Семьдесят пять лет назад нацистские власти казнили группу молодых немецких идеалистов, студентов, осмелившихся выступить против нацизма, осмелившихся бросить ему вызов. «Белая роза», как члены этой группы себя называли, никогда не теряла мужества; как мерцающий свет во тьме, она служит вдохновением и в то же время — тревожным напоминанием о том, сколь редки подобные герои.

Основатель «Белой розы» Ганс Шолль со своей сестрой Софи выросли в окрестностях Мюнхена. Их отец привил им религиозное мировоззрение и строгие нравственные принципы. Как и многие его сверстники, Ганс вступил в гитлерюгенд. Но почти сразу же у него зародились сомнения: нацисты не давали ему петь определенные песни, носить определенные флаги, а также читать Стефана Цвейга, его любимого автора. На ежегодном Нюрнбергском марше гитлерюгенда он был знаменосцем, но вернулся оттуда встревоженный увиденным.

Ганс хотел стать доктором, и когда его призвали в армию, то назначили медиком во Франции. После службы он вернулся в Мюнхенский университет, чтобы продолжить изучение медицины. Софи вскоре поступила в тот же университет. Ганс читал запоем — Платона, Сократа, Бл. Августина и Паскаля — и украшал свою комнату в общежитии французским модернистским искусством. Вокруг него сложился кружок единомышленников: Александр Шморель, сын врача, Кристоф Пробст, молодой отец двух малышей, и Вилли Граф, задумчивый интроверт. Вскоре они нашли себе интеллектуального наставника в лице Курта Губера, профессора философии и страстного сторонника либеральной демократии.

Летом 1942 года Ганс и его друзья, вдохновившись антинацистскими проповедями мюнстерского епископа, стали распространять машинописные листовки, обличающие режим. Листовки содержали пламенные призывы и инвективы. «Каждый честный немец сегодня испытывает стыд за свое правительство, — писал Ганс. — «Правительство, которое совершает чудовищные преступления, выходящие за пределы человеческого». Члены «Белой розы» заявляли, что все, кто не вмешивается, являются соучастниками преступлений, и призывали всех граждан оказывать «пассивное сопротивление» нацистскому государству.

«Белая роза» также хотела привлечь внимание к геноциду евреев. Шморель и Ганс написала во второй своей листовке: «Здесь мы видим самое страшное преступление против человеческого достоинства, преступление, которому нет прецедента во всей истории. Ведь евреи тоже люди». Критика не смягчилась, даже когда речь зашла о фюрере: «Каждое слово, которое произносит Гитлер, это ложь». Пересыпанные аллюзиями на Гете, Аристотеля, Шиллера, Экклезиаст, Лао Цзы и проч., листовки заканчивались просьбой поддержать «Белую розу» и распространять листовки дальше. «Мы не будем молчать, — так заканчивалась четвертая листовка. — Мы ваша больная совесть. “Белая роза” не оставит вас в покое».

Листовки разбрасывались по почтовым ящикам и телефонным будкам Мюнхена с конца июня до середины июля 1942 года. Дружественные студенты распространяли их также во Франкфурте, Гамбурге, Берлине и Вене. А потом листовки перестали появляться, поскольку Ганса, Шмореля, Графа и Пробста срочно, уведомив всего за день, отправили на Восточный фронт, где немцы на тот момент завязли. Но Ганс продолжал свое сопротивление нацизму даже по дороге на фронт, совершая человеколюбивые поступки. Так, сидя в поезде, направлявшемся в Россию, он увидел еврейскую девушку с желтой звездой Давида, занимавшуюся тяжелым трудом. Он выскочил из вагона и отдал ей шоколадку из своего пайка и сорвал маргаритку — чтобы украсить ей волосы.

Вернувшись с фронта, Ганс и его друзья выпустили еще две листовки, где предсказывали неминуемый крах нацизма после поражения под Сталинградом. Они также утверждали ценность прав человека и вопрошали: «Неужели мы всегда будем тем народом, который ненавидит и отвергает все человечество?» Ганс, Шморель и Граф под покровом ночи прокрадывались на главный бульвар Мюнхена и писали лозунги вроде «Долой Гитлера» или «Свобода».

А потом, 18 февраля 1943 года, Ганс и Софи решили распространить свои воззвания в университете, разложив стопки листовок в коридорах. Под конец Софи заметила, что в их сумках остались еще листовки, и поднялась на самый верх лестницы, ведущей в атриум. Она подбросила пачку листков в воздух и смотрела, как они планируют над лестницей.

Университетский завхоз Якоб Шмид, преданный нацист, тоже смотрел на это. Он тут же запер все двери и известил полицию. Брата с сестрой препроводили в Виттельсбахский дворец, где тогда располагалась штаб‑квартира гестапо. Вскоре арестовали и Пробста, чья жена незадолго до этого родила третьего ребенка. Всех троих допрашивали в течение нескольких дней, но они не выдали никого больше.

Их признали виновными в измене родине и приговорили к смерти. Через несколько часов приговор привели в исполнение — всех троих гильотинировали. Перед казнью Ганс крикнул: «Да здравствует свобода!» — и его слова долго отзывались эхом в тюремном здании. В течение недель были найдены и казнены и другие главные члены «Белой розы».

Слухи о «Белой розе» дошли до фронта и там вдохновляли солдат, настроенных против режима. Но надежды, которые питали члены «Белой розы», не оправдались: им не удалось воодушевить немцев на сопротивление, их призыв был проигнорирован.

«Они не стремились к мученичеству во имя какой‑то необыкновенной идеи, — вспоминает Инг Шолль в своих мемуарах о брате, сестре и других членах «Белой розы». — Они хотели дать возможность таким людям, как я и вы, жить в гуманном обществе».

Мы уже далеки от тьмы фашизма, но мы хорошо сделаем, если вспомним печальную, но благородную историю этих чистых душ в годовщину их трагической гибели. 

Оригинальная публикация: Remembering the White Rose