Известный московский жидомор, публицист и общественный деятель (имя пусть хранится в редакции — не хочу его пиарить), раскрыл сионистский заговор на собственной кухне. Он купил картошку в супермаркете. Естественно, отечественную, родную: «Тульская нива. Из деревни с любовью», — было напечатано на фирменном пакете. Он ее едва не съел! Лишь природная бдительность уберегла его от роковой ошибки. Внимательно изучив этикетку на спинке, обнаружил подлог. Картошечка‑то оказалась — вы не поверите! — израильской. Выращенной, как убежден всезнающий жидомор, оккупантами на оккупированной земле и напичканной смертельно вредной для русского желудка химией со взрывчаткой (специально сажают на минных полях).

Подвиг жидомора

Оцените коварство сионистов и их российских пособников, под видом импортозамещения подсовывающих наивным русским людям еврейскую отраву. Хорошо хоть есть еще в русском народе такие люди‑кремни, как он, умеющие вовремя распознать опасность и предупредить о ней остальных.

Жидомор выбросил вражью картошку в мусоропровод, написал о своем мужественном поступке в соцсетях и порвал интернет‑соединение: редко какая его глупость (а он их выдает с частотой пулемета) вызывала такое обилие перепостов, цитирования и комментариев. По нынешним критериям оценки творчества и популярности — громадный успех.

Нет сомнений, что антисемиту случайно съесть израильскую картошку — это как правоверному еврею оскоромиться свининой: грех пусть и невольный, но страшный — от смертельного раскаяния до заворота кишок. Так что вполне понимаю гнев и возмущение героя сопротивления сионизму. Принципиальность надо уважать, чья бы она ни была.

Но у меня для высокоморального истребителя овощей есть плохие новости. Он свою работу не доделал. Если быть принципиальным до конца, ста рублями за пакет картошки не обойтись.

Первым делом ему придется пойти к мусоропроводу со своим лэптопом и мобильным телефоном. «Мозги» в них придуманы, спроектированы, а зачастую и изготовлены в Израиле. В мусоропровод! Ему надлежит перестать пользоваться флешками. Это чисто израильское изобретение — вражеский продукт, страшно подумать, сколько сионистов он обогатил. Я уж не говорю о программном обеспечении, где позиции израильтян особенно сильны.

Однако есть вещи, без которых никак не обойтись. Лекарства, например. Я надеюсь, наш принципиальщик здоровый человек (хотя по его нервному виду этого не скажешь), ему никогда не доводилось и, вероятно, не доведется проходить проверку, например, на реакцию Вассермана, великого микробиолога, спасшего мир от сифилиса, но пусть хотя бы пересмотрит свою домашнюю аптечку так же внимательно, как тот картофельный пакет.

Процентов 80 находящихся там лекарств придется выбросить. Поскольку все они либо производства, либо произведены по технологии израильского фармацевтического концерна «Teva» или его дочерних компаний (от США до Индии и от Англии до Казахстана). «Teva» — крупнейший в мире производитель дженериков — вида лекарственных препаратов, используемых в России. Принцип есть принцип. Начал с картошки, иди дальше.

Прежде чем навсегда расстаться с эпизодическим героем нашего повествования, хотелось бы еще его разочаровать. В московских (и не только!) магазинах, да и на рынках масса израильских овощей и фруктов. И не все, кто ими торгует, столь откровенны в обнародовании «страны происхождения», как «Тульская нива». Опасность оскоромиться сионистскими помидорами, редиской, апельсинами, черешней, клубникой, картошкой, сладким перцем (со времен СЭВ его на просторах бывшего СССР принято называть болгарским) довольно высока. Почти вся импортная морковь в России (а именно ее предпочитают элитные супермаркеты и рестораны) израильская.

В глобальном мире трудно оградиться от потребления чужого, не отделив от мира себя самого. Только маниакальная ненависть, как в упомянутом случае, может подвигнуть на это. Хотя и здесь существуют естественные ограничения: легко отказаться от пакета картошки и раструбить о своей самоотверженности на весь мир, а от чего‑то действительно существенного, созданного извечными врагами человечества, — и в голову не приходит.

Но я понимаю, чем еврейская картошка в московских магазинах оскорбительней еврейских микропроцессоров, томографов и лекарств. То, что евреи, эти усидчивые очкарики‑задохлики, преуспевают в математике, компьютерах, медицине и коммерции, для русского патриота‑юдофоба в порядке вещей: чем еще им оправдать свое существование? Вспомогательная нация, народ‑паразит, все укладывается в схему. Но то, что они растят картошку, наш «второй хлеб», сами ее едят вволю и кормят ей нас, — это взрывает мозг, ломает патриотичному антисемиту представление о жизни.

Еврей‑адвокат, врач, маклер, программист, журналист — зло, но это уже норма. Еврей‑крестьянин — аномалия. Еврей‑крестьянин, кормящий своими продуктами Россию, — плевок в лицо, крушение основ. Сам того не желая, идейный жидомор своим постом подтвердил окончательную победу сионизма в России.

Пустая земля

Дело в том, что идея сионизма, вопреки представлениям пламенного борца с ним, заключается не в завоевании мирных арабских земель и порабощении европейских народов еврейским капиталом, а в свободном труде на своей земле. Причем на земле в буквальном смысле, имелся в виду труд прежде всего сельскохозяйственный.

В конце XIX века, когда отцы‑основатели сионизма формулировали ее, это была чистой воды утопия. У евреев не было ни своей земли, ни своих крестьян. Два тысячелетия они были отлучены от Эрец‑Исраэль и многие века лишены права владения землей в тех странах, где жили.

По библейским рассказам и по свидетельству древних историков, не было на Ближнем Востоке земли обильнее и плодороднее, чем Иудея. Тучные поля, сочные пастбища, густые леса, цветущие сады, щедрые почвы поражали воображение путешественников.

В XIX — начале ХХ века, когда евреи стали возвращаться к ней, это воспринималось как сказка или горькая насмешка. Задворки Османской империи, пространство для кочевий. Только камни и пески, болота и безлесные горы. Редкие деревни, жалкие восточные городки, развалины древних крепостей, поросшие иссохшей травой, утопленные в каменистых склонах останки сельскохозяйственных террас, овечьи тропы вместо дорог, унылый пейзаж и безлюдье. Выжженная, безжизненная земля, скудные, бесплодные почвы… Козы съели страну и вытоптали ее.

Такой предстала «земля, текущая молоком и медом», о возвращении в которую молились поколения евреев, перед первыми поселенцами.

Кто они были? Главным образом, бежавшие от погромов, прокатившихся по югу России после убийства народовольцами царя Александра II. Среди них считанные имели навыки крестьянского труда. Основная масса старалась селиться в городах, жила за счет пожертвований европейских и американских соплеменников. Уроки существования в этом жутком для них климате брали у местных арабов. Но чему они могли научиться?

Считалось общепризнанным, что земля Палестины мало пригодна для сельского хозяйства. На немногих обрабатываемых участках урожайность была столь низка, что превращала земледелие в нерентабельное занятие.

Если бы приговор здешней земле был окончательным, не подлежащим обжалованию, это загубило бы идею сионизма на корню. Как переселять сюда массы евреев, если их не прокормить?

«Если б я был Ротшильд…»

Первый шаг сделал барон Эдмон Джеймс де Ротшильд, в то время еще не разделявший устремлений сионистов, а их прямой антагонист. Благодаря ему к концу XIX века вместо четырех жалких еврейских поселений на Святой земле было уже 19, он вложил в них 40 млн франков — огромную по тем временам сумму.

Барон не собирался их содержать. Он старался дать в руки несчастным и не приспособленным к труду беженцам дело, которым они смогут кормиться. Аристократ и сибарит, Эдмон Ротшильд решил, что им следует заняться виноделием. Климат палестинского севера напоминал прованский, самое место для производства кошерного французского вина. Когда‑то вино Иудеи славилось по всему Ближнему Востоку. При мусульманах, естественно, культура виноделия была забыта. Вот пусть евреи ее и возродят!

Барон построил им дома, завез землю и саженцы, а главное — прислал им начальников‑французов, чтобы научить есть ложками, махать мотыгой и копаться в навозе. Под властью ротшильдовских приказчиков еврейские первопоселенцы почувствовали себя рабами у фараона в Египте. Бунтовали…

В конце концов самые строптивые — «русские» — в гневе ушли из «дома рабства» — Зихрон‑Яаков, ротшильдовской «столицы», поселка, названного бароном в честь своего отца, ушли на землю, купленную на деньги Еврейского национального фонда («Керен каемет ле‑Исраэль», ККЛ), где основали поселение Хадера. И грызли там каменистую землю, перебиваясь с хлеба на квас, бедные, но гордые.

А покладистые бессарабские евреи остались в Зихрон‑Яаков, научились растить виноград и делать вино. Они и стали первыми еврейскими бюргерами в Палестине, новым «средним классом», а затем и аристократией.

Соломонов муфтий

В начале ХХ века бесплодная, никуда не годная и никому не нужная палестинская земля вдруг стала предметом ажиотажного спроса. В 1901 году был создан Еврейский национальный фонд и его эмиссары мотались верхом, с притороченными к седлам мешками серебра, от одного шейха к другому, выторговывая участки земель. Крупнейшие землевладельцы, самые влиятельные шейхи, жили в своих роскошных домах в Дамаске и Бейруте, игнорируя принадлежащие им заброшенные наделы, и со счастливым изумлением узнавали, что эти пустыни и болота вдруг стали расти в цене.

Евреи были самыми активными. И перед арабскими землевладельцами встала трудноразрешимая проблема. С одной стороны, грех не воспользоваться внезапно сложившейся удачной конъюнктурой и продать, пока подорожало. С другой — не грех ли продавать свою землю евреям?

Эту дилемму разрешил верховный муфтий Палестины. Как говорят, именно ему принадлежит блестящая бизнес‑идея, за которую в России 1990‑х он был бы расцелован разбогатевшими благодаря похожим схемам братками.

Муфтий сказал: продавать! Но самые бросовые, совершенно бесплодные земли. По законам Османской империи земля, не обрабатываемая в течение трех лет, подлежала возвращению прежнему владельцу. А как эти неумехи смогут обрабатывать ваши камни, пески и болота, что у них там вырастет, если и сейчас ничего не растет? Так что продавайте смело, останетесь и с деньгами, и с землей!

Если бы не было здесь подставы, сказал бы: Соломонова мудрость, но не было бы подставы — не было бы мудрости. Муфтий, правда, не учел, с кем связывается и кого задумал надуть.

Золотой колосок

В 1904 году известный немецкий географ профессор Макс Бланкенхорн снарядил экспедицию по исследованию Палестины: флора, фауна, почва, климат, рельеф… Видимо, в поисках дополнительных источников финансирования он предложил Всемирной сионистской организации подключить к этому делу еврейских ученых — за плату, конечно. Сионисты направили в экспедицию Бланкенхорна единственного дипломированного агронома в еврейском ишуве Эрец‑Исраэль — Аарона Аронсона.

В экспедиции Аарон занимался типологией почв и растений. И в ходе своих изысканий обнаружил в Верхней Галилее самый древний в мире сорт дикой пшеницы. С чем можно сравнить такую удачу? Если кто‑нибудь в Израиле найдет нефть (а ищут уже сто лет), это произведет меньший эффект. Жили без нефти, проживем и еще. Здесь другое.

Это означало, что истории о щедром плодородии Земли обетованной — не танахическая гипербола, не выдумки, не легенды. Земля, где произрастают дикие злаки, не может быть бесперспективной для культивирования. Здесь хлеб родил, деревья плодоносили и смертельный приговор здешнему сельскому хозяйству подлежит отмене.

Несколько европейских специальных журналов опубликовали статьи об открытии Ааронсона. Тридцатилетний ученый стал знаменитостью в научном мире. Министерство сельского хозяйства США пригласило его выступить с докладом перед виднейшими специалистами в агрономии. Доклад прошел на ура. Лидеры американских евреев принимали его как дорогого гостя. Еврейские филантропы создали фонд для развития сельскохозяйственных исследований в Эрец‑Исраэль.

На эти средства в Атлите, под Хайфой, Ааронсон основал опытную сельскохозяйственную станцию (она существует до сих пор).

ККЛ — тогда уже основной владелец еврейской земли в Палестине — выделял в долговременную аренду землю под кибуцы и мошавы только с обязательством следовать рекомендациям опытной станции в Атлите: что, где и как растить на тех участках земли, которые им достались.

Так лопнул хитрый план палестинского муфтия и возникло еврейское сельское хозяйство. Оно от рождения умное. Таким и осталось до сих пор. В этом его главный секрет.

Страна, две трети территории которой занимают пустыни, где большую часть года нет дождей, где в аграрном секторе занято всего 2% населения, обеспечивает себя продуктами питания на 90%. Еще и продает. Это всего 5% израильского экспорта, причем более половины составляют не сами продукты, а технологии.

Какие‑то технологии применяются и в России, часть продуктов попадает на российские прилавки. Россия без них не оголодает, как и Израиль не обеднеет без их продажи. Московский жидомор, обнаружив у себя на кухне израильскую картошку, может выбросить ее в мусоропровод и рассказать о своем подвиге миру. Все это ничего не меняет. Еврейские крестьяне, а благодаря им ненавистный ему сионизм — победили. А жидомор — нет.