Уроки Торы II

Уроки Торы II. Ваишлах

Менахем-Мендл Шнеерсон 22 июля 2016
Поделиться

Три жизни Яакова

Все, происходившее с патриархами, является знамением для их потомков. Вот почему в Торе столь подробно рассказано о странствиях наших праотцев, о том, как и где выкопали они колодцы, об иных событиях [их жизни]… все это — указания на будущее: ибо из того, что случилось когда‑то с тем или другим из них, мы можем извлечь знание о том, что суждено испытать их потомкам.

Рамбан, Брейшис, 12:6

 

В Торе больше двадцати глав (Брейшис, 25‑50) посвящено жизни Яакова, третьего, «избраннейшего» (Брейшис Раба, 76:1; ср. Талмуд, Псохим, 56а) из патриархов. Ему выпало жить в трех странах:

1) на Святой земле — там он провел первую половину жизни (а также годы, прошедшие от возвращения из Харана до переселения в Египет); причем сказано, что был он «человеком смирным, жителем шатров (Торы)» (Брейшис, 25:27);

2) в Месопотамии, в городе Харане, где 20 лет провел он в услужении у Лавана‑обманщика и родил 11 из 12 своих сыновей, и стал богат «овцами, рабынями и рабами, верблюдами и ослами» (30:43);

3) в стране Египетской, где он осел и прожил последние 17 лет своей жизни (там же, 47:28).

Множество событий, побед и горестей, наполняют каждую из трех эпох жизни Яакова. При этом каждый период олицетворяет особое состояние Яакова, когда по‑разному складываются его отношения с окружающими людьми и миром. В трех «главах» его истории мы можем увидеть три предзнаменования, которые раскроются в жизни его потомков.

Независимость, борьба и подчинение

Насколько мы властны над обстоятельствами собственной жизни? Мало кто из нас может однозначно и четко ответить на этот вопрос. На самом деле, от чего‑то мы зависим в большей степени, отчего‑то в меньшей, что‑то — в нашей власти, а что‑то над нами довлеет и полностью подчиняет себе. Все это можно свести к трем главным состояниям: независимости, борьбе и подчинению.

В каждом живет трансцендентное «я», чистая и непорочная душа, которая есть сердцевина и главная составляющая нашего существа. Мы полагаем, что это «я» не подвержено изменчивым внешним обстоятельствам нашей жизни, оно вечно пребывает вне диктата общества и условностей социальной жизни. Мы не всегда можем достигнуть этого «я», которое является основой нашего бытия, но нам все же выпадают отдельные моменты — мы называем их «моментами истины», когда наше истинное «я» утверждает свою волю поверх всех и всяческих внешних обстоятельств, настаивая на правоте самой вечности.

Однако большинству из нас сравнительно редко выпадает возможность прикоснуться к истине, и подобные переживания отделены друг от друга большими промежутками. Куда чаще мы пребываем в состоянии борьбы — борьбы со своим окружением, с нашими привычками и стереотипами поведения, со страстями, что разрывают наше сердце.

Состояние борьбы свидетельствует о том, что обстоятельства существования не всецело подчинены нашей власти, в то же время это знак того, что мы еще не совсем поддались одолевающим нас искушениям: мы противостоим силам, которые пытаются оторвать нас от вечной истины, живущей в глубине души. Собственно, это и есть жизнь в ее полноте, жизнь наиболее продуктивная, в каком‑то смысле более продуктивная, чем мгновенное прикосновение к истине, дарующее ощущение совершенства, пребывающего в вечной неизменности.

Но нам ведомы и иные периоды, когда мы чувствуем себя совершенно бессильными перед лицом обстоятельств. Мы не только не можем подчинить их, но даже не в силах им противостоять. В такие моменты нам кажется, что жизнь замерла на своих путях, а мы заперты в тюрьме, отданы во власть отчаянья и совершенно беспомощны.

Яаков

Яаков был цадиком — человеком, совершенным в своей праведности, никогда не оставляющим стремления полностью подчинить себе обстоятельства жизни. В контексте этого совершенного существования он испытал все три состояния, описанные выше.

Годы в Святой земле были временем, когда ему было дано познать безмятежность совершенной жизни — ничто враждебное внутренней сущности не вторгалось в его тихое изучение Торы, молитву и служение Г‑споду. Годы в Харане можно определить как время противостояния и борьбы. В Харане Яакову многое пришлось претерпеть от Лавана‑обманщика, и все же он одержал верх в навязанной Лаваном игре; многое пришлось там вынести Яакову, как он говорит: «Днем жег меня зной, а холод — ночью, и отлетал сон мой от глаз моих» (Брейшис, 31:40). Как сказано было Яакову ангелом Эйсава перед возвращением в Харан: «Ты состязался с ангелом и с людьми, и одолел» (32:29). Последние же семнадцать лет своей жизни Яаков провел в земле Египетской. И если Харан был «объектом ярости Г‑сподней в мире» (Раши, Брейшис, 11:32. «Харан» значит «гнев»), то Египет был «срамом земли» (Брейшис, 42:9 и далее): никакая иная страна ни до, ни после не отошла так далеко от Б‑га и не претерпела такой порчи, как Египет. Яаков вынужден был воздать честь фараону (Брейшис, 47:7‑10), которого в той земле почитали как верховного идола и полубога. И после смерти Яакова в земле египетской тело его 40 дней пребывало в руках египетских «врачей», которые набальзамировали его, как то принято было у этого народа (Брейшис, 50:2,3). Потому‑то и заповедовал Яаков Йосефу похоронить его в Святой земле (это обещание потребовало от Йосефа множества ухищрений, чтобы получить у фараона согласие; см. Раши, Брейшис, 50:6), ибо боялся, как бы место погребения не стало объектом идолопоклонства (Брейшис, 47:29).

Годы, что провел Яаков в Египте, в контексте его совершенно независимой жизни олицетворяют подчинение чуждой силе. Тогда почему в Торе эти годы названы лучшими годами жизни патриарха (см. Баал а‑Турим, Брейшис, 47:28)? Дело в том, что Яакову было ведомо: сами обстоятельства обращаются на пользу его народа, и порой, внешне сковав человека и поставив ему пределы, обстоятельства закаляют его дух, а в будущем служат предназначенной ему цели. Ведь именно в Египте сперва под властью, а потом под рабским ярмом фараонов, потомки Яакова и стали многочисленным народом Израиля.

Предзнаменования

«Из того, что случилось когда‑то с патриархами… мы можем извлечь знание о том, что суждено испытать их потомкам». Им выпадут несколько иные испытания — так подобие отлично от оригинала, но повторяемость все же различима. Наш краткий контакт с трансцендентным кажется слишком скоротечным и не имеющим каких‑либо серьезных последствий на фоне нескольких десятков лет жизни Яакова в Святой земле, жизни безмятежно‑праведной; наша борьба предстает мелкой и нелепой, стоит подумать о жизни Яакова в Харане; наше существование, когда мы вынуждены подчиниться чьей‑то чуждой власти и неприкрытому гнету, кажется крайне мрачным, если сравнить его с годами, проведенными Яаковом в Египте. Но при всем том три жизни Яакова послужат для нас «знамением», что ведет, вдохновляет и питает наши жизни, как они есть.

Жизнь Яакова в Святой земле подталкивает нас к тому, чтобы и в своей жизни мы прошли через опыт истинной свободы, когда мы способны подчинить воле своего истинного «я» как внешние, так и внутренние силы, стремящиеся заглушить эту волю.

Его годы в Харане для нас своего рода ободрение: мы не только должны упорствовать и продолжать бороться, но также воспринимать само время, отданное этому противостоянию, как особо напряженное и особо наполненное смыслом из всей нашей жизни. Египетский же период жизни Яакова учит нас, как следует относиться к ситуации, когда мы вынуждены подчиниться силам, сладить с которыми не в нашей власти. Мы можем извлечь из этого и другой урок: такие периоды бессилия — тоже неотъемлемая часть нашей жизни, и мы можем извлечь из них мудрость, познать, что же такое достоинство и цельность. Так что и такие периоды могут рассматриваться как важное и плодотворное время жизни.

КОММЕНТАРИИ
Поделиться

Как зародилась самая древняя ненависть на свете. Недельная глава «Вайеце»

В масштабе Ближнего Востока Израиль представляет собой меньшинство, преуспевание которого бросается в глаза. Меньшинство, поскольку страна это крохотная. Она преуспевает, и это сразу заметно. Малюсенькая страна, у которой почти нет природных ресурсов, каким‑то образом затмила соседей. Это породило зависть, переходящую в ярость, которая, в свою очередь, переросла в ненависть. А началось все еще с Лавана...

«Эту страну ты увидишь издали»: Хаим Вейцман в мае 1948 года

Вейцман, по‑прежнему лежа пластом, продиктовал Риве письмо без единой заминки, без единой поправки, как если бы текст вызрел в его голове давным‑давно. То было лаконичное обращение к мужчинам и женщинам, которые в тот миг в Тель‑Авиве пересекали финишную черту долгой эстафеты еврейской истории и куда более короткого, но многотрудного состязания, выпавшего на долю сионизма. Вейцман напомнил о двух тысячах лет, проведенных еврейским народом в изгнании, похвалил будущее временное правительство и вызвался быть ему полезным...

Первый президент

В новейшей еврейской истории фигура Хаима Вейцмана занимает особое место. Он принадлежит к тем немногочисленным политикам, которые изменили ход истории. Вполне вероятно, что без Вейцмана еврейская история в ХХ столетии стала бы совсем иной. Созданию еврейского государства Вейцман посвятил всю свою жизнь. Рожденный в местечке, затерянном на просторах Российской империи, Вейцман добился известности и международного признания как ученый и как лидер еврейского национально‑освободительного движения. Во многом именно Вейцману Израиль обязан тем, что он есть на карте мира