Один из главных отзывов на фильм: смог ли бы «Вальс с Баширом» настолько сильно затронуть сердца израильтян, чтобы предотвратить грядущую войну? Понимаете — затронуть сердца израильтян. Со всеми остальными сердцами все о'кей, только на израильтян осталось подействовать.

Сиван и Блох сняли великий фильм. Фильм о том, что бывает такая боль, которую нельзя преодолеть, изжить, а попытки с ней хоть как‑то справиться приводят к новым трагедиям и умножают несправедливость. Фильм о том, что наша память конструирует прошлое как wishful thinking. Фильм об анониме, пытающемся забиться в щель истории, но его оттуда достают, ставят под прожекторы и превращают в символ и бренд.

Урок Дрейфуса оказался актуален — ничему нельзя верить в эпоху фейковых новостей и изобретаемого заново прошлого. Изобретаемого в том числе инициаторами кампании MeToo, которая коснулась и 86‑летнего Романа Полански. В этой кампании правду все труднее отделить от вымысла, отсутствие улик — это ведь не суд — не приводит к оправданию, а вброшенное обвинение способно уничтожить карьеру, репутацию, отнять все.

Сегодня, во Франции 2019 года, снова поднимает голову партия антидрейфусаров, партия приверженцев радикальных средств, мечтающих о Франции без евреев. Но, тем не менее, в ходе дела Дрейфуса и непосредственно после него произошло нечто существенное и необратимое. Благодаря полковнику Пикару, этому реабилитировавшему себя антисемиту, сумевшему подавить в себе преступные склонности, за евреями Франции признали их роль великих строителей республики. И то, что это высказано и показано, — одно из больших достоинств фильма.

«Король Лир никогда бы не подставил левой щеки, если бы его ударили по правой. Его Я — типично феодальное “я”. Это мудрость, но мудрость не героическая, а скорее екклезиастическая, библейская: “все суета сует, только я есмь”. Это — эгоцентризм, возведенный в принцип», — цитирует автор статьи в «Театре» реплику Соломона Михоэлса о герое. По ее мнению, Курбас «предложил Михоэлсу сыграть тему трагической вины за право на эксперимент, которым Лир воспользовался». Давно задуманный эксперимент с разделом царства, который не удался.

В течение почти десятилетия, работая над другими проектами, Минц находила выживших в Катастрофе, проводила с ними интервью и собирала старинные фотографии и кадры из фильмов. Некоторые выжившие не хотели разговаривать с нею. К одному из них она неоднократно подходила в течение четырех лет. «Наконец он сказал мне: “Приходите на ужин в шабат”, — вспоминает она. — А в конце трапезы произнес: “Ну хорошо, вы можете взять у меня интервью”».

Неожиданным сценарным ходом стало приглашение в картину пяти героинь, примерных ровесниц Анны Франк, имевших счастье выжить, познать радости семейной жизни, родить детей и таким образом победить. «Мои дети — это мой реванш над нацистами. А мои внуки и правнуки — моя последняя насмешка: ну что, съели?» — говорит, удовлетворенно посмеиваясь, Сара Лихтштейн–Монтар, депортированная вместе с родителями через Дранси в Освенцим и после войны вернувшаяся во Францию.

Разбираться с новоявленным мессией и выводить его на чистую воду будут — угадайте, кто? Правильно, еврейка, агент ЦРУ, и еврей, агент Моссада. Евреи снова собираются «распять Христа». Очень нервные, израненные работой и потерями близких, евреи, которым надо к психологу и на массаж (или в магазинчик вышеупомянутой бабушки Фельдман), а они носятся по миру, рискуя жизнью, чтобы разоблачить фокусника и шарлатана, обладающего уникальным даром внушения.

Помню, как с огорчением услышал разговор в мужском туалете после сеанса: ассимиляция ждет нас всех, и лучше бы нам привыкнуть к этой мысли. Хотя моя семья была глубоко религиозной, я начал думать: если такова наша судьба, то стоит ли ей противиться? Может быть, этот фильм и есть главенствующая реальность, а наша жизнь всего лишь фантазия? Может быть, и Б‑гу придется ее принять — по велению Голливуда. Современность побеждает — вот в чем, судя по всему, убедил меня «Скрипач» в мои восемь лет.

До нуара американские фильмы славились своим оптимизмом. Создатели нуара впрыснули в американские остросюжетные детективы смесь экспрессионистского темперамента и экзистенциального страха. Они знали — об этом писала их современница Ханна Арендт в статье «Мы беженцы», опубликованной в журнале «Менора» в январе 1943‑го, «Ад уже не верование и не выдумка, но нечто столь же реальное, как дома, камни и деревья».

Новый фильм Вайтити — это комедия, действие которой разворачивается во время Второй мировой войны. Сняв этот фильм, Вайтити пополнил горстку ярких и смелых режиссеров (в их числе Ален Рене и Клод Ланцман), искавших сложности и неоднозначности в самой страшной истории ХХ века. Фильм Вайтити вызывает еще больший интерес, если знать, что его центральная сюжетная линия — дружеские отношения немецкого мальчика с его воображаемым другом — Адольфом Гитлером.

18‑й фестиваль израильского кино, прошедший в Москве 12–15 сентября, против обыкновения был устроен не летом и не open air — все фильмы демонстрировались под крышей «Пионера» на Кутузовском. Из других нововведений со знаком плюс — динамичная программа и поддерживающие мероприятия в формате Pioner talks. Со знаком минус — сокращение длительности фестиваля с недели до четырех дней и отсутствие представителей израильской киноиндустрии, выступление которых раньше предваряло или завершало кинопоказ.