В эти дни в Третьяковской галерее проходит выставка «Василий Верещагин», на которой представлены сразу 500 работ выдающегося русского художника XIX века. Среди экспонатов и этюд «Два еврея», зарисовка к знаменитой картине Верещагина «Стена Соломона», написанной в 1885 году и в 2007 году выставлявшейся в Третьяковке.

Василий Васильевич Верещагин (1842– 1904) – фигура в русской, да и мировой живописи совершенно исключительная и до конца не понятая.

Молодого человека из старинного дворянского рода, несмотря на явную склонность к искусству, определили в Морской корпус в Петербурге. Проявив упрямство, он после окончания этого заведения в 1860 году поступил в Академию художеств, а через два года уже получил малую серебряную медаль за эскиз «Избиение женихов Пенелопы возвратившимся Улиссом». Несмотря на одобрение Совета академии, композицию Верещагин уничтожил, чтобы, по его словам, «никогда не возвращаться к этой чепухе». Это совпало по времени с бунтом передвижников.

Своеобразный дар Верещагина проявился при соприкосновении с Востоком. Путешествуя по Кавказу, он пишет горцев, сектантов, разные религиозные процессии. В 1867–1869 годах добровольно служил в Туркестане, участвовал в боях. Рисунки и этюды этих лет легли в основу знаменитой «Туркестанской серии». «Из Туркестана он воротился живописцем войны и потрясающих трагедий, живописцем такого склада, какого прежде еще никто не видывал и не слыхивал ни у нас, ни в Европе», – писал о художнике В.В. Стасов.

Зато командование туркестанской армии резко осудило произведения художника, столь далекие от парадной академической батальной живописи. Несколько картин Верещагину пришлось уничтожить. Не выдержав обвинений в антипатриотизме, он в 1874 году на два года уехал в Индию. В индийских этюдах раскрылось его понимание архитектуры как застывшей вечности.

В Русско-турецкой войне он принимал непосредственное участие и создал большой живописный цикл – «Балканскую серию» (1878–1881). Суровый реализм этих полотен опять не понравился правительственным кругам и армейскому командованию. Верещагину грозили арестом, и он снова покинул Россию и пустился на Восток.

На этот раз, помимо Индии (1882–1883 годы), он посетил Сирию и Палестину (1883– 1885 годы). После этого отправился в Париж, где под впечатлением недавно увиденного создал так называемую «Палестинскую серию». В нее вошли иконы для церкви в Гефсимании, картины на библейские сюжеты. Среди них была и «Стена Соломона». После того как полотно с изображением молящихся евреев было выставлено в Вене, разразился грандиозный скандал. Говорят, какой-то монах даже пытался облить картины кислотой. Верещагинский Иисус казался чересчур типичным семитом. Короче, российские правящие круги – светские и церковные – сочли, что картины не отвечают религиозным канонам, и запретили их к ввозу в страну.

После этого Верещагин отправился в США, где в 1888–1890 годах экспонировал «Палестинскую серию» на передвижных выставках. Чтобы собрать деньги для возвращения в Россию, он в 1891 году продал ее на аукционе. Известно, что «Стена Соломона» ушла за две с половиной тысячи долларов – немалые по тем временам деньги. Больше «Палестинскую серию» (110 работ) целиком никто не видел, многие полотна считаются утерянными. Зато Верещагин смог вернуться в Россию.

Здесь он задумал новый цикл картин, теперь уже из отечественной истории, под общим названием «1812 год. Наполеон в России». Он видел ее как монументальную эпопею, посвященную народной войне. Последняя серия картин художника была посвящена испано-американской войне 1898–1899 годах на Филиппинских островах и на Кубе. В 1901 году его выдвигали на соискание первой Нобелевской премии мира.

О Верещагине говорили, что он показал подлинное лицо войны, горькую солдатскую судьбу. В действительности, кем бы его ни называли – баталистом, ориенталистом, главным героем его картин была смерть. Точнее – человек, обреченный на неизбежную смерть. Это видно уже по сюжету первой, не сохранившейся академической картины Верещагина. И Восток, и война (особенно в их сочетании) привлекали Верещагина тем, что там веет живое дыхание смерти. Жизнь пропитана смертью, и переход из бытия в небытие скоротечен и повседневен. Вспомним: «Опиумоеды», «Продажа ребенка-невольника», «Самаркандский зиндан», «Раненый» (из «Туркестанской серии»); «На Шипке все спокойно», «Побежденные. Панихида по убитым», «Победители» («Балканская серия»), «Распятие на кресте во времена владычества римлян», «Казнь из пушек в Британской Индии» и «Казнь заговорщиков в России» («трилогия казней»), «Конец Бородинского боя», «Пожар», «Расстрел в Кремле» («1812 год. Наполеон в России»). Разные виды смерти: от неволи и опиума, от голода и холода, в результате ранения и расстрела… И над всем этим – «Апофеоз войны», пирамида черепов среди выжженной солнцем пустыни, вороны да развалины восточного города на горизонте. Верещагин писал человека, обреченного на мучительную смерть. Смерть витает над каждым его полотном. Верещагин – это ангел смерти русского искусства.

Жан Леон Жером. Стена Плача. (фрагмент)

И смерть самого Верещагина, совершенно исключительная в истории живописи – художник погиб в 1904 году на взорванном японцами броненосце «Петропавловск», – была завершением целого художественного проекта. Он сам мог стать героем своей картины.

Рядом с людьми, обреченными на смерть, встают каменные твердыни, ей неподвластные. В «Стене Соломона» перед нами тот редкий для Верещагина случай, когда отблеск вечности переходит с архитектуры на людей. Картина писалась в Париже, где за двадцать лет до этого Верещагин недолго, но плодотворно учился у Жана Леона Жерома, крупного салонного живописца-ориенталиста. Среди множества работ Жерома есть и «Стена Плача», Верещагину, несомненно, известная. Тем интереснее сравнить, сколь различны трактовки этой темы у учителя и ученика.

При всем несходстве этих художников, судьба причудливо ставит рядом их имена. Они окончили свои дни в один год – в 1904-м. А в январе, за два месяца до демонстрации верещагинского шедевра, в Государственный Эрмитаж вернулась картина Жерома «Бассейн в гареме», похищенная шестью годами ранее.

Картина «Стена Соломона» посетила Москву в 2007 году в рамках международного тура Нью-Йорк – Москва – Тель-Авив – Нью-Йорк, по завершении которого полотно было представлено на аукционе русского искусства Christie’s в Нью-Йорке. Картину купил русский коллекционер за 3 млн 624 тыс. долларов.

(Опубликовано в №182, июнь 2007)