Время

И будут хранить Субботу сыны Израиля, отделяя Субботу от прочих дней во всех поколениях своих; …шесть дней творил Б‑г небо и землю, а в седьмой — прекратил и пребывал в покое.

Шмойс, 31:16,17

Всему свое время, и время всякой вещи под
небом… время войне, и время миру.

Коэлес, 3: 1, 8

Кажется, что мы постоянно пребываем в состоянии войны. Есть войны «настоящие» — сражения регулярных армий, вооружение которых год от года все изощренней. Такие войны сплачивают нацию в едином порыве: все как один выступают против врага, угрожающего «жизненным интересам» как каждого индивида, так и целого народа. Но даже в мирные, с точки зрения политики, времена мы ведем непрестанное сражение с демонами, угрожающими нашему материальному и моральному благополучию, — с преступностью, наркоманией, болезнями, неграмотностью, наконец. При этом мы ведем еще борьбу с собой — будь то наши лень или эгоизм или вредные привычки, — борьбу с курением, со склонностью к обжорству…

Дело не ограничивается борьбой со злом, с силами разрушения и отрицания: в социуме, в школе или на работе, мы постоянно боремся за место в первых рядах, боремся с тем, что мешает нашему продвижению к успеху. Боремся, чтобы получать больше денег, эффективнее тратить время, реализовать заложенные в нас таланты, отточить ум, выковать характер. В человеческой сущности заложено неизбывное стремление к совершенствованию, преодолению себя, к тому, чтобы превзойти прошлые свои достижения. Борьба человека с прошлым непрерывна.

Даже если мы победим очевидное зло, заполонившее этот мир, даже если нам удастся извлечь из‑под спуда материальности Б‑жественность, то есть самую суть творения Б‑га, обретем ли мы при этом покой и умиротворенность?.. Нас обступает хаос. Солнечная система вращается, как волчок, галактики разбегаются друг от друга; земное ядро пульсирует, погода зависит от атмосферных вихрей, океаны грозят выйти из берегов… Жизнь как физический процесс сопряжена с постоянным движением: толкая кровь, бьется сердце, сокращаются, выдыхая воздух, легкие… Что касается неодушевленного бытия, то оно кажется нам неподвижным, только пока мы не постигли, что на атомном и молекулярном уровнях мы также имеем дело с движением. Пребывать в движении — значит меняться, а всякое изменение — борьба, борьба за то, чтобы нарушить столь неустойчивое статус‑кво и вызвать к жизни новую реальность.

Не осознавая необходимости постоянных изменений, в том, что ситуация такова, мы склонны винить в первую очередь время. Только оно одно властно над тем, что прошлое остается за спиной, настоящее не может нас полностью удовлетворить, а будущее — ускользающая цель, к которой обращены все наши помыслы. Время — прародитель движения, изменений и борьбы. Время — та канва, по которой «вышиваются» все столкновения этой жизни. Может закрасться мысль, что, покуда мы существуем во времени и наше бытие зависит от биения сердца и дыхания, жизнь так и будет оставаться сражением.

Дано ли нам выйти за границы времени? Там, за его пределами, нет движения, напряженности, столкновения противоречий. Но такому существованию неведомы ни принятие вызова, ни изменения к лучшему, иными словами — неведом прогресс.

Так будет ли конец нашему беспокойству в этой жизни? Должен ли быть положен ему конец?

Сотворение времени

«У каждого дня — своя функция» (Зогар, ч. 3, 94б). Мудрецы утверждают: время — сотворенная сущность. Как все тварное, оно было извлечено из небытия волей Всесильного. Иначе говоря, до сотворения мира Б‑гом оно не существовало не просто потому, что не было физических объектов или сил и не происходило ничего, что могло бы «маркировать» течение времени, а потому, что такая сущность, как время, сама природа, субстанция и понятие времени еще не были сотворены.

Б‑г сотворил вселенную в семь дней, в каждый из этих дней создавая новый класс элементов, соответствующий сущностной природе данного дня. Эти семь дней изначально служат проводниками семи Б‑жественных атрибутов (сфиройс), которые Всесильный привлек в сотворенную Им реальность. Сотворенное в первый день обладает «дающей», или «дарующей» природой, соответствующей Б‑жественному атрибуту Хесед, «под знаком которого» и проходит этот день творения. Сотворенное во второй день проникнуто началом «принуждения» и «суровости», соотнесенных с атрибутом Гвура, и т.д.

То, что истинно в отношении творения в целом, истинно и в отношении времени. Время, как и вселенная, в которой оно существует, также сотворено за семь дней и обладает семью определенными качествами, поскольку каждый из дней творения вызывал к бытию новый «параметр» времени.

То есть Всесильным было сотворено не только время как таковое, но и само его деление — циклы, которыми мы пользуемся, чтобы его измерять и различать. День, неделя, месяц, год — это не произвольно избранные нами мерила времени, не «искусственные единицы измерения», изобретенные человеком на основе теоретического описания реальности, чтобы иметь возможность планировать деловые встречи, труды и отдых. Нет. День, неделя, месяц и год отражают саму фактуру времени и его характер.

Неделя — основополагающая мера. Творение времени за семь дней означает, что оно «спектрально» подразделяется на семь единиц: «время‑Хесед» было создано в первый день творения, «время‑Гвура» — во второй и т.д., покуда не «завершил Всесильный в седьмой день дело свое, которое Он созидал» (Брейшис, 2:2), и покуда все семь основных компонентов времени не были сотворены и «встроены» в семидневный цикл.

Отсюда становится ясным, почему на иврите воскресенье называется йом ришон — «первый день», понедельник — йом шейни, «второй день» и т.д. Речь идет не просто о соответствии первой неделе мира, в которой воскресенье было первым днем, а понедельник — вторым. Каждое воскресенье — первый день в буквальном смысле слова, первый день нового временного цикла, повторяющегося из раза в раз, раскрывающегося с самого начала и являющего семь различных качеств времени.

Элемент отдыха

«И завершил Всесильный в седьмой день дело свое, которое Он созидал, и почил в день седьмой от всего произведения своего, которое Он созидал» (Брейшис, 2:2). Этот стих, кажется, противоречит самому себе: закончил ли Б‑г работу в седьмой день или до седьмого дня? Заняло ли творение шесть или семь дней?

Мудрецы поясняют: «Чего не хватало миру? Отдыха. Когда была явлена Суббота, был явлен отдых» (Раши на этот стих). В Субботу Б‑г сотворил отдых как последний кирпичик, венчающий здание творения.

В канун Субботы сотворение времени было почти завершено: ему не хватало лишь одного — первоначала, связанного с отдыхом. Едва было сотворено время Субботы (время, содержащее в себе отдых), как цикл оказался завершен.

Но можно ли считать «отдых» характеристикой времени? Не является ли время и сопутствующий ему феномен — движение — антитезой отдыха и покоя?

Необходимо учитывать следующее. Суббота является таким фрагментом времени, который преодолевает присущие ему границы, придавая времени трансцендентность. Таким образом, будучи синонимом движения и изменения, время включает в себя и элемент покоя и отдыха — так в рамках времени нам явлена возможность создать зону безмятежности и постоянства. Возможность привнести гармонию и спокойствие в жизнь, исполненную борьбы и перемен.

В то время как «шесть дней» недели согласно Торе проходят под знаком «войны против врагов твоих» (Дворим, 21:10; Ликутей Тора, Сейцей, 35в и далее), о Субботе сказано: «сидите каждый у себя, да не выходит никто из места своего в день седьмой» (Шмойс, 16:29). Если наше жизненное призвание состоит в том, чтобы «выходить» на битву во имя изгнания зла, совершенствовать несовершенное и преодолевать пределы ограниченного человеческого «я», то в это же призвание включена и возможность обретения покоя и отдыха. Нам, пребывающим в родных стенах и в мире, даровано обретение истинного «я» и истинного места в жизни. Так жизнь отмечена не только неизбывным стремлением к обретению чего‑либо, но и нахождением в покое, когда нечто уже достигнуто и исполнено.

Вкус

«Первую Субботу тьма не объяла. Свет в тот день сиял 36 часов» (Брейшис Раба, 11:2). Вся неделя проникнута влиянием Субботы. Если в повседневной жизни мы испытываем не только потребность что‑либо достигать, но и удовлетворение, когда что‑то уже достигнуто, если нам дана возможность не только побеждать враждебную нам реальность, но и преображать ее, превращая в дружественную, если наша жизнь не только цепь непрерывных деяний, но есть в ней и радость достижения, то объясняется это тем, что Суббота — остров покоя в море изменений — своей сущностью пронизывает остальные шесть компонентов недели.

Между тем, если каждый из дней недели несет в себе что‑то от Субботы, то сама она связана с теми параметрами времени, сущность которых — покой и безмятежность. «Шесть дней работай и делай всю работу свою (букв. “сделай”), а день седьмой, Суббота — Б‑гу…» (Шмойс, 20:9,10). Но как можем мы сказать кому бы то ни было, чтобы «сделал всю работу свою» за шесть дней? Сделать «всю работу свою» в течение жизни — и то немалый подвиг! Но к Субботе, поясняют мудрецы, «вся наша работа» «сделается» (Мехилта на этот стих). Суббота не только пауза в трудах жизни, она — отблеск свершения всей жизни и несет в себе вкус этого свершения.

В Субботу мы прекращаем борьбу с миром не потому, что мысль о совершенстве «отложена», но потому что в Субботу мир совершенен, и мы обретаем связь с тем, что есть неизменного и совершенного в мире. В этот день мы прекращаем борьбу с тьмой не только ради того, чтобы восстановить силы для битвы, но также и потому, что, когда приходит Суббота, есть только свет — свет, сотворенный нашими благими делами. В течение всей недели этот свет был сокрыт покровом мирских забот, со всех сторон обступающих нашу повседневную жизнь, однако теперь нашему очистившемуся «я» он стал явствен.

Это также объясняет, почему воскресенье действительно «первый день». Суббота — погружение в область, неподвластную времени, она — область, лежащая за пределами той борьбы, которой отмечена повседневная жизнь. «Переходя» Субботу, мы вновь погружаемся в существование во времени. Но при этом время — как движение, как поток изменений — обновляется.

Однако Суббота — лишь преддверие «дня, который есть вечная Суббота, покой и отдых жизни вечной» (благословение трапезы, дополнение к Субботе), то есть неделя, состоящая из семи дней, является малым отражением большого времени мироздания. Даже сама история — это шесть «рабочих дней» тысячелетий, а седьмое тысячелетие отдыха — эра Мошиаха (Рамбан, Брейшис, 2:3).

В Субботу, завершающую обычную неделю, нам в нашем опыте явлено то совершенство, которое достигнуто за счет усилий предшествовавших шести дней — усилий самосовершенствования и улучшения мира. Эра Мошиаха — время, когда соединятся усилия всех поколений, чтобы обрести завершение и исполнение. Это время, когда все благие деяния, слова и помыслы шести тысячелетий истории обретут, наконец, свое завершение, воплотившись в истинно наполненный покоем и безмятежностью мир, мир, свободный от дисгармонии и споров, исполненный мудрости, блага и совершенства Создателя.