9ава — день, когда были разрушены оба Храма. Каждый год в Субботу после этого дня мы читаем в качестве афтары известный отрывок из пророка Йешаяу: «Утешайте, утешайте народ Мой…» Мидраш говорит, что это в буквальном смысле двойное утешение после утраты двух Храмов. Но разве одного утешения было бы недостаточно?

В Первом храме раскрытие Б‑жественного присутствия было куда большим, чем во Втором, следовательно, и наша скорбь, и наше утешение по поводу Первого храма уже включают в себя соответствующие чувства по отношению ко Второму. Однако Ребе в своей беседе утверждает, что во Втором храме было нечто уникальное, что и по сей день отражается на нашей повседневной религиозной жизни. В основе этого утверждения различие, существующее между двумя путями к Б‑гу — через праведность и через раскаяние.

ОДНО УТЕШЕНИЕ ИЛИ ДВА?

Афтара этой недели — первой из так называемых «семи недель утешения» после 9 ава — начинается со слов: «Утешайте, утешайте народ Мой».

Мидраш объясняет, что это очевидное повторение, которым начинается фраза, подразумевает два повода для утешения после двух трагедий: потери Первого и Второго храмов.

Но все не так просто, как кажется на первый взгляд. Что такое утешение? Если на человека обрушилось несчастье, то другой человек, хотя и не в состоянии возместить потерю, тем не менее может поддержать, утешить своего ближнего, проявив сочувствие. А если человек пережил не одну, а две утраты, то и утешать его следует дважды.

Но если утрачены Храмы, утешить можно тем, что взамен двух разрушенных будет построен третий (Радак, Йешаяу). А поскольку Первый храм превосходил Второй по уровню Б‑жественного раскрытия и по чудесам, которые в нем происходили, то возмещение его утраты будет одновременно и возмещением утраты Второго храма. В Первом храме было все, что во Втором, и даже больше. Следовательно, утешение по поводу утраты Первого храма включает в себя и утешение по поводу утраты Второго.

Ответ же заключается в том, что, хотя Второй храм по своему абсолютному уровню и уступал Первому, он тем не менее обладал собственными уникальными достоинствами. Так, фразу «более будет слава последнего дома, нежели первого» Талмуд (Бава батра, 3а) толкует как относящуюся ко Второму храму, превзошедшему Первый по размерам и длительности существования. Вот почему нужны два утешения.

Третий храм будет сочетать в себе достоинства двух предыдущих (Зоар, ч. III, 221а).

МИШКАН И ХРАМ

Чтобы понять, в чем заключались уникальные достоинства Второго храма, мы должны сначала понять, чем Храм превосходил мишкан (шатер Откровения), сопровождавший сынов Израиля в пустыне. И тот и другой были «жилищем для Б‑га», но Храм — постоянным, а мишкан — временным (Шир а‑ширим раба, 1,16; Теилим, 132:14; Шмуэль II, 7:6).

В приведении святости в этот мир прослеживаются два аспекта.

1. Когда святость в материальном объекте очевидна, но при этом она не преобразует сам объект. Так проявляется сила духа, способная насыщать материальные объекты.

2. Когда святость фактически трансформирует материальный объект, и он при этом становится как бы сосудом для святости. Это более высокий уровень раскрытия, при котором духовный свет не просто влияет на физический объект, но внутренне изменяет его.

Мишкан был святым местом. Как сказано: «И сделают Мне Святилище, и буду обитать среди них». Его святость распространялась на завесы, опоры и на землю, на которой он стоял. Но сами эти элементы не являлись источником святости мишкана. Таким источником было Откровение Свыше, бесконечный свет Б‑га, сиявший в шатре. Поэтому, когда мишкан переносили на новое место, предыдущая стоянка утрачивала святость. Ибо святость не была присуща месту как таковому: она сохранялась лишь до тех пор, пока там было Б‑жественное присутствие.

Святость Храма в отличие от этого заключалась и в материалах, из которых он был построен. Даже после разрушения Храма, земля, на которой он стоял, была и остается священной (Рамбам, Законы Храма, кон. гл. 6).

В этом внутренний смысл того, что Храм был построен царем Шломо. При нем, говоря языком Зоара (ч. I, 150а), «Луна достигла полноты». Солнце дает свет, а Луна его отражает. В духовном смысле Б‑г есть источник света, получаемого Землей. Тогда как мишкан обладал святостью за счет Б‑жественного света, святость Храма заключалась и в самих материалах, из которых он был построен, то есть в том, что земные объекты были посвящены Б‑гу. Храм был подобен Луне, получающей Б‑жественный свет и отражающей его на весь мир.

СВЕТ ОТРАЖЕННЫЙ И ПРОИЗВОДИМЫЙ

Однако нынешнее состояние Луны отличается от того, каким оно будет в грядущем мире. Сейчас она отражает свет Солнца. Но в грядущем мире «Будет свет Луны, как свет Солнца» (Йешаяу, 30:26). Она будет сиять не отраженным, но своим собственным светом.

В соответствии с этим два пути очищения и преобразования мира сказываются на его обитателях. Изменения в нас могут быть вызваны светом, идущим Свыше, подобно тому, как ученик обучается у своего учителя. Такой ученик может достичь той ступени понимания предмета, на которой — благодаря своим собственным усилиям — постигнет самую его суть. И все же он по‑прежнему останется отражением своего учителя. Он подобен Луне, отражающей свет, пришедший извне.

С другой стороны, мы можем претерпеть изменения, вызванные внутренним светом. Например, когда человек возвращается к Б‑гу после того, как нарушил Его волю, то не делает этого вследствие какого‑то Откровения Свыше. Напротив, перед тем как вернуться, он далек от Б‑га, и процесс возвращения начинается благодаря внутреннему побуждению. Ибо каждый еврей в глубине своей души хочет выполнять волю Б‑га, просто иногда поверхностные побуждения овладевают им, скрывая его истинную природу (Рамбам, Законы о разводе, кон. гл. 2). Сущность еврея в том, что он — часть Б‑га. И те изменения, которые происходят в его жизни, когда он возвращается к Б‑гу, являются, строго говоря, изменениями глубинными. Он прорывает внешнюю оболочку своих побуждений и открывает Б‑жественное начало в самой своей сути. «И увидит всякая плоть разом, что изрекли уста Г‑спода» (Йешаяу, 40:5). Человек постигает слово Б‑га всей плотью, осознавая истинную суть своего существования. Такой человек подобен Луне в грядущем мире. Излучаемый им свет происходит от огня, горящего внутри.

СЛОВО, ЗАПОВЕДЬ, ВОЗВРАЩЕНИЕ

Таким образом, можно выделить три этапа: получение света извне, отражение света, генерация света изнутри. Им соответствуют три аспекта иудаизма: Тора, заповеди (мицвот) и тшува — процесс возвращения, или раскаяния.

Тора — слово Б‑га — это свет, идущий Свыше. Даже притом, что, изучая Тору, мы объединяемся с ней (Танья, ч. I, гл. 5), она всегда остается источником света, который мы лишь воспринимаем. В процессе обучения мы ничего не добавляем к ней, но лишь пытаемся раскрыть то, что в ней уже заложено.

Исполняя же заповеди, мы одновременно и получаем, и производим свет. Надевая тфилин или цицит, мы превращаем их пергамент и шерсть в священные предметы. Подавляя собственное «я» перед волей Всевышнего, мы очищаем мир: «Заповеди были даны лишь для того, чтобы через них очистились все создания» (Мидраш, Берешит раба, нач. гл. 44). В то время как Тора существует сама по себе, заповеди нуждаются в партнере — человеке. Тора, хотя и говорит о материальном мире, не проникает в него. Исполнение же заповедей подразумевает наличие материальных объектов и физических действий, с их помощью и преобразуется структура мира. Тора подобна «свету дня» (Притчи, 6:23 — «Ибо заповедь — светильник, а Тора — свет»), который освещает объект, не изменяя его (Тора ор, 87б). Но заповеди подобны «свету лампы», в которой фитиль и масло, сгорая, превращаются в пламя.

Тем не менее заповеди — это все равно лишь отраженный свет. Прежде всего, они не существуют без слова Г‑спода, Который их заповедал. Но для бааль‑тшува — человека раскаивающегося, возвращающегося к Б‑гу, слово Г‑спода недоступно, и он возвращается благодаря внутреннему пламени, не отделимому от источника света.

Исполняя заповеди, еврей освящает только разрешенное ему (Мидраш, Шабат, 28б). Тогда как своей тшувой (возвращением) он освящает всю предыдущую жизнь, прожитую неправильно, то есть такую, в которой господствовали запрещенные действия (Йома, 86б; Дерех мицвотеха, 191а.). И его предыдущие грехи становятся его заслугами. В этом уникальная особенность процесса возвращения: — освящается не только часть пути, но весь жизненный опыт.

ВТОРОЙ ХРАМ

Теперь мы можем понять особое значение Второго храма.

В период Первого храма евреи жили, подчиняясь заповедям Б‑га, в целом находясь на уровне праведности. И озарявший мир свет такой жизни был отражением воли Б‑га.

Второй храм существовал во времена возвращения и раскаяния. Мир был освящен изнутри благодаря духовным ресурсам еврейского народа. И здесь важно, что приказ о его строительстве был отдан Киром, царем Персии — не евреем.

Вот почему нам нужны два утешения: «Утешайте, утешайте народ Мой». Ибо каждый из Храмов обладал уникальными достоинствами. Проявление Б‑жественного присутствия в первом было сильнее, но во втором — более глубинным. Они проистекали из самого строения материального мира. Поэтому Талмуд (Бава батра, 3а) говорит, что величие Второго храма заключалось в его размерах (пространство) и длительности существования (время). Ведь Второй храм черпал свою святость из усилий самого человека очистить свой ограниченный мир, а не от Б‑га, Который выше пространства и времени.

Утешением будет Третий храм, в котором соединятся свет, идущий Свыше, со светом, идущим изнутри.

ЧТО МОЖНО И ЧЕГО НЕЛЬЗЯ ПОТЕРЯТЬ

Внутренний смысл Торы отражается в Алахе (еврейском законе).

Мы видим, что земля Израиля в период Первого храма обладала большей святостью, чем в период Второго. Возьмем лишь один пример: когда Рош а‑Шона выпадал на Субботу, во времена Первого храма в шофар трубили по всей стране, а во времена Второго — только в Храме (Рош а‑Шана, 29б; Ликутей Тора, Рош а‑Шана, 57в). С другой стороны, земля Израиля с разрушением Первого храма утратила часть своей святости, но с разрушением Второго — нет (Рамбам, Законы Храма, гл. 6). Законы, связанные с землей Израиля, показывают, что Первый храм сообщал ей святость более интенсивную, тогда как Второй — более постоянную. Это можно сравнить с двумя парами скрижалей, на которых Моше получил Десять заповедей. Первые скрижали являли собой большее чудо, но были разбиты. Вторые же — сохранились.

Подобно этому Первый храм придавал большую святость Израилю, но с его уничтожением она исчезла. Святость земли, которую ей придавал Второй храм, сохраняется навеки.

Читая афтару этой недели «Утешайте, утешайте народ Мой», мы вспоминаем не только то, что было утрачено, но и то, что сохранилось. Поколение праведников может принадлежать и прошлому, и будущему, но поколение тшувы — возможность сегодняшнего дня. Оно — вечное наследие Второго храма. Реализуя эту возможность, мы приближаем времена Третьего храма — двойного и окончательного утешения.