Его словарь нацистских слов был отчасти затеян и от отчаяния: если бы Блюменталь смог проследить их этимологию в обратной последовательности, ему, возможно, удалось бы понять, как уничтожили все, что он знал и любил. Но у проекта имелись и другие, более практические функции. Блюменталь надеялся, что такой лексикон пригодится прокурорам на многочисленных послевоенных судебных процессах. Также он работал с прицелом на будущее — на времена, когда документальные свидетельства геноцида вряд ли удастся расшифровать без своего рода лингвистического ключа.

Дочь Ноаха вспоминает, что однажды шла вместе с отцом в подростковом возрасте по улице Амстердама, когда к нему подошел незнакомец и сказал, что обязан ему за спасение семьи. «Пожалуйста, забудьте об этом», — ответил Ноах. «Папа не хочет об этом говорить, но он действительно помог некоторым людям во время войны», — объяснила тогда Хаттер ее мать. Среди тех, кого он спас, были двое его братьев, их жены и дети. Хаттер, однако, не знала об этом, пока один из ее двоюродных братьев не сказал ей на премьере «Забытого солдата»: «Ты знаешь, мы тоже были спасены твоим отцом».

Вейцман, уже в ранге президента Израиля, вновь приехал в Вашингтон и подарил Трумэну небольшой свиток Торы. Трумэн принял его и сказал: «Спасибо, мне всегда хотелось иметь такой». Уходя с поста президента, Трумэн выступил в Нью‑Йорке перед еврейской аудиторией, и Эдди Джейкобсон представил его как человека, который помог появлению на свет Государства Израиль. «Что ты называешь “помог”? — перебил его Трумэн. — Я Кир! Я Кир!»

Отмечая Пурим, праздник книги Эстер, нам нужно думать о Шейлоке. Каким бы веселым ни был Пурим, он все же смертельно серьезен. Он напоминает нам, что Аман существует в каждом поколении и что нам, евреям, нельзя даже осмелиться забыть о своей идентичности. Как ни странно, именно в Венеции шекспировской эпохи история фиксирует первые случаи, когда евреи стали наряжаться в костюмы в честь Пурима.

Cобытия 23 января подверглись тщательному разбору со стороны ряда известных критиков, и они утверждают, что престижный институт якобы продвигал пророссийскую ревизионистскую пропаганду. После выдвинутых критиками обвинений «Яд ва‑Шем» извинился за неточные карты, но не предоставил информации о том, как они создавались, и не ответил на претензии в политизации. Наконец 9 февраля музей более полно отреагировал на обвинения, в частности категорически их отверг.

Анушаускайте живет в Вильнюсе, который когда‑то называли северным Иерусалимом. Именно здесь появился на свет Исследовательский институт идиша (YIVO) — организация, занимающаяся сохранением еврейской культуры. В 1939 году YIVO объявил конкурс на лучшую еврейскую молодежную автобиографию, в котором могли участвовать молодые люди с 16 до 32 лет: «Мы хотим получить полное представление о жизни еврейской молодежи в эти тяжелые дни».

Процедура расчета года и определения времени Песаха на основании сбора урожая ячменя базировалась на библейской заповеди соблюдать месяц авив и праздновать Песах (Дварим, 16:1). Однако она несла в себе массу неизвестных, которые невозможно было безошибочно установить, исходя из библейского текста. Хотя все караимы были согласны, что авив означает определенную стадию созревания ячменя, они придерживались различных мнений по поводу того, какая именно стадия созревания их интересует, где именно и когда именно проводить проверку, а также сколько именно колосьев должно находиться в данной стадии созревания, чтобы можно было праздновать Песах.

Мы видим улыбающихся немецких офицеров, которые позируют с поросятами и слушают аккордеон. «Они производят действительно жуткое впечатление, — говорит Андреас Карс, историк из немецкого Образовательного центра имени Станислава Ханца. — Вы никогда не догадаетесь, что эти эсэсовцы, пьющие вино и пиво, находятся в Собиборе. А потом вы осознаете контекст. Вы понимаете, что они развлекаются с имуществом убитых ими евреев».

Их роман продолжался несколько месяцев. В один из дней 1944 года они поняли, что, возможно, пришли в свое гнездышко последний раз. Нацисты отправляли на смерть последних узников и уничтожали свидетельства своих преступлений. Когда стали сносить крематории, по лагерю прошел слух, что советские войска приближаются. Война вот‑вот закончится. Вишня и Шпицер выжили в Освенциме больше двух лет, тогда как большинство узников не могли продержаться здесь несколько месяцев. На последнем свидании они придумали план.

Мне был 21 год, моей сестре Рене 23 года. На нас были летние платья и сандалии на пробковой подошве. Мы не имели ни малейшего представления, что ждет нас впереди. Мы слышали о том, что происходило с евреями в Европе, но нам казалось, что это какой‑то другой, далекий мир. Польша, Германия — какое это все имеет отношение к нам? Почти полтысячелетия мы жили в Средиземноморье, это был наш маленький уголок на земле. Мы видели Родос именно так, как нашу землю. Все эти люди — правители, завоеватели, генералы, — они приходили и уходили.

Cоздатели «Скрипача» не мнили превратить евреев в лишенные корней беззубые создания; нет, они писали и ставили спектакль о евреях, способных на неистовые порывы и глубокие чувства, евреях, которые за этот вечер испытают большое горе. В «Скрипаче», писал в дневнике Роббинс, ни в коем случае нельзя «делать из всех евреев и всех людей всепонимающих философов с золотыми сердцами и лукавой усмешкой, милосердных настолько, что аж тошнит». Иными словами, он, насколько возможно, сознавал, что не так в образе «миляги‑еврея».

«Группа 43» родилась в последние месяцы 1946 года из‑за разочарования, гнева и решимости никогда больше не допускать преследований евреев фашистами на улицах Лондона.В то время как происхождение ее названия оспаривается (официальная версия состоит в том, что группа названа по числу людей, присутствовавших на первом собрании организации), по поводу целей ее споров не было.«Битва против фашизма, — писали основатели группы в Jewish Chronicle, — должна продолжаться Мы должны уничтожить его и уничтожить сейчас!»