«И сталкивались дети в утробе ее»,
(«Брейшит», или «Бытие», 25:22.)

ИЗВЕЧНЫЙ СПОР

Уже почти два тысячелетия традиционным для еврейского народа является образ нашего лютого врага, руками которого был разрушен 2-й Храм, и началось последнее «Эдомское» Изгнание — древний Рим. Но оказывается, что этот непримиримый конфликт начался еще задолго до возвышения Рима, в эпоху Патриархов.

В этой главе рассказывается о рождении двух братьев-близнецов — Яакова и Эсава, он же Эдом — «красный». Обычно между близнецами наблюдается сходство и близость характеров. Различия и индивидуальные черты проявляются позже, уже по мере взросления. Но Яаков и Эсав проявили несхожесть характеров в самом раннем детстве, можно сказать, еще в утробе матери, как об этом рассказывается в нашей недельной главе (25:22): «И толкались сыновья в утробе ее, и сказала она (Ривка): «Если так, то зачем же я молилась (о будущем потомстве)?» и пошла вопросить Б-га» И сталкивались (толкались) дети в утробе ее. Здесь выражение «сталкивались» комментаторы толкуют, как «стремились». А эффект «столкновения» и «единоборства» возникал потому, что стремились они в разные, по сути, в противоположные стороны. Один — к Торе и заповедям, другой — к идолам и язычеству. . Мидраш объясняет, что это был не случайный эпизод: еще до своего рождения Яаков и Эсав проявляли не просто несхожие, а прямо противоположные черты характера: Яаков стремился в Дом учения, где изучали Тору, а Эсав — к местам языческих поклонений. Яаков и Эсав не просто два антипода, они стали носителями двух противоположных мировоззрений, взаимоисключающих жизненных позиций, они как бы принадлежат разным мирам. Когда они подрастут, Яаков станет «искренним (бесхитростным) человеком, сидящим в шатрах», — человеком Торы. А Эсав — «человеком, знающим охоту, человеком поля».

Поэтому Ривке было предсказано, что от нее не просто произойдут два непохожих друг на друга сына, которые станут в дальнейшем родоначальниками двух родственных народов, но и два царства. Близкие народы часто конфликтуют между собой, однако между ними возможно примирение и компромисс. Но ситуация противостояния двух царств, в силу логики, уже подразумевает принципиальное столкновение интересов и непримиримый конфликт, поскольку одна корона не может принадлежать двум царям одновременно, и каждый будет стремиться к полной власти. Еще находясь в утробе матери, Яаков и Эсав поделили «наследство»: кому достанется «власть» в этом мире, а кому — в мире грядущем Конечно, речь не идет буквально о политической власти, а скорее о власти духовной, чья жизненная концепция и идеология возьмет верх. .

ДВА МИРА — ДВА ПУТИ

Но если так, то, казалось бы, их интересы не должны были пересекаться. Эсав Эсав, он же Эдом. Имя Эсав происходит от глагола «асэ» — «делать». Т. е. Эсав можно перевести, как «доделанный». Поэтому и родился он покрытый волосами как уже большой ребенок. — человек, признающий прежде всего материальные, зримые ценности и полагающийся на свою физическую силу, должен был предпочесть призрачной награде мира грядущего реальную власть и блага этого мира. А мир духовных ценностей и мудрости Торы естественно было выбрать именно Яакову — человеку духовному и непорочному. Но тогда им было бы нечего делить. Значит, спор возник из-за того, что каждый претендовал еще и на «долю» соперника. Но зачем Яакову материальные блага этого мира? И еще труднее понять, какое отношение может иметь злодей Эсав к миру грядущему?

Непонятно и то, как Эсав, который был сыном таких праведников, как Ицхак и Ривка, мог проявлять греховную склонность к идолам еще в утробе матери?! Потом, когда он подрос и отошел от веры своего отца, это был уже его собственный, осознанный выбор. Но как можно себе представить врожденную склонность к греху и идолопоклонству? Подобное предположение противоречит принципу свободы нравственного выбора, который является основой традиции.

Хасидская традиция объясняет, что те склонности, которые проявлял Эсав еще в младенческом возрасте и впоследствии стали порочными, сперва вовсе не были продиктованы его дурным началом и не противоречили Торе, а представляли собой особый путь служения Творцу. Эсав не родился злодеем и вероотступником, хотя склонности к этому у него были. А законченным грешником его сделала среда, образ жизни и связанные с ним соблазны, которым он не мог противостоять.

Существуют два основных пути в служении. Первый — путь благочестия и борьбы со своими страстями, путь духовного самосовершенствования, характерный для людей духовного склада, которые от природы благочестивы и склонны только к добру. Причем у некоторых из них могут просто отсутствовать дурные инстинкты. Второй путь —преодоления себя и своего дурного начала. Такие люди обычно обладают многими врожденными недостатками и даже пороками, которые должны в себе исправить и искоренить. Иногда приходится бороться с этим всю жизнь, сдерживая свои дурные инстинкты и их проявления, при этом не имея возможности исправить их в полной мере (см. книгу «Тания», гл. 27).

ОСОБЕННОСТИ НАЦИОНАЛЬНОЙ КУХНИ

Но на самом деле их конфликт оказался глубже — его природа заключалась в том, что каждый из братьев хотел владеть сразу обоими мирами. Но при этом принципиально отличало их то, что для Яакова главным был, безусловно, мир грядущего, когда святость раскроется полностью, а его стремление к Торе и праведному образу жизни будет полностью удовлетворено. В то время как для Эсава нормальной средой обитания был и остается мир, где человек постоянно вынужден сталкиваться с нечистой стороной этого мира и преодолевать ее сопротивление.

Конфликт между братьями начался уже в утробе, поскольку был заложен в самой их природе, которая в полной мере проявилась позднее. Когда они подрастут, Яаков станет «бесхитростным человеком, сидящим в шатрах» — другими словами, человеком Торы и духовного поиска. А Эсав — «человеком, знающим охоту, человеком поля». «Шатер» — это внутреннее пространство, мир еврейства, мир Торы и святости, которому принадлежит Яаков и его потомки. Но у Эсава другой путь — борьбы с пороком, открытое противостояние злу, завоевание и захват этого мира. Поэтому он выбирает «поле» — чужой и враждебный внешний мир. Эсав стремился к злу, чтобы доказать свое внутреннее превосходство, чтобы победить зло внутри себя.

Именно этот путь казался Ицхаку более возвышенным, поэтому он и хотел дать благословение прежде всего своему старшему сыну — Эсаву, считая, что он уже готов к такому служению. Однако Ривка рассудила иначе, полагая, что благословение лишь придаст дополнительные силы дурным склонностям ее старшего сына.

Конечно, еврейский народ не случайно называется «сынами Яакова» — «бней-Яаков». Безусловно, более естественное состояние для еврея — это «обитать в шатрах»: учить Тору и вести еврейский образ жизни. Еврей не должен сам искать себе дополнительных испытаний.

Но иногда надо уметь, подобно «дядьке Эсаву», «выйти в поле» и стать «человеком охоты», чтобы активно осваивать окружающий мир и из «добычи» приготовить подобающее «угощения» для своего Отца Небесного. Два вида «угощения»

КОГДА МОШИАХ ПОДНИМЕТСЯ НА  ГОРУ СИОНА

Мы — «потомки Ицхака», которые сочетают в себе чистоту Яакова и достоинства Эсава. Когда-нибудь, уже скоро, их извечный спор будет разрешен. Когда наступит время, о котором сказано у пророка («Овадья», 1:21): «И поднимется Спаситель (Мошиах) на гору Сиона, чтобы судить гору Эсава» — судить тех, кто проживает на ней т.е. народы мира.

И тогда: «будет царство принадлежать (только) Всевышнему». С приходом нашего праведного Мошиаха в самое скорое время!

«ЧЕЛОВЕК ПОЛЯ»

Все наши учителя, включая Алтер Ребе, будучи «людьми поля», любили бывать на природе. Также наш Учитель, святой Баал-Шем-Тов тоже был «человеком поля». Это связано не только с общеизвестным фактом, что Баал-Шем-Тов много времени, особенно в детстве и юности, проводил в лесу и в поле, размышляя о Творце. Баал-Шем-Тов стремился исправить тот вред, который в свое время нанес «человек поля», т.е. Эсав, а также раскрыть и реализовать положительные качества, скрытые в нем, и пре успел в этом. Выражение «человек поля» указывает на склонность оказывать воздействие на окружающий мир.

Этот эпизод используется как аллегория, где в роли Отца выступает Всевышний, а два вида пищи — это два пути служения. Как мы знаем из Торы, Ицхак полюбил Эсава ибо «добыча, которую он добывал, была у него во рту», а «Ривка больше любила Яакова». В свое время, перед тем как благословить сыновей, Ицхак велел поймать добычу и приготовить себе угощение («Брейшит», 27:7): «И приготовь мне кушанья, как я люблю, дабы благословила тебя душа моя». Слово «кушанья» стоит здесь во множественном числе, что указывает на два вида блюд и два вида удовольствия: одно — это деликатесы, зачастую сладкие и приятные на вкус. Другое — острая и кислая пища, имеющая резкий вкус, но если все это хорошо приправлено и приготовлено, то и такая пища имеет своих почитателей.

В хасидской философии объясняется, что Ицхак видел большой скрытый духовный потенциал Эсава и хотел ценой своего благословения помочь раскрыть его. Его «ошибка» заключалась в том, что на тот момент это было преждевременно. Во времена Баал Шем Това момент «исправления Эсава» уже наступил.

ОДИН Б-Г И ДВА МИРА

Когда предыдущий Ребе (рабби Йосеф-Ицхак Шнеерсон) был арестован, он сразу принял твердое решение вести себя независимо, ни в чем не выказывал своего страха перед следователями. На протяжении всего ареста (с 15 Сивана до 13 Тамуза) Ребе держал себя подчеркнуто независимо, а порой даже вызывающе, благодаря чему вызвал гнев своих мучителей.

Однако ни в чем, даже в мелочах, Ребе не пошел на уступки, хотя это и стоило ему порой жестоких побоев и особо изощренных истязаний.

Однажды во время допроса, когда следователь отчаялся каким-либо образом сломить Ребе, он в бешенстве вытащил наган и, крутя его вокруг пальца, процедил: «Видишь вот это? Эта игрушка заставляла очень многих менять свои убеждения!»

Ребе ответил спокойно: «Эта «игрушка» может испугать только тех, у кого есть лишь одна жизнь и много богов. Но того, у кого есть один Б-г и две жизни (Ребе имел в виду грядущий мир), это не испугает!»

Таков был смелый ответ Яакова брату Эсаву. По иронии судьбы следователи тоже были евреями, причем один происходил из хасидской семьи.

(Опубликовано в газете «Еврейское слово», № 363)