Уроки Торы I

Уроки Торы I. Ноах

Менахем-Мендл Шнеерсон 30 марта 2016
Поделиться

Беседа объединяет два урока, которые можно извлечь из этой главы Торы. Один — добродетель Шема и Яфета, проявившаяся в том, что они прикрыли наготу своего отца и при этом не смотрели на него, второй — использование в тексте длинного эвфемизма вместо слова «нечистый», из чего мы учимся необходимости говорить деликатно. Затем беседа разрешает парадокс — с одной стороны, мы не должны замечать недостатки в других людях, а с другой — должны стремиться исправить их ошибки.

ЧИСТОТА РЕЧИ И ВЗОРА

Стих из недельной главы (Берешит, 7:8) «…из скота чистого и из скота, который не является чистым» (о животных, которые парами входили в ковчег) Талмуд (Псахим, 3а) комментирует так: «Неделикатное слово никогда не должно сходить с уст человека, ибо сама Тора изменяет своим обычным правилам и использует восемь дополнительных букв только ради того, чтобы избежать употребления некрасивого слова». Комментарий Раши поясняет, что использование термина «тамей» («ритуально нечистый») вместо приведенного в Торе выражения «который не является чистым» сэкономило бы в оригинальном тексте восемь букв. А поскольку Тора всегда использует максимально сжатый язык, то урок этого изысканного оборота Писания как раз и состоит в том, что речь человека должна быть всегда свободна от неподобающих выражений.

Эта недельная глава, помимо указаний о речи, содержит еще и урок, касающийся взгляда. Шем и Яфет настолько сильно заботились о том, чтобы не увидеть наготы своего отца Ноаха, что «…взяли одежду и положили ее оба на плечи свои и пошли задом, и покрыли наготу отца своего, лицами назад, и не видели они наготы отца своего» (Берешит, 9:23). И обещанная им награда подчеркивает их добродетель: «…Благословен Б‑г, Всесильный Шема, Кнаан же да будет им рабом! Даст Всесильный простор Яфету и да обитает Он в шатрах Шема…» (Берешит, 9:26, 27).

Но эта история несколько озадачивает. Ведь из того факта, что Шем и Яфет шли задом, совершенно понятно, что они не видели состояния, в котором находился их отец. Зачем же Тора добавляет, казалось бы, лишние слова «и не видели они наготы отца своего»?

ЗЕРКАЛО, ОТРАЖАЮЩЕЕ НЕДОСТАТКИ

Бааль‑Шем‑Тов говорил, что если человек видит какой‑либо недостаток в ближнем, то это указывает на наличие подобного недостатка в нем самом. Человек видит себя как бы в зеркале — если лицо, которое он там видит, запачкано, значит, в грязи его собственное.

Возникает вопрос, почему же человек в ближнем может увидеть только собственные недостатки?

Причина в том, что Б‑жественное Провидение присутствует во всем происходящем. Если мы видим плохое в других, то в этом тоже заключена высшая цель, а именно — указать нам на наши несовершенства, подлежащие исправлению. Представлять их нам именно косвенным путем необходимо потому, что «…любовь покрывает все ошибки» (Притчи, 10:12), а любовь к самому себе всегда сильна. Человек слеп к собственным недостаткам. Он должен увидеть их в ком‑то другом, заставить себя спроецировать увиденное на собственную персону и найти нечто подобное в себе самом.

Но задача еврея заключается не только в самосовершенствовании, но и в том, чтобы помочь ближнему стать лучше. Как сказано в Талмуде (Бава мециа, 31а): «Ты, конечно, должен упрекать друга своего, даже и сто раз».

Очевидно, когда человек видит недостатки своего ближнего, Провидение возлагает на него также задачу помочь тому исправиться, а не только исследовать собственные слабости.

Говоря прямо, каждый еврей имеет цель и смысл своего собственного существования, а не является лишь средством для использования другими. Как же тогда можно от нас требовать использовать друга в наших собственных интересах и к тому же без всякой выгоды для него самого?

ЗАМЕТИТЬ И ИСПРАВИТЬ

Чтобы понять это противоречие, вернемся к приведенной в начале беседы цитаты из Талмуда: «Неделикатное слово никогда не должно сходить с уст человека…» Решив попутно довольно частную проблему, имеющую отношение к теме, Талмуд задает вопрос: «А разве мы не находим нигде в Торе слова “тамей”», то есть того самого термина, который нас учили избегать?

Но вот это как раз и странно! Слово «тамей» встречается в Торе более ста раз! Противоречие настолько очевидное, что вопрос должен был быть задан сразу, а не после обсуждения частностей. Да и форма вопроса не вяжется со столь прямым и лежащим на поверхности возражением.

Ответ заключается в том, что для алахических (относящихся к еврейскому Закону) текстов требования абсолютной точности и недвусмысленности перевешивают соображения приличия, и в таких местах используется термин «тамей». В повествовательном же контексте забота о деликатности выражений заставляет прибегать к эвфемизмам, даже если это вынуждает удлинить фразу.

Таким образом, использование в других местах Торы термина «тамей» не противоречит принципу, согласно которому мы должны использовать наиболее деликатные выражения. А Талмуд выдвигает здесь возражения потому, что термин «тамей» крайне редко используется в повествовательных частях Торы. В действительности, даже в тех алахических местах текста, где закон не относится собственно к нечистоте, но лишь упоминает ее мимоходом, Тора предпочитает эвфемизмы.

Все вышесказанное относится не только к речи, но и ко взгляду. Когда мы видим, как еврей делает что‑то неправильно, нашей первой заботой должна быть Алаха (то есть закон, относящийся к его действиям) — мы обязаны сделать ему замечание и попытаться с должным тактом и деликатностью исправить его поведение.

Но если мы почувствуем, что видим нечто дурное не как сигнал для нас (что мы обязаны исправить), а как недостаток другого человека (критика, не предлагающая путей исправления), — тогда следует понять: «Осторожно, зеркало!» Иными словами, ищи недостаток в себе самом!

ДОБРОДЕТЕЛЬ ШЕМА И ЯФЕТА

Вот теперь мы получили ответ на вопрос, почему Тора, сказав, что Шем и Яфет отвернули лица свои от Ноаха, добавляет: «и не видели они наготы отца своего». Этим подчеркивается, что они не просто не видели его, но что они не были озабочены его виной как таковой, их волновало лишь, что следует сделать для ее исправления (в данном случае накрыть его одеянием). Третий из братьев, Хам, видел своего отца, и тем самым обнажил собственные недостатки.

Рассказ Торы учит не только тому, что не следует обсуждать недостатки ближних (как поступил Хам, рассказав братьям об отце). Мы не должны даже думать о них, если не в состоянии их исправить. Следующий этому правилу получает обещанную награду: «Благословен Г‑сподь, Б‑г Шема» и «Да расширит Б‑г Яфета». Такой человек вносит вклад в братскую любовь и единство народа Израиля, что приведет в мир Машиаха!

КОММЕНТАРИИ
Поделиться

Дом Ребе. Суд и освобождение

И вот в пятницу, в канун святой субботы, 15 кислева, членам нашего братства стало достоверно известно, что в Сенате закончилось обсуждение дела Ребе и решение было положительным. И что приговор, вынесение которого должно было состояться не позже чем через четыре дня с того момента, безусловно, будет оправдательным и наш Ребе выйдет на свободу. Радость хасидов не знала границ. И они все глаза проглядели в ожидании дня Избавления. И каждый день ожидания казался им годом

Дом Ребе. Донос и арест

Однажды император лично посетил нашего Ребе. Он переоделся в мундир рядового следователя, но наш Ребе сразу почувствовал, что перед ним царственная особа, и оказал ему царские почести. Император сказал ему: «Я же не император. Зачем ты ведешь себя со мной столь почтительно?» Наш Ребе ответил ему: «Разумеется, ваше величество — наш государь, император. Ибо царство земное подобно Царству Небесному, как в высших сферах престол славы Всевышнего внушает трепет находящимся у его подножия и т. д., так и я, когда вы вошли, испытал в душе трепет и исключительно великий страх, подобные которым не испытывал, когда приходили те или иные вельможи». Это убедило императора в том, что перед ним Божий человек, и т. д.

Памяти академика Евгения Велихова

После встреч с людьми, занимавшими ключевые должности в советском государстве, Евгений Велихов обратился лично к Михаилу Горбачеву с просьбой содействовать открытию Института изучения иудаизма имени Адина Штейнзальца в составе Академии наук СССР. Горбачев согласился. Так, получив одобрение Горбачева, раввин Штейнзальц открыл первый за более чем полвека официальный центр изучения иудаизма в Советском Союзе