И конечно, главной удачей книги следует назвать то, что автору удается создать новый образ Анны Франк и новое представление о ее книге. Франсин Проуз убедительно показывает Анну не просто одной из многих жертв, а чрезвычайно рано сформировавшейся творческой личностью, причем мы можем наблюдать этапы ее личностного и творческого становления. Проуз обращает внимание на то, что делает «Дневник» не документом, а, в соответствии с изначальным замыслом Анны Франк, литературным произведением, книгой о трагикомических злоключениях восьми отрезанных от мира людей, обреченных на долгое совместное проживание. Жизнь берет свое, эти люди ссорятся и мирятся, влюбляются и разочаровываются, терпят бытовые неудобства и испытывают панический страх от того, что в любой момент в их тягостное существование ворвется еще более ужасная реальность — как в конце концов и происходит. Самое страшное осталось за пределами «Дневника», мы из других источников знаем о гибели персонажей и автора, и тем трагичнее становится для нас все повествование в целом. И именно потому, что перед нами внешне бесхитростный рассказ, мы чувствуем особую связь с этим «Дневником», его автором и героями, на месте которых в нашей изменчивой реальности может оказаться любой.

КОММЕНТАРИИ
Поделиться

Пятый пункт: сирийская рулетка, суд над Биби, левый Папа, погромщики, арт-детектив

Что значит для Израиля падение режима Асада? Почему Нетаньяху дает показания в суде? И чем папа римский разочаровал евреев? Глава департамента общественных связей ФЕОР и главный редактор журнала «Лехаим» Борух Горин представляет обзор событий недели.

Правнук Ирода развлекался в пещере на Голанах в стиле римских императоров

Согласно Иосифу Флавию, после того как Второй храм в Иерусалиме был разрушен в 70 г. н. э. Титом и его легионами, римский полководец «отправился в Баниас, и Агриппа устроил ему игры, на которых казнили пленных». Это произошло в Кесарии Филипповой, вероятно, в 70 г. н. э., может быть, годом позже»,

Польская полиция во время Холокоста убивала евреев даже без приказа нацистов 

«Я читал ужасающие вещи в дневниках польских полицейских, описывающих, сколько евреев они убили каждый день. Рассказывали анекдоты о том, как полицейский просил стакан водки, прежде чем застрелить еврея, или как он использовал горячую воду, чтобы смыть кровь с рук. Они убивали друзей и одноклассников без угрызений совести, и даже в таких местах, куда не заходил ни один немец, чтобы проверить их»