Сообщество ультраортодоксов, или харедим, часто обвиняют в дискриминации в отношении женщин. Однако существует одна сфера деятельности, где нет дискриминации и где мужчины составляют лишь незначительное меньшинство, — это литературный мир харедим. Около 80% писателей харедим — женщины.

В конце лета холл гостиницы «Рамада Иерусалим» полон семей харедим на отдыхе. Здесь я встречаюсь с писательницами Сарой Фехтер и Мали Авраам. Перед входом в гостиницу дети с пейсами носятся вокруг скульптуры «Жертвоприношение Исаака», обнимая фигуру Авраама, готового перерезать сыну горло. Фехтер, не скрывающая своего возраста — 35‑40 лет, — поражает размахом своей деятельности. Мать 11 детей находит время выпускать по две‑три книги в год (как романы, так и книги популярного жанра self‑help, содержащие советы и инструкции для женщин). У нее вышло уже 17 книг: одни под ее собственным именем, другие под псевдонимом Мали Грин. Кроме того, она ведет еженедельные колонки в нескольких газетах и интернет‑изданиях, в основном ультраортодоксальных, но не исключительно — она пишет и для светского Ynet, а также владеет рекламным агентством.

Остановить поток ее речи не так‑то просто. Когда мне удается переключиться на вторую интервьюируемую — Мали Авраам — и задать ей несколько вопросов, Фехтер, не стесняясь, использует свободные минуты для того, чтобы открыть ноутбук и продолжить работу над очередной книгой. «Писательская профессия подходит женщинам. Можно растить детей и писать, не покидая дома», — замечает она.

«Я рождена, чтобы быть писательницей, — продолжает Фехтер. — Как только я научилась писать, я начала писать стихи и рассказы». Она вспоминает поворотный момент из своего детства: «У нас во втором классе проводилась поэтическая выставка. И что же сделала самовлюбленная маленькая Сара? Всю ночь напролет писала стихи, и к шести часам утра, к стыду моему, вся стена была покрыта моими стихами».

К написанию ее дебютного романа «Легко раненный» Сару подтолкнула первая интифада в конце 1980‑х годов. В свои 14 лет она жила в ультраортодоксальном поселении Маале‑Амос на Западном берегу реки Иордан. Однажды, когда сосед отвозил ее в областную библиотеку, их машину забросали камнями. «Водитель истекал кровью, — вспоминает она. — Я поняла, что, если не перегнусь через него и не нажму на тормоз, нам конец. И вот, вся в крови, с осколками стекла в ухе и вся трясясь, я перегнулась через его тело и нажала на педаль. В то время не было мобильных телефонов и нельзя было вызвать помощь, но наконец показался военный джип. Я была напугана до смерти».

Какое‑то время она боялась ездить в автомобилях и не могла ходить в школу. «Если бы это произошло в наши дни, мне бы оказали психологическую помощь, но тогда этого не делали. Целый месяц я пролежала под одеялом. А потом познакомилась с соседом, бывшим американским военным, который страдал от травмы после вьетнамской войны. Я просиживала с ним по 10 часов в день, пока он рассказывал обо всем, что пережил. Отец купил мне компьютер, и я написала свою первую книгу, которая переиздавалась шесть раз тиражом в 2 тыс. экземпляров. Мне было 16 лет, и мне исключительно повезло — меня называли писательницей в то время, когда среди харедим практически не было писателей. Я была “диковинкой”».

«Раньше писательским делом можно было заработать на жизнь, — рассказывает Фехтер. — Теперь же ситуация изменилась: гонорары помогают, конечно, но жить исключительно на эти деньги нет никакой возможности. Рынок ультраортодоксальной литературы перенасыщен — каждый месяц выходит как минимум 50 новых книг».

Иногда книги Фехтер выходят в редакции, предназначенной для харедимного сообщества, а затем переиздаются в другой редакции для нерелигиозных читателей; иногда это происходит в обратном порядке. Например, название ее книги «ima.com» («мама.com») в издании для харедим изменилось на «Быть матерью — не детская игра». «С обложки исчезло изображение матери. Я заставляю свои книги “принять” иудаизм», — с усмешкой поясняет она, добавляя, что ей приятно получать отдельные гонорары за разные версии книг.

Основываясь на собственном богатом опыте, Фехтер под псевдонимом Мали Грин опубликовала руководство по беременности в издательстве Yedioth Books, титане светского книгоиздания. («Книга имела успех», — отмечает она.) Чтобы выпустить версию книги, предназначенную для харедим, ей пришлось провести успешную борьбу за право упомянуть на обложке книги тему беременности — из соображений скромности публичное использование этого слова не допускается. Это издание, прошедшее проверку раввинов, которую должны пройти все книги, предназначенные для рынка харедим, получило название «Дар небес».

«На обложке нерелигиозной версии книги изображены муж и жена за столиком кафе; в версии для харедим они пьют кофе у себя дома». На обложке светской версии изображена беременная женщина — Г‑споди, помилуй! — а на обложке книги для харедим цыплята вылупляются из яиц. По словам Фехтер, в религиозных книжных магазинах эта книга продавалась в разделе «только для замужних женщин».

Читать или не читать Марка Твена?

У Мали Авраам из Иерусалима, матери четверых детей («Ну, это почти совсем ничего»), вышел всего один роман. «Я не штампую одну книгу за другой, я раздумываю над каждым словом, — объясняет она. — Я завидую таким авторам, как Энид Блайтон и Сара Фехтер, которые публикуют книгу за книгой, словно курицы‑несушки». В настоящее время она редактирует серию рассказов под названием «Ноль плюс один», ранее напечатанных в ультраортодоксальной периодике; скоро они выйдут одной книгой. По ее словам, в среде ультраортодоксов писательницы и журналистки пользуются большим уважением, нежели мужчины в этих же профессиях. «Мужчины‑журналисты считаются частью индустрии, они более современны и больше вращаются в обществе. А авторы‑женщины считаются лучшими из лучших».

При этом, говоря в целом, ультраортодоксальной литературе предстоит еще долгий путь, считает Авраам и добавляет: «Выходит множество книг, но классика пока не появляется. Мне пока не довелось встретить ультраортодоксального Марка Твена, будь то мужчина или женщина. Наши писатели сталкиваются с трудностями, потому что не читали светской литературы. Для того чтобы понять, как нужно писать, совершенно необходимо еще в детстве читать Марка Твена, хотя родители, запрещающие своим детям читать “чуждую” литературу, тоже правы, ибо таким образом они стремятся защитить их».

С другой стороны, Фехтер считает, что ультраортодоксальная литература может соперничать со светской: «Зайдите в ультраортодоксальные книжные магазины — там вы откроете для себя целый мир. Существует великолепная детская литература, каждый нерелигиозный родитель с радостью приобрел бы наши книги для своих детей».

Сокращение продаж каждого отдельно взятого автора из‑за переизбытка новых книг и связанная с этим конкурентная борьба приводит к тому, что многие писательницы‑харедим выходят из игры, отмечает Авраам и признает, что в этом может заключаться причина долгой задержки с выходом ее следующей книги. «Многим женщинам‑авторам не хватает времени писать книгу — они должны кормить семью, — объясняет она. — Сара не такая, она не обычный человек. У нее, должно быть, какая‑то генная мутация. Не представляю, как ей удается все это успевать. Я завидую ей».

Фехтер подчеркивает, что гонорары от библиотек составляют немалую долю ее доходов. «Однажды присылают чек от библиотек. Муж говорит: “Неплохую сумму мы получили”. Я проверяю чек и вижу, что он не заметил один ноль. Мы тогда смогли выплатить задолженность банку».

И все же литературные достижения Фехтер не позволяют обеспечивать семью: «Я бы давно закрыла рекламное агентство, если б могла заработать на жизнь писательской деятельностью. Если неделю не удается сесть за книгу, я впадаю в депрессию. В родильном доме я сидела у колыбели с ноутбуком в руках. Не могу писать, когда тихо. Для работы над книгой мне необходим шум. Мне очень повезло, что моя работа вызывает восхищение у мужа. Когда мне требуется пара часов для работы над книгой, он всегда соглашается посмотреть за детьми, даже если смертельно устал».

Она гордится своими детьми, которые читают запоем, и замечает в них зачатки таланта следующего поколения авторов.

«Если у нас есть что‑то, чему может позавидовать нерелигиозная публика, так это тому, сколько читают наши дети», — говорит Фехтер, добавляя, что сама раньше читала по три книги за выходные, пока дети не запротестовали; тогда они договорились, что она будет читать по одной книге.

«В месяц я трачу на книги 500 шекелей [135 долларов], — поясняет она. — Мои мальчики пользуются библиотекой, а для меня покупка книг — дело первостепенной важности. Я отказываюсь от одежды и обуви в пользу книг». (В свою очередь, Авраам говорит: «Я от одежды не отказываюсь».)

Я цитирую Фехтер слова, которые несколько лет назад написала о ней в своем блоге депутат кнессета от партии «Мерец» Тамар Зандберг: «Превращение женщины‑харедим и матери 10 детей в образец для подражания не только не достигает цели, а дает прямо противоположный результат. Истина заключается в том, что Грин [Фехтер] — не более чем исключение, диковинка”.

Фехтер отвечает: «Я с этим не согласна. В любом случае, я заботливая мать». Она отмечает, что из шести сотрудниц ее агентства трое имеют детей. «Мне особенно хочется нанимать на работу женщин с детьми. Они могут работать из дома. При работе из дома их продуктивность невероятно повышается».

На мой вопрос о том, считают ли они себя феминистками, Авраам отвечает: «Я не использую определения. Нет ничего более феминистского, чем путь Торы».

После Дней трепета выходит новый роман Фехтер, предназначенный для широкой публики: «Если б только он стал бестселлером! Его нельзя будет издать в ультраортодоксальной общине, несмотря на то что харедим вполне могли бы его читать. Я руководствовалась соображениями скромности, мне удалось сохранить чистоту языка благодаря моим ценностям. Но это любовная история; раньше я ни за что не решилась бы написать такое».

Работа с коммерческим издателем Ноа Манхейм стало для Фехтер неожиданным и новым опытом. «Ультраортодоксальные издательства выпускают книгу уже через два месяца после окончания работы над ней. А с Ноа я сотрудничаю уже целый год. Харедим хотят “престо” — быстро выпустить книгу, а с Ноа “престо” не получается. Она относится к своей работе крайне серьезно. Я хочу, чтобы моя книга стала бестселлером. Я молюсь об этом. Я хочу, чтобы меня приглашали выступать как писательницу, а не как мать 11 детей».

Работая над своими первыми книгами, вспоминает Фехтер, она не придавала материнству такого важного значения. Но впоследствии, понимая, что это путь к успеху, она превратила роль «супермамы» в свой товарный знак, используя материнство в качестве главной темы нескольких книг: «Я поняла, что публика хочет слышать именно это. Колонка Мали Грин, первоначально вышедшая как разовое эссе, имела большой успех. Я поймала попутный ветер. Это давало средства к существованию».

Фехтер уже удалось воплотить некоторые свои мечты, которые могли бы показаться наивными, не будь она ультраортодоксальной писательницей. В прошлом году она впервые выехала за пределы Израиля с тех пор, как родители привезли ее в страну из США двухлетним ребенком, — отправилась в лекционный тур для еврейской публики. «Я подписывала книги, это было как в кино, — вспоминает она. — Многие авторы жалуются, что им приходится ездить в туры, а я получила необычайное удовольствие».

Трогательным событием для Фехтер стала также Неделя еврейской книги, когда она подписывала свои книги на площади Ицхака Рабина в Тель‑Авиве. «Я стояла за стойкой издательства Yedioth Books — мечта стала явью, — рассказывает она. — Когда проходит Неделя книги харедим, там нет стоек для женщин‑писательниц».

На долю Фехтер выпало великое множество сражений как внутри мира харедим, так и за его пределами. Когда она сотрудничала в религиозном журнале, она настойчиво потребовала, чтобы ей платили регулярную месячную зарплату вместо принятой для женщин‑сотрудниц сдельной оплаты за каждую статью. Благодаря ей в журналистике возник новый стандарт оплаты труда. «Я боролась изо всех сил за то, чтобы получать регулярное жалованье. Я приходила на собрания в слезах и в конце концов добилась успеха».

Сейчас Фехтер борется (и это, вне всякого сомнения, не последняя ее битва) за то, чтобы Национальная лотерея Израиля учредила литературную премию в области ультраортодоксальной литературы, нечто подобное премии Сапира, которую называют израильским эквивалентом Букеровской премии. «Я спросила, почему не существует такой премии. Это же лицемерие. Национальная лотерея выступает спонсором конкурса религиозных эссе, но в нем принимают участие только мужчины. Проверьте сами».

Именно так я и поступил. Устав конкурса гласит, что к участию допускаются как мужчины, так и женщины. Однако на сегодняшний день среди десятков победителей нет ни одной женщины, как нет их и в составе жюри.

Что же касается премии Сапира, Национальная лотерея дала следующий ответ на запрос газеты «А‑Арец»: «Премия Сапира открыта для всех авторов независимо от пола и этнической принадлежности. Поскольку по отношению к соискателям существующей премии не осуществляется никакой дискриминации, то нет оснований для учреждения отдельной премии Сапира для харедим».

Фехтер: «Мы испытываем разочарование и возмущение, поскольку литература, созданная женщинами‑харедим, остается непризнанной. Писательниц из среды харедим крайне редко приглашают принять участие в панельных дискуссиях для женщин‑писательниц. Я не чувствую, что меня ценят как автора. Но я не собираюсь дурно говорить о харедим для того, чтобы добиться признания. Как ультраортодоксальная женщина я живу в гармонии. Конечно, присутствует и некая доля критики; светская женщина ведь тоже может высказывать критические замечания в отношении своего общества. Но внутреннего конфликта со своей средой у меня нет».

В одной панельной дискуссии, посвященной женской литературе, она все же принимала участие: это было в Еврейском университете в Иерусалиме. «В детстве я сказала дедушке, раввину Хаиму‑Галеви Циммерману, что хочу стать писательницей. “Хорошо, — ответил он. — Только не пиши лашон а‑ра — хулительные и неуважительные речи”. Когда я оказалась в здании университета, я обвела взглядом публику, взглянула на небо и сказала себе: “Ты не училась в университете, а теперь читаешь здесь лекцию о своих книгах. Ты всегда выполняла наставление дедушки”. И мне даже заплатили за лекцию».

Когда мы остаемся одни, Фехтер убеждает меня вступить в брак, а потом делится размышлениями о том, каким образом она успевает делать так много и на какие жертвы ради этого приходится идти. «У меня мало друзей, — признается она. — С другой стороны, я отвечаю всем, кто присылает мне электронные сообщения».

«Первопроходец в мире литературы»

Вопреки значению своего имени, 54‑летняя Менуха (что на иврите означает «покой») Фукс является необычайно плодовитой писательницей. За последние 30 лет она выпустила около 400 детских книг. Наряду с Галилой Рон‑Федер Амит, которая тоже пишет детские книги, она считается самой продуктивной писательницей Израиля, хотя нет однозначного ответа на вопрос, кто из них написал больше книг, и это является предметом разногласий. Но обе неизменно занимают лидирующие позиции по количеству написанных ими книг в ежегодном списке Национальной библиотеки Израиля.

«Когда я начинала, я была первопроходцем в мире литературы, — говорит Фукс. — В нашей общине не было ничего своего: мы выросли на светских еврейских и нееврейских книгах. Книг, написанных для харедим, практически не существовало. Учиться было не у кого. Писатель всегда подражает другим, берет пример. У нас не было такой возможности. Первые писатели‑харедим “изобретали велосипед”».

Я спрашиваю, что отличает литературу ультраортодоксов. Она отвечает: «В большей части литературных произведений харедим присутствует взгляд на вещи, скорее, с положительной стороны. А обычная литература исходит из отрицательного, она сосредоточена на том, что недостаточно хорошо. Такой подход “захватывает читательский слух” гораздо эффективнее. Как светская пресса, указывающая на ужасное и чудовищное. Это помогает развитию сюжета и созданию напряжения. Литература харедим очень чистая и положительная. Я не имею ничего против “Сердца” [книги итальянского писателя Эдмондо де Амичиса 1886 года] или “Секретной семерки” [Энид Блайтон]. Я не нашла в них никаких изъянов. Но мы не написали бы даже “Секретной семерки”».

РОН АРАД → В ваших работах не будет убийств.

МЕНУХА ФУКС ← Разумеется, нет. Будет напряжение, но незначительное.

РА → Насколько сложно быть ультраортодоксальной женщиной‑писательницей?

МФ ← Ультраортодоксальная общественность несколько изменилась с тех пор, как я начала писать книги, но серьезного переворота не произошло. Тридцать пять лет назад, когда я писала для прессы, я никогда не подписывалась полным именем, а была известна как М. Фукс. Сегодня в печати появляется мое полное имя. Книги всегда выходили под моим настоящим именем. Кто хотел, тот покупал. Но если бы мое полное имя появилось в ультраортодоксальной газете, никто бы ее не купил. Помню, я написала детский рассказ о матери, которая водит машину, и отправила его в газету. Редактор вернул его обратно. «Женщины не водят машину!!!» — написал он. Сегодня женщины моей общины водят машину.

РА → Вы проложили путь для других ультраортодоксальных писательниц?

МФ ← Вне всякого сомнения. Наблюдается значительный подъем.

Фукс издает свои книги в собственном издательстве «Кав Лекав». Она издает только свои книги («Этого достаточно»). Случалось, она издавала по дюжине книг в год. Я спрашиваю, означает ли это, что книги выходили каждый месяц. «На самом деле здесь не существует четкой структуры», — отвечает она.

РА → Почему среди харедим так мало писателей‑мужчин?

МФ ← Мужчины сидят и учатся. Писатель формируется в возрасте 20 лет, а в этом возрасте мужчины занимаются учебой, у них нет времени на художественную литературу. Редко встретишь 20‑летних молодых людей, которые пишут.

Фукс — мать шестерых детей; у нее 20 внуков. «Я хотела бы иметь больше детей, — говорит она. — Если умеешь делиться с детьми, то сможешь достичь успеха и в профессиональной деятельности. Надо уметь делать все так, чтобы дети стали благословением — это приходит с опытом. Иногда говорят, что у нас так много детей, что нам не удается давать им образование. Это неправда. Они вносят свой вклад в жизнь семьи. Женщины, которые думают, что мы, несчастные, сидим дома, а мужья наши ничего не делают, ошибаются. Они не понимают той радости, что получают женщины нашей общины. На этой неделе я сидела в окружении 15 внуков и писала рассказ. Способна ли светская женщина понять, как возможно сидеть с 15 внуками и работать? Это часть нашей жизни, а не помеха. Наоборот, это помогает».

И все же жизнь ультраортодоксального автора далеко не идиллия. Работая над этой статьей, я беседовал с женщинами, высказывавшимися куда менее мягко в отношении раввинской цензуры, нежели Фехтер и Фукс, но они опасались называть свои имена. Одна из них с сожалением рассказала, что ее дочь столкнулась со сложностями при поступлении в среднюю школу из‑за того, что ее мать — писательница, хотя ее книги отличаются скромностью в отношении сюжета и героев.

«Наше общество сковано и запугано, — сказала она. — Все задаются вопросом о том, что же будет, когда придет время выдавать дочерей замуж. Что, если их не примут в школу всего лишь из‑за того, что я писательница? Это форма террора. Я хочу, чтобы мои дочери получили достойное и хорошее образование. Я надеюсь, что в обществе произойдут какие‑то изменения».

Корректор особого рода

Помимо женщин‑авторов и редакторов, в мире литературы харедим присутствует и женщина‑издатель Авигаль Майзлик из общины брацлавских хасидов города Бейт‑Шемеш неподалеку от Иерусалима. Она открыла путь в литературу для многих авторов.

«Майзлик создала возможности для многих женщин‑авторов и хорошо оплачивала их работу, что послужило стимулом для многих начать писать. Она разожгла революцию», — говорит Фехтер, чьи книги выходят, в основном, в издательстве Майзлик.

Однако, когда четыре года назад рухнули ультраортодоксальное издательство и сеть книжных магазинов «Фельдхайм», лидер в мире харедим, последовавшее за этим потрясение вызвало крах многих издателей с низкой доходностью. Майзлик была вынуждена продать свое издательство.

В прошлом Майзлик была далека от религии и работала шеф‑поваром в лучших ресторанах, таких как, например, «Керен» Хаима Коэна. Вместе с мужем они стали религиозными около 20 лет назад. «Вначале кающийся грешник впадает в крайность, бросает все, только учится и больше ничем не занимается, — объясняет она. — Я же продолжала писать рецепты, и мы подумывали о том, чтобы выпустить книгу в крупном издательстве. Но наш раввин предложил: “Почему бы не выпустить книгу самостоятельно?” И мы решили открыть свое издательство».

«У нас была пустая кладовая, — продолжает она. — Мы поставили туда компьютер и стали издателями. Но очевидно, что моих книг рецептов было недостаточно. Мы ломали головы над тем, где нам найти авторов. Мы подумали было дать рекламное объявление в газету, но муж рассмеялся и сказал, что ни один писатель не придет по такому объявлению, а тех, кто придет, мы сами не захотим печатать. В конце концов мы решили “дать рекламу” с помощью Бога. Мы помолимся, и он пошлет нам авторов».

РА → И получилось?

АВИГАЛЬ МАЙЗЛИК ← Проходит два дня, и нам звонит некто по имени Ронен [Дваш] и говорит, что слышал, что мы открыли новое издательство. Мы были в шоке. Он говорит, что сидел в тюрьме в Индии и с тех пор стал религиозным. Издательство Yedioth Books готово печатать его, но ему кажется, что оно слишком светское. “Фельдхайм” тоже не возражает, но он опасается, что они там слишком религиозные и не поймут его. Единственные издатели, с кем можно работать, говорит он, это новообращенные религиозные люди; он добавляет, что услышал о нас от приятеля. Он записал поразительную историю своей жизни, а я написала по ней книгу “Побег из Индии” [2007]. Было продано 20 тыс. экземпляров, было много шума, что привлекло в наше издательство других авторов — как мужчин, так и женщин.

Майзлик оседлала волну. «Мы выпустили книги более 100 женщин‑авторов, — рассказывает она. — Мы не гнались за известными именами, потому тогда их и не существовало. Я занималась литературным редактированием особого рода, тогда это не было принято в ультраортодоксальных издательствах. Издатели хотели одного — заработать как можно больше, а я работала с авторами над улучшением качества текстов».

Однако жизнь издателя была непростой. По словам Майзлик, широкая благотворительность, характерная для харедимной экономики, создает неблагоприятные условия для издателей. «Благотворительность очень хорошо развита в ультраортодоксальном обществе, — отмечает она. — Многие благотворительные организации выдают книги во временное пользование, так что не все должны покупать их. Правда, интернета у нас нет, а чтению книг отдается предпочтение как легитимной форме досуга, но покупателей все равно не так много. Издательства закрываются. Но что мы можем сделать? Сказать: “Не занимайтесь благотворительностью”? Когда мы скачиваем музыку на диски, это называется воровством, а против книжной благотворительности мы не можем высказывать обвинения. Раньше книги выходили тиражом в 3 тыс. экземпляров, а теперь это число сократилось до тысячи. Предложение велико, а экономическая ситуация не так хороша, как раньше».

РА → Я заметил, что некоторые из ваших книг издаются в сотрудничестве с производителями продуктов питания. Включаете ли вы компонент маркетинга в свои книги рецептов?

АМ ← Мы ведем широкое сотрудничество с большим количеством компаний.

Особенностью мира ультраортодоксальных писательниц является их взаимопомощь и поддержка. Майзлик, Фехтер и другие входят в организацию «Дом писателя‑хареди», созданную писательницей Леей Фрид; организация состоит исключительно из женщин. «Мы встречаемся один раз в месяц для обмена информацией, — говорит Майзлик. — Если кто‑то испытывает затруднения, не может подобрать фразу, мы немедленно ей помогаем. У нас существует изумительная взаимопомощь. На любой свой вопрос я тут же получаю ответ».

«Высшая цель»

Одна из наиболее выдающихся и самых загадочных ультраортодоксальных писательниц — это 34‑летняя Майя Кенан из Бейт‑Шемеша, чьи родители стали религиозными уже во взрослом возрасте. В 2014 году под именем М. Кенан она выпустила футуристический роман в традициях научной фантастики, с роботами, Иранской империей, капиталистами и т. д. Она называет себя «писательницей на полную ставку» и приближается к статусу Джоан Роулинг у харедим. Пока я писал эту статью, вышла ее книга «Юзбад», третий роман фантазийной трилогии о средневековом Хазарском каганате. По данным издателя Дани Фахимы (издательство Dani Books), 10 тыс. экземпляров было распродано еще до официальной даты выхода книги и еще столько же к тому времени, как моя статья вышла на иврите в «А‑Арец».

В течение нескольких недель Кенан размышляла, стоит ли соглашаться на интервью, и наконец решилась ответить на мои вопросы по электронной почте при посредничестве издательства. Она отказалась предоставлять свою фотографию. Преуменьшая роль фантазийных и научно‑фантастических элементов своих работ, она предпочла уделить больше внимания моральному посылу: «Мои книги отличает не только атмосфера, но и, что гораздо важнее, дополнительное, аллегорическое, измерение. Читателей захватывает и привлекает в литературных произведениях не “научная фантастика” и не “Хазарское царство”, а нравственные преображения, которые переживают герои».

Успех своих книг она объясняет тем фактом, что большая часть ультраортодоксальной литературы «сегодня состоит из рассказов психологической ориентации, действие которых происходит здесь и сейчас. Я же занимаю иную, отличную от них нишу. Я думаю, что все дело в сочетании ярких миров с тем, что, с одной стороны, на первый план выходят приключения и напряжение, а эмоции и размышления играют второстепенную роль, а с другой — присутствует аллегорическое содержание, которое читателям нравится разгадывать».

Еще одно имя, которое упоминают все, с кем я беседовал, — это Хава Розенберг. Ей 56 лет, она живет в Иерусалиме и пишет книги на протяжении 30 лет. Она считается ветераном в среде писательниц‑харедим и работает редактором в газете «Амодиа». На настоящий момент у нее вышло 32 книги; все они первоначально печатались по частям в ультраортодоксальной периодике.

Розенберг говорит: «К сожалению, я не написала ни одной книги, которая вышла бы сразу целиком; все мои книги сначала печатались по частям. Вероятно, есть что‑то хорошее в том, чтобы писать исключительно самой и для себя, но есть преимущества и в том, чтобы сначала публиковаться в газете. Мы привыкаем к тому, что пишем не для себя, а для других. Мне кажется, сейчас мне не хватило бы самодисциплины для того, чтобы написать книгу от начала до конца. Я привыкла писать в срок — к концу недели».

Она была рада услышать, что роман «Преступление и наказание» тоже печатался в журнале по частям. «Такая форма книгоиздания все еще присутствует в среде харедим. Когда книга выходит по частям, каждую главу обсуждают в учительских кабинетах в старшей школе, — объясняет Розенберг. — Бывает, что кому‑то тексты не нравятся, и это я тоже считаю замечательным. Главное — не высокие рейтинги. Главное — беседы о содержании».

По поводу отличий между светской и ультраортодоксальной литературой она говорит следующее: «Разница в основе. В литературе харедим присутствует предвзятость. Даже художественные произведения ставят своей целью служить некоей высшей цели. В светской литературе такая предвзятость может рассматриваться как недостаток. Но у нас считается, что важна не только тема, но и положительный моральный посыл».

Розенберг совершенно права. Нерелигиозному человеку тяжело читать ультраортодоксальные литературные произведения: в них полным‑полно морали.

Скоро выйдет 33‑я книга Розенберг под названием «Солистка». В основе книги лежит серия рассказов, опубликованная в молодежном харедимном журнале. «Книга рассказывает о девочке, непохожей на других, оставшейся в стороне, и о том, как ее принимает школа. Эта тема очень близка моему сердцу».

РА → Вы тоже чувствуете себя «чужой»?

ХАВА РОЗЕНБЕРГ ← Немного.

РА → Является ли это выражением идеи индивидуализма?

ХР ← Она не выходит за рамки, но эти рамки достаточно широки. У души есть потребности, и они должны быть удовлетворены, даже в мире тех, кто чтит Ашема [Б‑га].

РА → Чувствуете ли вы, что со временем отношение к ультраортодоксальным писательницам меняется?

ХР ← В прошлом каждая писательница была предоставлена сама себе, теперь же мы составляем многочисленную группу. В организации «Дом харедимного писателя» около ста участниц. Когда я начинала, было почти не у кого учиться. Существует несколько прекрасных ультраортодоксальных писателей‑мужчин, но в нашем обществе литература принадлежит в большей степени женщинам, нежели мужчинам.

РА → То есть эта сфера деятельности каким‑то образом стала феминистской?

ХР ← Можно сказать и так. Литература служит мощной площадкой для харедимных женщин. Как и образование.

РА → В мире светской литературы с недоверием смотрят на тех, кто пишет по книге в год, не говоря уже об авторах, выпускающих в год по нескольку книг.

ХР ← В шутку я бы сказала, что мы более трудолюбивые. Мы растим больше детей. Я вкладываю очень много сил. Важно отметить, что в ходе развития своей карьеры писательницы я испытала личную трансформацию, которую, как мне кажется, переживает вся ультраортодоксальная литература в целом. От выражений осуждения и критики, от роли сторожевого пса я перешла к произведениям, наполненным сопереживанием и наблюдениями за положительными сторонами жизни. Все это время мне хотелось уделять внимание добродетели, а теперь для меня важно найти в литературе любовь. 

Оригинальная публикация: In Israel’s Haredi Literary World, Women Rule