Евреи — такие же люди, как все, и имеют отношение к мировой и внутренней политике в той же мере, как все остальные. Но не всегда. Антисемитизм касается в первую очередь евреев. И хотя слово это появилось относительно недавно, само явление сопровождает мировую историю как минимум с эпохи эллинизма.

Кое в чем евреи сильно просчитались. В 1923 году евреи слишком доверчиво относились к заверениям Муссолини, будто фашизм не предполагает антисемитизма и даже находит его отвратительным. Как бы ни был убежден Муссолини в своей правоте, он, скорее всего, и не предполагал, насколько дальше него пойдут немецкие «ученики» и как логика событий его самого поведет вслед за ними. Впрочем, сам он вряд ли слишком серьезно относился к собственным заверениям.

Оказалось, то, от чего евреи бежали в Европу и Америку, настигло их и там. Да, это он, наш верный спутник — антисемитизм, у которого везде найдутся пламенные адепты и спонсоры. 8 ноября 1923 года — первый день пивного путча. Как мы помним, Гитлер получит небольшой срок, потом его еще и скостят. А в качестве наиболее эффективного, хотя и не слишком быстрого способа восхождения к власти он предпочтет самый легитимный и демократичный, основанный на массовой народной поддержке и энтузиазме.

Когда через много‑много лет бесстрастный историк вскроет тайники бушевавшей российской контрреволюции, он, вероятно, уделит некоторое внимание и той кровавой полосе еврейских погромов, которые прокатились смертельным ужасом по всему югу и юго‑западу. Но эта глава великой драмы не займет того выдающегося места в историческом описании российских событий, которого она заслуживает, ибо в потоках крови и в тысячах жертв, принесенных на алтарь свободы русским народом, жертва евреев покажется лишь «эпизодическим» ручейком

Еще до прихода Добровольческой армии Жаботинский вел переговоры с Петлюрой о разрешении организовать отряды еврейской самообороны для защиты от погромов. Петлюра без особой охоты, но разрешение такое дал. Однако вскоре Директория пала... Деникин оказался в чем‑то циничнее Петлюры. За полторы недели до вступления Добровольческой армии в Киев он принял еврейскую делегацию, поднявшую вопрос о неизбежных погромах. Деникин наотрез отказался издавать какие бы то ни было приказы или декларации по этому вопросу.

Образ и оценка исторической гайдамачины в еврейской исторической памяти всегда отличался от героико‑романтической мифологемы, бытующей в русской и украинской культурах. По мнению Дубнова, главная причина гайдамачины — в наступлении периода разрухи и горя. Грядет всеобщий распад — значит, есть чем поживиться удалому, и в первую очередь за счет беззащитных. Поэтому еврейские погромы — и времен Хмельницкого, и Уманскую резню 1768 года во время гайдамацкого восстания, и ужасы Гражданской войны — историк считает не случайными явлениями, а всегда присущими гайдамачине, будь она первая, вторая или третья по счету.

«Еврейский театр исповедует и оправдывает уверенность, что еврею никогда и нигде не перестать быть ломким фарфором, не сбросить с себя тончайшего и одухотвореннейшего лапсердака. Этот парадоксальный театр, по мнению некоторых добролюбовски глубокомысленных критиков, объявивший войну еврейскому мещанству и только и существующий для искоренения предрассудков и суеверий, теряет голову, пьянеет, как женщина, при виде любого еврея и сейчас же тянет его к себе в мастерскую, на фарфоровый завод, обжигает и закаляет в чудесный бисквит».

Предваряя свое чтение «еврейских» глав «Живаго», Пастернак достаточно явно намекает на то, что при публикации «еврейские» эпизоды может постигнуть судьба «кошки Фаворского», т. е. в итоге ими можно будет пожертвовать, а написаны они, если верить цитируемой записи, чуть ли не с целью привлечь к себе внимание для отвлечения от более важных эпизодов.

От директора нашей школы, Шлойме Вайзмана, я узнала о неумолимом ходе войны. Зимой 1943/1944 года вся школа собралась в актовом зале, чтобы послушать, что происходит с нашим народом за океаном. Директор сказал: «Если каждый из вас возьмет тетрадь и напишет на каждой строчке на каждой странице имя ребенка, и если затем мы соберем все эти тетради из этого актового зала, все равно это будет несопоставимо с числом еврейских детей, которых только что убили в Европе». Среди тех имен могли быть имя Бена и мое, но я — вот она, в зале, и думаю: если вырвать страницу‑другую из тетради, может, чудесным образом мне удастся спасти хоть кого‑то из тех детей?

Я выходец из бедной семьи. Безграмотный мальчик, грязный, вшивый, я питался в чужих домах, спал в старой холодной синагоге, топил печи и мыл полы... Таковы были мои детство и юность.Теперь, когда я пишу эти строки, я видный врач, доктор медицинских наук, автор многих научных статей и монографий. Это ли не прыжок снизу вверх, вопреки всем препятствиям, которые мне пришлось преодолеть? Я, как червяк, полз вверх, рискуя быть раздавленным, но все же дополз.

Эстер  раба и Рут  раба стали чрезвычайно популярны уже в средние века — достаточно посчитать, сколько раз на них ссылается Раши, создатель канонических комментариев к Писанию и Талмуду. В наше время к этим антологиям обращается практически каждый еврейский автор, пишущий или рассуждающий о соответствующих книгах Писания.

В позднейшей еврейской истории Саадью помнили не как мятежного главу Сурской ешивы, а как автора комментариев, молитвенника и прекрасных стихов на иврите (именно с него начался невероятный расцвет еврейской поэзии в арабских странах). Но прежде всего, он был и остается первым великим еврейским философом.