Отчаянно стремясь добиться хоть каких‑то уступок со стороны лейбористов, евреи пошли на липовый мир. Вы воздержитесь от неприкрыто антисемитского дискурса — от рассуждений о злокачественности нашей внешности и наших намерений и амбиций, — а мы оставим вам ваше осуждение сионизма. Но мирный договор, как и следовало ожидать, уже начинает разваливаться, поскольку истина заключается в том, что евреи не могут оставаться непричастными к сионизму.

Уничтожение тысяч фашистских памятников в Италии представлялось предприятием нецелесообразным и политически неосмотрительным с точки зрения союзных сил; приоритетной задачей для них являлась в первую очередь стабилизация положения в стране и ограничение растущего влияния Коммунистической партии.

О визите саудовского короля в Москву бывший посол Израиля в России Цви Маген, старший научный сотрудник Института исследований национальной безопасности, говорит, что он значит «гораздо больше, чем просто символический визит»: «Это не только визит короля Саудовской Аравии, это изменение имиджа России в ближневосточном районе». Цви Маген подчеркивает при этом важность сирийского контекста, потому что Россия является основным сторонником режима Асада наряду с Ираном, а Иран является врагом Саудовской Аравии.

Продолжая начатое в фильмах «Шоа» и «Последний из несправедливых», Ланцман подчеркивает принципиальную вину нацистских лидеров и их осведомленных подчиненных в уничтожении евреев Европы, в этом чудовищно точно просчитанном тайном заговоре, когда многие евреи по‑прежнему питали надежды на спасение, несмотря на все новые ограничения и депортации, и принципиальную невиновность жертв, несмотря на то, были ли они в отчаянии или питали надежды.

Каталог насчитывает 260 тыс. описаний самых разных объектов, артефактов и мест из 41 страны мира, от античности до самых недавних лет. Примерно треть этих объектов классифицируется как еврейская ритуальная архитектура, включающая синагоги, дворцы и дома, а остальные объекты исследователи поделили на пять категорий: ивритские иллюминированные рукописи, сакральная и ритуальная утварь, еврейские кладбища, древнееврейское искусство и новое еврейское искусство.

Отвлекай таможенников длинной беседой об обмене валюты, «чтобы у них осталось совсем мало времени на досмотр багажа» и они не обнаружили нелегально ввозимые письма. Выучи наизусть текст ктубы (брачного контракта) на случай, если придется провести свадебную церемонию в необычных условиях. Если нужно использовать микву московской синагоги для проведения гиюра и приходится убеждать напуганных сотрудников, «несколько рублей здорово помогут делу». Если есть два посланца, например раввин и его жена, они могут максимально эффективно взаимодействовать с советскими евреями, отдельно друг от друга заходя в синагогу и выходя из нее и разговаривая с людьми.

Говоря о своем собственном кризисе еврейской идентичности, он признает существование «племенной связи» и называет себя «голосом еврейства», но тут же возникает эмоциональный конфликт, особенно когда разговор заходит о жизни и смерти. Вспоминая операцию по удалению кисты головного мозга, перенесенную им несколько лет назад, Шпигельман доверительно сообщает: «Я думал, что это конец. Тогда я спрашивал себя: “Обратиться ли мне к религии, как полагается делать к концу жизни? Единственным, в чем я находил утешение, был храм экзистенциального, храм абсурда. В еврействе я не нахожу утешения”».

Три ведущих автора современности — Джошуа Коэн, Натан Ингландер и Николь Краусс — приводят доводы о необходимости еврейского романа в наше время, когда белые националисты на экранах телевизоров скандируют лозунг «Евреи не заменят нас!» Все три писателя родились в 1970‑е, и каждый из них в этом году выпустил роман, так или иначе осмысливающий еврейскую идентичность и, в частности, взаимоотношения этой идентичности с Израилем — территорией, куда в своих работах ступали немногие из ныне живущих американских авторов, за исключением Филипа Рота.

Асаф‑Шапира говорит, что само разнообразие материалов, цветов и фасонов бросает вызов распространенному представлению о том, будто евреи сохраняли свою идентичность, отвергая любые внешние влияния. В большинстве случаев, говорит она, евреи одевались в соответствии с модой окружающего общества. «Есть общее для всех еврейских общин ядро религиозных законов и церемоний, — говорит Асаф‑Шапира. — Но над этим общим ядром существует целый слой традиций, которые евреи разделяли с мусульманами или христианами».

В Южной Дакоте постоянно действуют две синагоги, а еврейские общины существуют более 150 лет, но Алперовиц приехал сюда ради тех, кто чувствует себя в изоляции и не ощущает принадлежности к общине, вне зависимости от того, религиозны они или ни разу не молились с самого детства. С тех пор как он появился в городе, те, кто посещает его занятия и приглашает его в гости, совершенно потеряли голову от радости. Некоторые плакали. Другие останавливали его на улице, чтобы порасспросить. «Я ходячий символ иудаизма, — говорит он. — Нравится мне это или нет».

Леви ждал ее три года. Наконец в 2013 году он вернулся, чтобы формально просить разрешения жениться на Наоми Намусусе. Сейчас Леви 28 лет и он является духовным лидером абайудайя провинции Намутумба, одной из девяти иудейских общин Уганды, которые обязаны своим появлением военному вождю одного из местных племен Семеи Какунгулу, около ста лет назад принявшему иудаизм и основавшему секту.

78 лет назад, когда нацисты отправляли евреев целыми семьями в лагеря смерти, христианская миссионерка Элси Тилни спасла годовалую малышку по имени Рут, которая впоследствии станет матерью Филиппа Сандса. В 1939 году, в то время как нацисты безжалостно отлавливали евреев, на железнодорожном вокзале оккупированной Вены Элси, рискуя жизнью, взяла младенца из рук ее матери Риты и отправилась в относительно безопасный Париж, где в то время находился отец девочки Леон.