Я участвовал в нескольких делах о массовых убийствах. В одних разбирательствах обвинение формулировалось как преступления против человечества, то есть поставленное на поток убийство отдельных людей; в других речь шла о геноциде, уничтожении групп. Я имел некоторое представление о происхождении обоих терминов, о том, с какой целью они были введены в оборот и как связаны с аргументами, впервые прозвучавшими в зале заседаний № 600. Но я никогда не погружался слишком глубоко в историю Нюрнберга. Приглашение из Львова давало мне шанс исследовать эту историю.

Вот урок, который многие культуры не сумели выучить даже по прошествии трех тысячелетий. Революции, бунты и гражданские войны все еще случаются, и люди пребывают в уверенности, что свержение тирана или демократические выборы позволят покончить с коррупцией, обрести свободу и построить правовое государство, живущее по закону. И всякий раз люди бывают удивлены и разочарованы, когда этого не происходит, а происходит лишь смена лиц в коридорах власти.

Рассматривая долгую историю господства мусульман над немусульманами, мы сталкиваемся с ключевыми вопросами: осмыслением и отношением. Как мусульмане относились к своим подданным‑зимми? Что они считали нормой в отношениях между собой и этими подданными? Какие отклонения от нормы требовали, по их мнению, принятия мер — и каких мер?

Бывают времена, когда даже величайшие люди спотыкаются. В такие моменты характер человека проходит проверку на крепость. Великие люди — не те, кто никогда не терпит неудач. А те, кто способен пережить неудачи, кто продолжает идти вперед, кто отказывается быть побежденным, кто никогда не сдается и не смиряется. Они не оставляют попыток. Они учатся на своих ошибках. Они считают неудачи полезными для опыта. И всякий раз, отказываясь признать поражение, они становятся сильнее, мудрее и решительнее. В этом смысл жизнеописания Моше в главах «Шмот» и «Ваэра».

Идея моральных пределов власти — величайший вклад иудаизма в человеческую цивилизацию. Бывают приказы, которые не следует выполнять. Бывают преступления против человечества, участие в которых нельзя оправдать словами «Я лишь исполнял приказы». Концепция гражданского неповиновения обычно приписывается американскому писателю XIX века Генри Дэвиду Торо. Она стала широко известна после Холокоста и Нюрнбергского процесса. Впрочем, первоначальный источник мы находим в древнем тексте, повествующем о деяниях двух женщин, Шифры и Пуа.

В течение двадцати двух лет я жил недалеко от Эбби‑роуд в Северном Лондоне, где знаменитая рок‑группа записала все свои хиты. На первом прослушивании в одной студии звукозаписи им сказали, что гитарные группы «выходят из моды». Студия вынесла свой вердикт: «У “Битлз” нет будущего в шоу‑бизнесе». Шел 1962 год.

Три основных вида неравенства — между господином и рабом, мужчиной и женщиной, правоверным и неверным — не просто допускались, они были установлены и регулировались священным законом. Все эти три группы приниженных признавались необходимыми или по крайней мере полезными; все они имели свои места и функции, даже если о третьей группе порой высказывались сомнения. При общем согласии о необходимости рабов и женщин иногда все‑таки возникал вопрос: так ли уж нужны неверные?

Существование большого аристократического «двора» вблизи от — вернее даже, посреди — крупной еврейской общины уже само по себе было необычным феноменом. В XVIII веке эти два мира соприкасались лишь на периферии. В великих столичных городах Европы — Париже, Берлине, Вене, Варшаве и Санкт‑Петербурге — проживание евреев было или запрещено, или жестко ограничено, и только придворные евреи, будучи исключением из правил, каждый день сталкивались с бытом и культурой аристократов.Однако в Шклове два мира встретились лицом к лицу.

О мечтах часто говорят, что они бесполезны. Это не так. Предаваться мечтам — одно из самых практичных наших занятий. Есть люди, которые могут месяцами планировать свой отпуск, но ни дня не посвятить планам на жизнь. Они отдаются на волю случая и обстоятельств, их несет по жизни как листок, подхваченный порывом ветра. А это ошибка. Мудрецы говорят: «Когда мы встречаем [в Торе] слово “ваеги” (“случилось, что”), это всегда прелюдия повествования о трагедии» (Мегила, 10б).

На острове Тарифа Эстер второй раз была принята в лоно христианской церкви. Она медленно выздоравливала благодаря заботам Эльвиры, которая была к ней добра. Эльвира научила ее выращивать иберийских свиней, объяснив, что они едят и какие они любопытные и умные. Эльвира научила ее их языку тела и показала, как приручить свинью: подходящую палку найди и за тем следи, чтобы справа всегда от нее быть, с пути не сходить. Эльвира поставила Эстер на ноги и сообщила ей много нового и о жизни, и о свиньях.

Он всякий раз знал, как следует правильно поступить, но почему‑то ему не хватало то ли уверенности, то ли мужества осуществить свое намерение. Ему следовало дождаться, когда они с Леей останутся одни, чтобы вручить ей мандрагоры. Ему следовало откровенно выяснить отношения с отцом в связи с тем, что он перенес его спальное место. Он должен был физически взять Йосефа и доставить его домой целым и невредимым.Что же случилось с Реувеном, из‑за чего он утратил уверенность? Тора дает горький и недвусмысленный ответ.

Нам нечего скрывать. У нас ничего нет общего с ними… с евреями, и в этом вся правда. Ничего! Теперь ты знаешь, почему я так хочу, чтобы ты учил старые русские стихи, чтобы ты говорил на том, что мы называем классическим русским языком с московским выговором по стилю и форме. Ты спрашиваешь, кто ты? Ты аристократ, дорогой мой, тип современного русского аристократа. Вот и все.