Материал любезно предоставлен Tablet
Поворотной точкой, позволившей иранским евреям начать играть более заметную роль в национальных событиях, стала Конституционная революция 1906 года. До этого история евреев Ирана характеризовалась преимущественно узаконенными преследованиями и изоляцией на уровне закона. Хотя евреев преследовали и в доисламском Иране, ситуация осложнилась после того, как в начале XVII века Сефевиды приняли шиитский ислам, объявив его государственной религией. Это привело к целому ряду мер, в том числе жестокому декрету о насильственном обращении 1656‑1662 годов, изданному шахом Аббасом II. За этим декретом последовали эпизоды насильственного крещения, коснувшегося еврейских общин и отдельных лиц. Сефевиды также издали «Джам Аббаси» — религиозный кодекс, ограничивающий жизнедеятельность евреев и закрывший для них возможность активного участия в общественной жизни. Например, евреям несколько раз запрещали выходить из домов в дождливые дни, чтобы их нечистота (неджасат) не распространилась вместе с водой и не осквернила мусульман.
Еще в 1800 году Россия и Британия стали реализовывать свои колониальные интересы в Иране. Потерпев поражение в войне, правители из династии Каджаров пошли на дипломатические уступки, выразившиеся в ряде унизительных договоров. Эти договоры и определенные ими условия торговли сделали изолированную экономику Ирана частью общеевропейской сети международной торговли. Встреча с Западом, произошедшая в XIX веке, особенно через посредство образовательных учреждений, познакомила иранцев с современными воззрениями и ценностями и в конце концов привела к развитию нового социального класса — интеллигенции. Ее представители называли себя «рушанфекр», то есть «просвещенные мыслители», и они находились под сильным влиянием французского Просвещения. Рушанфекр отвергли традиционное верование в историю как проявление Божьей воли. Со своей стороны, они видели в истории возможность прогресса человека. Будучи националистами, «просвещенные мыслители» стремились положить конец иностранной эксплуатации и добиться политических реформ в духе светского конституционализма.
В июне 1905 года экономический кризис, вызванный ростом цен на продукты питания, вызвал массовые протесты, которые годом позже привели к началу Конституционной революции (1906‑1911). Шах Мозафереддин назначил либерального премьер‑министра и подписал декларацию о созыве конституционной Национальной ассамблеи (меджлиса). Конституционная революция подстегнула развитие политических организаций, по всей стране стали открываться радикальные газеты. Евреи, как и другие этнические меньшинства, тоже занялись самоорганизацией. Четыре места в Ассамблее было зарезервировано для признанных религиозных меньшинств, в том числе одно для евреев. Однако в первый меджлис еврея не послали, и еврейскую общину представлял мусульманский религиозный деятель. Хотя поначалу Конституционная революция не привела к ощутимым переменам в жизни евреев, она создала структуру, благодаря которой евреи смогли защищать свои гражданские права.
В декабре 1925 года высокопоставленный армейский офицер полковник Реза‑хан, который с 1921 года занимал в кабинете министров новый пост главы армии, провозгласил себя шахиншахом Ирана. Его поддержали две политические партии: Партия возрождения и Партия реформаторов. Невзирая на название, партия реформаторов придерживалась консервативной и религиозной программы и состояла из крупных религиозных деятелей, состоятельных торговцев и земельной аристократии. Благодаря патернализму традиционного персидского общества позиции партии укрепляло всеобщее избирательное право для мужчин, распространившее право голоса на крестьян — традиционные элиты могли полагаться на голоса представителей своих кланов. Поддержку Партии возрождения, наоборот, оказывали молодые, западно‑ориентированные реформаторы‑рационалисты, призывавшие к отделению религии от политики и замене всех малых языков на территории Ирана на персидский. Они идеализировали доисламский Иран и клеймили арабо‑мусульманский империализм, в котором они видели причину отсталости страны.
Сторонники Партии возрождения полагали, что самый эффективный путь к достижению национального единства предлагает фашизм. В первой редакционной статье влиятельного журнала «Фарангистан», органа движения реформаторов, в частности, говорилось:
В стране, где 99% населения находится под электоральным давлением реакционных мулл, наша единственная надежда на Муссолини, который в состоянии сокрушить власть традиционных авторитетов, создав тем самым новый взгляд, новый народ и новую нацию.
Хотя коронация Резы‑шаха и развитие националистического движения в Иране произошли до подъема нацизма в Германии, идеологическая близость правых националистов с фашистами в двадцатых годах и поддержка, оказанная ими Резе‑шаху, предопределили близкие отношения Резы‑шаха с Гитлером, что обеспокоило еврейскую общину Ирана.
В правление Резы‑шаха в еврейской общине произошел определенный политический прогресс, но она продолжала оставаться мишенью антиеврейских настроений. Айюб Локман Нехурай, еврейский депутат меджлиса (1909–1925, 1927–1943), успешно боролся за распространение базовых гражданских прав на меньшинства: он добился предоставления евреям, служившим офицерами в армии, отпуска во время праздников; изменил законы о наследовании, по которым джадид аль‑ислам («новообращенный в ислам») должен был быть единственным наследником своей немусульманской семьи. Вместе с представителями зороастрийской и армянской общин он готовил закон, по которому браки и разводы должны были регистрироваться в государственных учреждениях, что позволило бы религиозным меньшинствам придерживаться собственных традиций.
Перед выборами в пятый меджлис в еврейской общине столкнулись два кандидата: доктор Локман и Шмуэль Хаим — еврейский активист и журналист. В 1922 году Хаим начал издавать газету «Ге‑хаим» («Жизнь») на еврейско‑персидском языке, в которой выступал за политическое равноправие для евреев. Он обращался в Лигу Наций в Женеву, жалуясь на нарушение прав евреев, и активно участвовал в деятельности нескольких еврейских общинных организаций, в том числе сионистской организации «Га‑гистадрут га‑ционит», а также возглавлял еврейскую организацию Тегерана «Бен‑Исраэль» («Анджомане марказие бани эсраиле‑техеран»). В 1925 году его выбрали в меджлис. В 1926 году, посреди работы в меджлисе, Хаима внезапно арестовали по обвинению в заговоре против шаха. Он просидел в тюрьме шесть лет, отрицая свою вину, но в 1931 году был казнен.
Отречение Резы‑шаха Пехлеви по настоянию союзников в 1941 году послужило толчком к активизации участия евреев в политической жизни. По большей части они тяготели к левому флангу. Если ультранационалистические партии не привлекали евреев из‑за явных симпатий к нацистам и фашистам, то к левым они примыкали преимущественно по классовым соображениям. Народная партия Ирана (Туде) была классовым движением, образованным сразу после отречения Резы‑шаха. Ее основу составляли интеллигенция и рабочие, в том числе евреи и представители других меньшинств. Молодые евреи обоего пола активно участвовали в деятельности Народной партии, в том числе в подпольных митингах и демонстрациях. Некоторых из них власти арестовывали, сажали в тюрьму и пытали. Еврейско‑иранские интеллектуалы, тяготевшие к национализму и сионизму, поддерживали премьер‑министра Мосаддыка и попытки национализировать Англо‑Иранскую нефтяную компанию, а также организовывали митинги евреев и сионистов против антисемитизма.
Но хотя некоторые евреи вступали в Народную партию, ей не удалось добиться поддержки большинства еврейского населения, в том числе потому, что многие евреи тяготели к сионизму. В период с 1948 по 1953 год треть иранской еврейской общины переехала в Израиль, как из сионистских соображений, так и по экономическим причинам. Большинство эмигрантов жили в провинции и принадлежали к рабочему классу — то есть представляли собой естественную среду для членов и активистов Народной партии. Массовая волна эмиграции также объясняет, почему при Мохаммеде Резе‑шахе еврейская община была так богата — беднейшая ее часть уехала в Израиль.
Народная партия активно действовала в иранской политике вплоть до организованного в 1953 году ЦРУ переворота, который сверг премьер‑министра Мосаддыка и восстановил шахскую власть, после чего популярность партии пошла на убыль. В течение десяти лет после переворота 1953 года шах занимался консолидацией власти. В 1963 году шах провозгласил программу, которую он назвал «Белой революцией» и которая состояла из шести пунктов: распределение земли; национализация лесов; приватизация государственных предприятий; распределение прибыли среди промышленных рабочих; избирательное право для женщин и программа ликвидации безграмотности среди крестьян. Общенациональный референдум, казалось бы, свидетельствовал об огромной поддержке плана шаха; по правительственным данным, программу одобрили 99,9% проголосовавших. Однако какими бы ни были результаты референдума, народ был крайне недоволен, и в июне 1963 года, во время месяца скорби мухаррам, тысячи иранцев, представлявших самые разные социально‑экономические слои, приняли участие в уличных протестах против шаха.
Новым лидером протестного движения стал аятолла Рухолла Хомейни, муджтахид из семьи, принадлежавшей к духовенству. Он проигнорировал вопросы, обычно возбуждавшие гнев клириков — земельную реформу и права женщин, — и обвинил шаха в страданиях народа, вызванных политической коррупцией, репрессиями, цензурой в прессе, ограничением академических свобод и экономической политикой. В числе прочего Хомейни обвинял шаха в том, что тот расшатывает ислам в стране, заражен гарбзадеги («западничеством») и продает нефть Израилю.
Еврейская община Ирана того времени не разделяла ни одного из призывов оппозиционеров. Историк Давид Менашри называет эту эпоху золотым веком еврейско‑иранских отношений, когда «евреи пользовались почти полной культурной и религиозной автономией, переживали беспрецедентный экономический прогресс и обладали более или менее такими же политическими правами, как их мусульманские соотечественники». Впервые в истории Ирана евреи были
…свободными, образованными и богатыми. Их участие в экономической, научной и профессиональной жизни было непропорционально их доле в обществе… вполне возможно, что они были одной из богатейших еврейских общин мира… Среди них было чрезвычайно много студентов и преподавателей университетов, врачей и представителей других профессий.
Но по мере роста протестного движения напряженность и враждебность по отношению к еврейской общине также росли, а товарищество между еврейскими и мусульманскими левыми интеллектуалами стало распадаться. Ультралевые группировки, члены которых получали подготовку в палестинских лагерях, имели крупное представительство в университетских кампусах, где на стенах стали появляться свастики. Историки предлагают несколько объяснений этому явлению, указывая, в числе прочего, на традицию антиеврейских настроений в Иране, невероятный социально‑экономический успех евреев, вызванный политикой и реформами шаха, экономические трудности и традиционные антисемитские штампы о том, что евреи правят мировой экономикой, а еврейская община поддерживает тесные связи с Израилем. Важным фактором был исламский характер революционной идеологии.
Самыми бескомпромиссными сторонниками революционной идеологии были партия Моджахедов и иранский интеллектуал Али Шариати. Молодые активисты, влюбленные в Хомейни, отказались от старого либерального и светского национализма ради более религиозной радикальной антиамериканской позиции и стали выступать за вооруженную борьбу. Основатели организации моджахедов, группа образованных тегеранцев, много читали, в том числе Коран и сочинения марксистов, а также книгу Амара Узегана «Лучший бой» («Le Meilleur Combat»), которая стала их главным учебником. Узеган считал, что ислам представляет собой революционное социал‑демократическое учение и что религия и вооруженная борьба необходимы для противостояния империализму. Сторонников моджахеды находили, главным образом, среди представителей традиционного среднего класса — эти люди культурно были привязаны к религии, но в социальном смысле настроены революционно.
Идеологию моджахедов следует понимать как смесь ислама и марксизма с тенденцией к новаторскому толкованию священных текстов, сторонники которой находили в Коране призывы к революции: пророк Мухаммед и его праведные последователи, первые предводители шиитов, были посланы Богом, чтобы исправить классовое угнетение и неравенство, порожденные исторической эволюцией. Поэтому образы шиитских мучеников, в том числе погибших в Кербеле , переосмыслялись и превращались в образы современных революционеров вроде Че Гевары. Однако, хотя партия моджахедов была первой, кто пропагандировал радикальную политическую интерпретацию ислама, позднее моджахедов затмил Шариати — плодовитый и смелый иранский интеллектуал, который вошел в историю как главный идеолог Иранской революции.
Али Шариати родился в 1933 году в семье мелких землевладельцев и клириков. В шестидесятых годах Шариати писал диссертацию в Париже и там заинтересовался исламским мистицизмом, радикальным богословием и марксизмом, которые легли в основу его политического мышления. После возвращения в Иран его пару раз арестовывали, и в 1977 году он уехал в Англию, где четыре месяца спустя скончался. Хотя Шариати не суждено было увидеть революцию, его учение оказало мощное и формирующее влияние на революционеров. Его называли моджахедом, «борцом», и шахидом — мучеником Исламской революции.
Шариати представляет библейскую историю Каина и Авеля как аллегорию общества и классовой борьбы, в которой Каин воплощает элиту, состоящую из угнетателей, а Авель — угнетенные массы. Бог послал пророка, чтобы установить справедливое бесклассовое общество, которое Шариати называл незаме таухиди. Поэтому, по мнению Шариати, праведные имамы шиизма завещали сопротивляться угнетению всегда и везде: «Каждый месяц — мухаррам, каждый день — Ашура , каждое место — Кербела», — говорил он. Он разделял ислам на черный — ислам духовенства, которое оправдывает власть коррумпированных элит, и красный, или истинный, ислам — революционную догму, призывающую к борьбе против угнетения и эксплуатации. Шариати отводил исламу центральную роль в иранской национальной идентичности. В своем главном сочинении «Басгаш бехистан» он писал:
Теперь я хочу обратиться к фундаментальному вопросу, поставленному мыслящими людьми Африки, Латинской Америки и Азии, вопросу о «возвращении к корням»… Когда мы говорим о «возвращении к корням», речь идет о культурных корнях… Ученые мужи, археологи и историки, возможно, много знают о Сасанидах, Ахеменидах и других цивилизациях древности. Но наш народ ничего не знает об этом. Их не трогают герои, мифы и памятники этих древних царств. Они ничего не помнят о своем далеком прошлом, и их не интересуют эти доисламские цивилизации… Поэтому для нас возвращение к корням означает не изучение доисламского Ирана, а возвращение к исламским корням.
Еврейская община, помнящая об антииудаизме, свойственном исламскому учению, и об истории гонений со стороны ислама, по большей части с опаской отнеслась к начинающейся революции, и за революцией последовал массовый исход. За год еврейское население сократилось с 80 тыс. до 50–60 тыс. человек. Главные раввины, промышленники и бизнесмены уезжали из Ирана, а группа молодых левых активистов бросила вызов традиционному руководству. Большинство из них были связаны с Ассоциацией еврейских интеллектуалов Ирана («Джамейе ровшанфекране калимие Иран — АЕИИ»), образовавшейся в 1979 году и ставшей одной из первых групп, поддержавших революцию.
АЕИИ была основана в конце семидесятых годов двумя бывшими активистами Народной партии Туде — Гаруном Парвизом Йешайей и Азизом Данешрадом (впоследствии вошедшим в Совет экспертов ), которые подвергались арестам за антимонархическую деятельность. В идеологии АЕИИ соединялись левые взгляды и еврейские ценности; она заявляла о поддержке революции и в марте 1978 года даже на короткое время смогла получить контроль над традиционной организацией еврейских общин «Анджоман», хотя спустя несколько месяцев переизбрана не была. Некоторые из лидеров АЕИИ встречались с другими революционерами в тюрьме, и их связывали дружеские узы с несколькими мусульманскими лидерами, прежде всего с близким соратником Хомейни аятоллой Сейедом Махмудом Талегани. С июля 1979 года АЕИИ издавала печатный орган, который назывался «Тамуз» в честь летнего месяца еврейского календаря, который часто совпадает с июлем. В 1981 года редакционная статья в «Тамузе» была посвящена празднованию третьей годовщины организации, и в ней описывался вклад АЕИИ в революцию:
С начала 1357 [1978] года группа иранских евреев участвовала в великом движении против империализма и диктатуры. С самого начала мы старались сотрудничать с революционерами, особенно мусульманским духовенством разного уровня, и с тех пор нам многое удалось. И наконец, в месяц шаривар 1357 года [август 1978 года], группа евреев впервые присоединилась к протестам под еврейско‑иранскими лозунгами, а в месяце азар 1357 года [ноябрь 1978 года] встретилась с [ныне] покойным аятоллой Талегани, заявив об общих целях.
К концу восьмидесятых годов в Иране осталось всего 20‑30 тыс. евреев. Почти 40% еврейской общины уехало сразу после революции, а в течение следующего десятилетия эмигрировали еще три четверти евреев. В 2008 года Саид Банаян, один из основателей АЕИИ, проживающий ныне в Лос‑Анджелесе, сказал в интервью Jewish Journal:
Мы образовали группу, чтобы показать всему народу Ирана, что мы, евреи, сделаны из того же теста, что и все остальные иранцы, что мы тоже поддерживаем поставленные [новым правительством] цели движения к демократии и свободе. Мы надеялись, что мы сможем получить свободу при новой власти, но в то время мы не могли предвидеть, что новое правительство во главе с муллами станет эксплуатировать иранский народ ради получения экономической выгоды. Мы поддержали это движение, потому что мы искренне верили в его принципы свободы и демократии для всех. 
Оригинальная публикация: JEWISH PARTICIPATION IN IRANIAN POLITICAL LIFE
Советник президента Ирана отметил тысячелетнюю историю еврейской общины в стране
Еще одна синагога Ирана подверглась нападению вандалов
