Как наши праотцы боролись со своим злым началом? Что символизирует противостояние Яакова и Эсава? И почему недостаточно «сидеть в шатрах», а нужно еще и «выйти в поле»? Главный редактор «Лехаима» Борух Горин читает недельную главу Толдот.

СМОТРЕТЬ В VK ВИДЕО

Введение 

Глава Толдот включает три основных повествования.

Первые семнадцать стихов (25:19–34) описывают бурную беременность, рождение и ранние годы близнецов Ривки и Ицхака — Яакова и Эсава.

Затем следует рассказ о жизни Ицхака в земле Пелиштим (26:1–33).

После этого Толдот возвращается к истории Яакова и Эсава, рассказывая, как Ривка убедила Яакова «украсть» благословения, которые Ицхак намеревался дать Эсаву (26:34–28:9).

Шестая из двенадцати глав, составляющих книгу Берешит (Бытие), Толдот во многом является ее ключевой частью.

Здесь объединяются три праотца народа Израиля — Авраам, Ицхак и Яаков, — ибо именно в эти пятнадцать лет их жизни (см. 37:1 и далее) все трое жили одновременно: Авраам был еще жив, когда родился Яаков.

И потому в Толдот заложено корневое противопоставление, отражающее духовную структуру всего человеческого бытия: в ней формируется архетип внутренней борьбы, присущей каждому человеку.

В своей беседе в 20-м томе Ликутей сихот Ребе говорит (дословный перевод отдельных отрывков — мой):

«Слова Писания: «И выросли юноши» (בראשית כ״ה:כ״ז) — «Ялкут Шимони» объясняет: «И Эсав в том числе, но он не возрос, а испортил свои поступки». А Зоар прямым текстом говорит, что речь именно о духовном росте. 

И возникает вопрос — как мог Эсав «вырасти  духовно», если ведь уже сказано, что еще в утробе матери он толкался, желая выйти, когда она проходила мимо места идолопоклонства?

Как можно сказать, что этот стих говорит о духовном возвышении, если в самом стихе «выросли» выражено в том, что Эсав стал «человеком поля»?

Это можно понять, предварив следующим рассуждением.

На первый взгляд, раз праотцы были «Колесницей» (меркавой) для Божественности, то как же возможно, что в такой семье Эсав «желал служить идолам», когда он еще находился в утробе матери?

Разъяснение таково:

Чтобы «деяния праотцев были знаком для сыновей» — даже для тех сыновей, которые принадлежат к категории «покоряющих свое дурное начало», — кстати, именно поэтому необходимо, чтобы и у Ицхака присутствовала степень «гвуры» (силы, строгости), а ее сущность — это служение Богу с мощью и решимостью, до такой степени, что ничто не может этому помешать.

И этот напор, эта сила — то самое, что необходимо для служения человека, покоряющего свое дурное начало, и для работы тшувы (раскаяния).

У Эсава было дурное начало (ецер а-ра), но поскольку он был еще в утробе матери, смысл этого был в том, что ему предстояло покорить это дурное начало.

Только из-за дурного выбора, который он сделал впоследствии, это начало проявилось как зло в действии.

И в этом смысл слов «И выросли юноши»: ведь Эсав получал свое воспитание от Авраама, и следовательно, то, что он стал «человеком поля», первоначально имело целью очищение и исправление «поля» — мира материальности.

Только впоследствии он выбрал зло на деле.

Рамбам объясняет, что существуют два общих типа духовного служения: тот, кто желает делать только добро, и тот, кто желает зла, но преодолевает свое злое начало.

Поскольку праотцы находились на столь высокой духовной ступени, что не имели желания, кроме исполнения воли Бога, возникает вопрос: где в их служении найти «знак», дающий силу потомкам преодолевать соблазны зла?

Ведь сами праотцы не подвергались таким внутренним искушениям.

Более того, даже человек, преодолевающий свое дурное начало, все же только искушается злом — он не падает.

Однако в иудаизме есть и путь раскаяния, когда человек исправляет уже совершенное зло.

Как можно увидеть «знаки» перелома собственного «я» в поведении таких безупречных личностей, как праотцы?

Хотя праотцы не испытывали внутреннего конфликта, им все же приходилось сталкиваться с внешним сопротивлением своему пути, и они должны были его преодолевать.

И хотя борьба с внутренним злым началом труднее, чем преодоление внешнего сопротивления, служение праотцев и здесь дало силу их потомкам — потому что, побеждая внешние силы, они тем самым проявляли величайшую степень привязанности к Богу: даже имея перед собой зло, они шли только за добром.

Это в еще большей мере выражено в раскаянии.

Хотя человек действительно пал, его внутренняя связь с Богом остается столь глубокой, что он побеждает зло, раскаивается и возвращается к служению.

Вот вдохновение, которое мы черпаем из жизни праотцев: эта внутренняя сила и совершенное единство с Богом, такое прочное, что ничто в мире не может его поколебать, унаследованы нами от праотцев, которые были «колесницей» Бога, и не могли прервать эту связь ни на мгновение.

Поэтому, хотя «победа» праотцев касалась лишь внешних сил, корень этой победы — их безусловное единство с Богом — дает силу их детям побеждать не только внешнее, но и внутреннее зло.

Эти два типа служения — «совершенно праведный» и «преодолевающий зло» — отразились в детях Ицхака:

Яаков был полностью изначально праведен, а Эсаву было дано преодолеть врожденное стремление к злу.

История Яакова и Эсава служит не только моделью личного конфликта, но и символом исторического противостояния.

В талмудической и мидрашистской литературе Яаков и Эсав представляют собой вечную борьбу между Иудеей и Римом — между духовностью и материальной силой, которая определяла судьбу еврейского народа на протяжении тысячелетий.

На более глубоком уровне — это противостояние гедонизма и насилия мира телесного, с одной стороны, и духовности и святости Мира Грядущего — с другой.

В повседневной жизни борьба этих близнецов — это внутренний конфликт, сопровождающий человека всегда: переход из состояния молитвы в повседневные дела, из святости синагоги и изучения Торы — в «рынок», где сознание сталкивается с хаосом и запутанностью материального мира.

Внутри человека Эсав и Яаков олицетворяют «животную душу» и «Божественную душу» — первая стремится к самонаслаждению и удовлетворению, вторая — к преодолению себя и соединению с Источником, то есть с Богом.

Однако в противостоянии Яакова и Эсава есть нечто большее, чем простое различие добра и зла или эгоизма и альтруизма. Ведь уже первый стих главы говорит о том, что оба, Яаков и Эсав, — «сыновья Ицхака».

Они близнецы, рожденные одной матерью и одним отцом, зачатые, выношенные и воспитанные в одном и том же доме, в среде праведности.

Оба были великими: оба учились у Авраама.

Оба достигли духовных высот под его руководством.

И если так, то необходимо признать, что каждый из них представляет особую духовную силу, имеющую свою положительную сторону.

Как иначе объяснить, что Ицхак предпочитал Эсава Яакову?

Как возможно, чтобы отец больше любил сына, который не воплощал святость или потенциал величия?

Тот же парадокс пронизывает отношения духа и материи, Неба и Земли: если дух возвышеннее, то почему Тора говорит, что материальное первично?

А если материя — источник, то почему свет считается более высоким, чем тьма?

В терминах каббалы это называют «парадоксом перевернутой печати»: как печать оставляет углубление, где буквы выпуклы, так и в Божественном замысле высшее отпечатывается в низшем, и наоборот.

И потому феномен Эсава и Яакова — это инверсия, когда более высокий уровень отражается в низшем.

Свет превосходит тьму, но источник тьмы коренится выше, чем источник света: ибо свет исходит из проявленного, а тьма — из скрытого.

На языке гимна Леха Доди, сочиненного Рабби Шломо Алкабецем:

«Последнее в действии — первое в замысле».

Учение Аризаля и его учеников объясняет, что дихотомия Яакова и Эсава отражает структуру миров Тоху и Тикун в замысле Творения.

Тоху (из стиха Берешит. 1:2, «хаос») — это мир величайшей силы и необузданной энергии, в котором сосуды не выдержали света и разбились.

И из их обломков был создан мир Тикун — «Исправления», мир гармонии, где сила и свет соизмеримы.

Мир Тоху выше по корню, поскольку  сила света там безмерна. Но когда этот свет безмерен, сосуды не способны удержать его, и возникает падение.

Так что мир Тоху — потенциально велик, но его реальность разрушительна. Мир Тикун — ограничен, но именно он способен существовать и исправлять.

Так кто же выше — Тикун или Тоху?

Ответ зависит от того, с какой стороны смотреть.

Тикун — выше в порядке совершенства, но Тоху — выше в мощи.

И потому сказано: «Когда исправляется то, что упало, — свет из тьмы становится ярче».

Так и Эсав и Яаков:

Эсав представляет мир Тоху — страсть, мощь, действие;

Яаков — мир Тикун — порядок, гармонию, размышление.

Урок для каждого: нужно прежде всего поставить на первое место служение Яакова — «человек цельный, сидящий в шатрах». Сначала нужно посвятить себя изучению Торы, быть простым и цельным человеком, сидящим в шатрах, — не для того, чтобы подгонять Тору под свои желания и вносить в нее свои влечения, а чтобы искать в ней истину.

Но при этом нельзя останавливаться только на этом. После того как человек исполнил служение «сидящего в шатрах», он должен выйти в поле — действовать в мире, извлекать из дел этого мира то, что можно обратить в благо, и превращать это в приношение Святому, благословен Он, нашему Отцу на небесах.

Для этого нужно быть искусным охотником — нужно облечься в одежды мира, понимать, чем живет и чем увлекается этот мир, — когда говоришь с человеком, который находится в поле, нельзя говорить с ним на святом языке и в возвышенном стиле «сидящего в шатрах», а следует говорить с ним на понятном ему языке. И содержание беседы должно быть приспособлено к уровню «человека поля». Как пишет Рамбам: «пусть ему говорят слова, которые он любит — малые подарки, одежды, обувь; и когда он вырастет — красивые одежды; а когда станет зрелым — деньги, почет и тому подобное». И хотя все это внешнее и, конечно, связано с недостатком человеческого разума, все же, когда мудрецы говорят об этом, они имеют в виду не мирском удовольствие как самоцель, а как способ служения: человек делает это ради своей миссии — чтобы выполнить труд «сидящего в шатрах» в мире, ведь именно это — то, что оберегает его.

После того, как человек выполняет работу «человека цельного, сидящего в шатрах» — то есть занятие Торой, он должен знать, что не может ограничиться этим видом служения, а обязан также выйти в «поле» — в мир — и очищать его, то есть поднимать материальное и делать его сосудом для Божественного. 

Именно когда силы Эсава поднимаются и соединяются с сосудами Яакова, рождается совершенный мир.

(На основе Ликутей Сихот, том 20, стр. 108–112)