Авраама Були Иегошуа чаще называли Алеф Бейт – по инициалам, совпадающим с первыми буквами ивритского алфавита. В таком именовании звучат восхищение и признание заслуг – целому поколению израильтян А.Б. Иегошуа по сути и впрямь заменил азбуку. Наряду с Амосом Озом и Меиром Шалевом он входил в тройку признанных лидеров современной израильской литературы. Его рассказы, повести, романы и эссе переведены на 28 языков. 

У Шалева острый глаз и углубленное знание библейских текстов. И прекрасная память на детали, местности, имена, формулировки. И он тонкий психолог. Его соображения привлекательны, основательны, свежи. Какие-то спорны, какие-то убедительны, все вместе — притягательное чтение. Кроме одного — отношения автора к Б-гу.

Александра-Аминадава Дикмана называли одним из самых влиятельных и авторитетных людей в израильском переводческом мире. Ему принадлежат многочисленные переводы с русского, французского, латинского языков, он участвовал в составлении англоязычной антологии переводов Гомера... 2 июня Аминадав Дикман ушел из жизни. Ему было 63 года. В 2008 году «Лехаим» беседовал с выдающимся переводчиком в Москве, сегодня мы снова публикуем это интервью.

Салазар был закоренелым автократом, но антисемитом не был. Крохотная еврейская община, заново обосновавшаяся в Португалии незадолго до тех времен, обладала теми же правами, что и остальные граждане страны. И сохраняла эти права в течение всего периода, когда другие, похожие режимы, выслуживаясь перед нацистами, ограничивали права евреев. И все же Салазару не хотелось, чтобы число евреев среди постоянных жителей его страны увеличивалось...

Их влияние простиралось от их родного османского Багдада до Британской империи и династии Цин, по всей Южной и Восточной Азии и дальше. Они строили для своих рабочих города со школами, магазинами и больницами и учили молодежь, чтобы та вливалась в их торговую империю. За столетия Сассуны создали всемирную империю, которая поколениями управлялась на родном языке их семьи — еврейско‑арабском.

Многие терезинские музыканты предвидели, что их больше никто никогда не увидит: они оставляли свои рукописи и бумаги спрятанными либо под полом бараков, либо в руках доверенных сокамерников. Музыка, написанная в Терезине, по определению не могла быть легкой: это были крупные композиторы военной эпохи, эпохи большого слома, когда музыка переосмысливалась всевозможными способами, и как бы с И.-С. Бахом на заднем плане.

Поступки зингеровского Яши рискованны и, само собой разумеется, безнравственны. При этом они настолько по душе окружающим, что они лишь сильнее пленяются им. Даже те, кто сознает, что до какой-то степени становится жертвой его безнравственности.

Объявив о награждении Токарчук, Нобелевский комитет похвалил «Книги Якова» за широчайший охват материала. В заявлении Нобелевского комитета сказано, что Токарчук продемонстрировала «писательское воображение, которое со стремлением к энциклопедической полноте описывает пересечение границ как форму жизни». Одна из этих границ пролегает между иуда­измом и христианством, а исследование того, как ее пересекает Яков Франк, — ​главная тема романа.

Все они были «расчетливыми беспринципными оппортунистами», вступившими в нацистскую партию, СС или то и другое сразу. Когда закончилась Вторая мировая война, они пострадали незначительно или не пострадали совсем. Их потомки продолжали владеть знаковыми брендами или доминировать в их управлении, включая BMW, Daimler-Benz, Volkswagen и Allianz. По-прежнему владеющие состояниями в миллиарды евро и долларов, они, за редким исключением, не признали своей ответственности за действия в годы нацизма, не говоря уже о том, чтобы попытаться искупить их.

Похоже, что евреи не дают выбора, они вызывают на разговор о себе или только за, сочувственный, или только против, антисемитский. Во втором случае надо держать в уме, что твоя позиция может прозвучать в унисон с чем-то до такой степени невыразимо кровавым, причастность к чему не выйдет объяснить, будь ты хоть Достоевский. А искупить удастся, погибнув в Освенциме, как Немировски.

Если западные сефарды, несмотря на свои упорные попытки отмежеваться от непрестанно растущего ашкеназского населения, в итоге во многих случаях смешивались с ним, а отчасти и ассимилировались среди титульных наций, восточные лучше сохранили свою идентичность, даже вернувшись, уже в ХХ веке, на первую историческую родину, в Израиль, или же эмигрировав в США — и при этом став третичной диаспорой, сохраняющей память о своей второй и третьей родинах.

Здесь была заложена схема, по которой действует вся механика антисемитизма. Кто-то объявляет, что евреи – плохие, приводит неопровержимые примеры. Следующий – что нельзя так огульно, есть, «как среди всех народов», хорошие, даже очень, например его близкий друг Яков Моисеевич. Третий Моисеича не признает. И так далее. Действие не движется; кто был геологом, забыл, что такое молоток; кто писателем – из чего делают чернила.