Я помню, когда отдали дело днепропетровского раввина, р. Леви-Ицхака Шнеерсона, я готовил его к публикации в «Лехаиме».

Тогда, кстати, и обнаружилась эта фотография. Там есть ещё и в профиль. Ермолку дорисовали потом. До этого была известна только одна его фотография — глубокого старика. Когда Ребе привезли позднюю фотографию, на обороте он подписал «Мой отец и учитель?». Между ними — около трёх лет. И допросы, и тюрьма, и страшная ссылка в Чиили. Голод, одиночество, страх и тревога за сына в оккупированном Днепропетровске.

Один из основных пунктов обвинения — организация выпечки мацы для евреев Украины. И помощь семьям арестованных. Он пишет в жалобах: «Вы же хотите, чтобы советские люди честно занимались своей работой. Моя работа — раввин, и я честно занимался своим делом». Кого эта чистая логика волновала?

От него требовали имена. И он называл. Возмущённый следователь отмечал: этот умер, этот в Палестине.

Он даже для них был слишком немощным, чтобы пустить в расход. И они выслали его в казахстанскую степь.

У него отобрали всё. Но отобрать Тору у него было невозможно. И ТАМ он писал свой комментарий к ней. Почти до самой смерти.

Сегодня — 75 лет со дня кончины великого праведника рабби Леви-Ицхак Шнеерсона. Пусть его страдания и его праведность будут защитой его народу!