В отличие от холодного приема, оказанного посланникам Ватикана, обширной иудейской депутации Владимир оказал вполне уважительный прием и имел с ней долгую и обстоятельную беседу. Такое поведение князя не представляется удивительным, если принять во внимание свидетельство арабского писателя Ибн-Хаукаля, отметившего расположение, которое, якобы, питал к евреям киевский правитель.

Профессор‑филолог Леонид Генрихович Фризман был евреем по происхождению и человеком русской культуры по воспитанию, убеждениям и житейским ожиданиям. Этот обычный для нескольких поколений советской интеллигенции набор в данном случае требует ряда уточнений и пояснений.

Кто это посчитал, что со времени суда над ЕАК прошло почти 70 лет? Совершенный вздор. Суд продолжается. Да с каким размахом! Шесть миллиардов обременяют нынче многострадальную планету. Евреев среди них — щедро округляя — миллионов пятнадцать. От силы — четверть процента. И эта чекушка, четвертинка дала народам Библию, христианство в разных вариациях — католической, протестантской, православной. О Торе, Талмуде, о двоюродном братце Библии — Коране знают и незрячие, и глухие. Чекушка рожала без счета гениев, поднявших науку до космических высот. Соткала ковер искусства, украшающий храмы и хижины, города и веси. Так скажи «мерси», планета!

Из пятнадцати членов ЕАК лишь одна Лина Штерн избежала в 1952 году расстрельного приговора. Судьба этой женщины уникальна во всех отношениях. В 1939 году ее избрали действительным членом Академии наук СССР. Именно Лине Соломоновне было суждено стать первой женщиной-академиком, что явилось столь же ошеломляющей сенсацией, как позже полет первой женщины-космонавта.

Об историчности «еврейско‑хазарской переписки» ученые спорят начиная с момента обнаружения этих документов и вплоть до наших дней. Если в XIX веке бóльшая часть ученых выражала серьезный скепсис по поводу аутентичности этих источников, то сейчас большинство хазароведов склонны некритично принимать на веру почти все, сказанное в переписке.

Хазарский каган не собирался предавать насильственному обращению своих подданных — этого не требовала его религия! Владимир же — принявший, согласно первому русскому книжнику Илариону, титул кагана — должен был крестить всю Русскую землю, ниспровергая идолов и строя церкви.

Советские исследователи, под давлением коммунистической идеологии, были вынуждены демонстрировать «паразитический характер» Хазарского каганата, в то время как современные караимские лидеры с помощью мифологемы о своем хазарском происхождении пытаются достичь автохтонного статуса для своей общины в Крыму. Именно это беспримерное разнообразие своекорыстного использования хазарской истории делает хазарскую тему уникальным образцом идеологического искажения средневековой истории.

Доля евреев в русской армии, а впоследствии — среди убитых и раненых, также, как и в других странах, оказалась выше в сравнении с их численностью. Всего в России было мобилизовано около четырёхсот тысяч евреев (что гораздо больше, чем выставили Англия и Бельгия, вместе взятые, к началу войны). Один из видных лидеров крайне правых Пуришкевич всенародно заявлял, что до сих пор он заблуждался в отношении евреев.

Русский вельможа, сенатор считал, что отдавать свои долги «жидам» не стоит. Именно Державин первым подал мысль, что «вино (водку) внедряет повсеместно и намеренно жид». На самом деле винокурение никогда не принадлежало евреям — владеть таким промыслом евреям было запрещено законами. Эти промыслы были собственностью христианских богачей — пользуясь бесправным положением евреев, владельцы их выгодно сдавали им в аренду заводики, корчмы и шинки.

Все понимали, что надвигается беда. И она действительно разразилась закрытием театра Михоэлса, разгромом Еврейского антифашистского комитета и гибелью его членов несколько лет спустя, наступлением на еврейскую культуру по всем фронтам, ростом антисемитизма и глухой вражды, отзывавшейся еще десятилетия, и, наконец, апофеозом мракобесия — «делом врачей» 1953 года.

75 лет назад, 4 июля 1946 года, в Кельце и его окрестностях было убито и ранено более ста евреев. В погроме участвовали гражданские лица, милиционеры, солдаты. И офицеры. Келецкая трагедия никого не побудила честно разобраться в проблемах многовекового сосуществования польского и еврейского народов, не послужила толчком к публичному рассмотрению отношений между поляками и немногими уцелевшими после войны  евреями.

Каждый раз, когда он в сопровождении многочисленной личной гвардии проезжал по Иерусалиму в боевой колеснице, сверкая драгоценностями, украшавшими его пышное одеяние, толпы народа восторженно приветствовали своего кумира. Как отмечает Иосиф Флавий: «...Он привлекал к себе всеобщую симпатию и заявлял, что, если бы ему была предоставлена власть, он стоял бы на почве законности и на страже интересов (народа)...».