В еврейской традиции праздник Пурим, не связанный ни с Храмом, ни с какими-либо иными религиозными событиями, занимает особое, уникальное место. Дни 14 и 15 адара издавна установлены, как «дни пиршеств и веселья».

«Если все книги пророков будут забыты, — писало вдохновенное перо Моисея Маймонида, — «Свиток Эстер» не забудется никогда!»

Пурим почитается повсеместно, как праздник объединения евреев — народа, чудом спасшегося от реальной угрозы полного физического истребления, которое можно назвать «древним Холокостом». В некоторых религиозных кругах утверждается, что Пурим столь же велик, как и тот день, когда на горе Синай народу было дано откровение Торы.

Между тем библейский «Свиток Эстер», послуживший главным документальным основанием празднования Пурима, едва ли можно причислить к религиозной литературе. Имя Б-га упоминается в ней один-единственный раз, хотя современные богословы оправдывают это обстоятельство тем, что Пурим — довольно разгульный праздник. С определенной долей справедливости они полагают, что при чтении «Свитка Эстер» в Иерусалимском Храме, а впоследствии в синагогах произнесение Священного Имени могло бы восприниматься как кощунство. В этом блестящем памятнике библейской литературы подлинные события и вымысел переплетены столь тесно, что особый интерес могут представлять сугубо исторические факты.

ЦАРСКАЯ НЕВЕСТА И ЕЕ КУЗЕН

Как свидетельствует в своих записках персидский историк и придворный лекарь Ктесий Книдский, старый царь Ксеркс в последние годы жизни находился под сильным влиянием фаворитов, которые в августе 465 года до н. э. осуществили дворцовый переворот, задушив своего доверчивого повелителя. На престол взошел его сын Артаксеркс, который, судя по всему, и являлся душой заговора. Возможно, кому-то эта ситуация может напомнить события, связанные с убийством российского императора Павла I, однако несомненно, что роль Артаксеркса в перевороте была явно более значительной и осмысленной, нежели роль Александра.

Едва взойдя на трон, новый монарх постарался сразу же отделаться от кровавых союзников, уничтожив не только всех заговорщиков, но и их родню.

«В третий год своего царствования он устроил пир для всех князей своих…» Информированный автор «Свитка Эстер» скрупулезно перечисляет имена наиболее доверенных вельмож, принимавших участие в этом празднестве. К сожалению, в исторических документах той эпохи имена персон, названных в библейском тексте, не значатся, однако, вполне возможно, что на подобном грандиозном мероприятии присутствовали такие важные сановники, как знаменитый полководец Мегабиз, женатый на сестре царя, сатрап Египта и близкий родственник монарха, хитроумный Аршама, хранитель царских лесов Асаф, вполне вероятно, прославленный афинский стратег Фемистокл, ложно обвиненный в государственной измене, вынужденный бежать из родного города и искать покровительства в стане врагов.

Имя царственной супруги, той самой, что осмелилась отклонить повеление властелина и не явиться на торжество, в библейском тексте звучит как Астинь (у Иосифа Флавия — Васти), однако в исторических архивах оно не обнаруживается, зато там присутствует некая царица Дамаспия.

Автор «Свитка Эстер» впрямую не говорит о разводе Артаксеркса с супругой, а лишь упоминает о ее удалении из дворца. Учитывая, что супругами персидских владык обычно становились высокородные особы, близкие к царствующему дому, надо полагать, что в знаменитом смотре-конкурсе красавиц, устроенном по велению монарха в подвластных ему землях, речь, скорее всего, идет не о кандидатуре новой царицы, а просто о количественном и качественном обновлении царского гарема.

В этих обстоятельствах приблизительно в 462 году до н. э. на горизонте появляются главные персонажи Пурима — Эстер и ее двоюродный брат Мордехай. При внимательном рассмотрении имен наших героев невольно возникают интересные соображения. Имя Мордехай своим происхождением всецело обязано верховному божеству вавилонского пантеона Мардуку, значение которого, правда, со времен Дария I стало постепенно вытесняться новой религией — зороастризмом. Тем не менее можно смело утверждать, что имя Мордехай возникло в еврейской среде вынужденных переселенцев в Вавилон, как знак лояльности к культурным традициям новой страны обитания.

К сожалению, автор библейского текста не приводит первое, еврейское имя этого знаменитого персонажа. В отличие от законспирированного имени кузена, 2-я глава библейской книги сообщает еврейское имя сестры — Адасса, означающее «цветок мирта», в то время как само имя Эстер несомненно связано с именем ассиро-вавилонской богини плодородия и плотской любви — Иштар.

После торжественного и весьма придирчивого отбора Эстер, наряду с другими «конкурсантками», прошла интимную аудиенцию государя и, «обретя благоволение в глазах его», с понятным волнением стала готовиться к своему новому, блестящему будущему.

«И полюбил царь Эстер более всех жен и возложил царский венец на голову ее…» Как уже отмечалось выше, подлинным положением прекрасной девы, прошедшей подобные испытания, мог быть только статус «первой леди гарема», но отнюдь не царицы. Улыбку вызывают строки, из которых следует, что Эстер сохранила в тайне свое еврейское происхождение, как того требовал дальновидный Мордехай. В реальных условиях скрыть такие вещи от всеведущих чиновников двора было немыслимо, и монарху сразу становилась известна вся подноготная его прекрасных одалисок.

Из библейского текста мы узнаем о столкновениях самолюбивого Мордехая с всесильным министром Аманом, которому брат Эстер отказывался кланяться при встрече. Зная древние обычаи ревностного чинопочитания в странах Востока, можно скорее удивляться долготерпению Амана, какое-то время сносившего непочтительное поведение Мордехая.

Когда гнев высокого сановника окончательно созрел, он решил избавиться не только от спесивца, но и убедил царя в извечной злонамеренности всех евреев и об исходящей от них угрозе государству, после чего Артаксеркс подписал соответствующий указ и скрепил его своей печатью. Начался страшный отсчет времени, стремительно приближающий «ночь длинных ножей».

Дальнейшее нам известно. Поднявший меч Аман был им и сражен. Приводимое в 9-й главе «Свитка Эстер» описание акции возмездия, устроенное людьми Мордехая, заметно превосходит пределы необходимой обороны. Несколько успокаивает лишь отсутствие в исторических анналах каких-либо упоминаний об этих событиях. Мордехай, во всяком случае, несмотря на его огромную заслугу перед еврейским народом, в нравственном отношении выглядит ничуть не лучше своего врага.

КРОВЬ — НЕ ВОДИЦА

В 424 году до н. э., (заметьте, в один и тот же день!) скончались правивший страной более 40 лет Артаксеркс I и его супруга — царица Дамаспия. После недолгой, но яростной борьбы за власть на престоле воцарился сатрап области Гиркания, принявший тронное имя Дарий II. Изучая исторические документы той эпохи, можно сказать, что существует большая вероятность, что этот человек был алахическим евреем и сыном Эстер. Конечно, для того чтобы подобный вывод был более аргументирован, необходимо иметь информацию о последующей судьбе библейской Эстер и ее энергичного брата. Правда, в заключительной, очень короткой 10-й главе книги сказано о том, что царь назначил Мордехая великим визирем, однако никакими историческими источниками это не подтверждается.

А можно ли предположить, что Эстер с годами сумела сохранить известное влияние при дворе? В обнаруженных документах царского архива упоминается некая влиятельная фаворитка Артаксеркса, безлично именуемая «вавилонской наложницей». Если учесть, что Эсфирь и Мордехай прибыли в Сузы, персидскую столицу, скорее всего из Вавилона, где на тот момент проживала основная масса еврейской диаспоры, невольно возникает осторожное предположение, что под безымянной наложницей подразумевается героиня библейской книги. Это мнение подкрепляется тем обстоятельством, что царь доверил сыну фаворитки высокую должность наместника (сатрапа) одной из главных восточноиранских областей. 

Самый ранний из документов персидского архива, свидетельствующий о вступлении на престол Дария II, был составлен в Вавилоне 16 августа 424 года до н. э. На протяжении своего 20-летнего правления Дарию приходилось постоянно подавлять сепаратистские устремления, возникавшие в различных областях государства, и в союзе со Спартой вести военные действия против Афин за возвращение былого могущества персидской империи.

Разумеется, нас в первую очередь интересует жизнь евреев персидского государства в период правления этого монарха. Здесь следует сделать небольшое отступление. Вскоре после разрушения Иерусалимского Храма Соломона в южной оконечности Египта, на острове, именуемом греками Элефантина, возникло еврейское поселение, созданное преимущественно беглецами из разоренной Иудеи. Новые колонисты предложили фараону охранять южные рубежи страны на правах египетского военного гарнизона, взамен прося разрешения построить на острове иудейский храм. Вскоре пришел милостивый ответ владыки, и на Элефантине появился храм еврейского Б-га.

После присоединения завоеванного Египта к персидской державе иудейский гарнизон Элефантины в полной мере сохранил свой статус и продолжил столь же ревностно служить новым хозяевам, в качестве эдакого «еврейского казачества». Персидские власти вполне могли рассчитывать на лояльность еврейского населения, как провинции Иудея, так и диаспоры.

Что же касается непосредственно правления Дария II, то из интересующего периода до наших дней дошли некоторые документы на арамейском языке, которые вполне характеризуют отношение этого монарха к народу «крови своей». В частности, имеется указ Дария II, относящийся к шестому году его правления, то есть к 419 году до н. э. В указе царь строго предписывает жителям иудейской колонии острова Элефантина с 15-го по 21 нисана отмечать «праздник мацы», Пейсах. Не подлежит сомнению, что приведенный указ в равной степени относился ко всему еврейскому населению персидской державы.

Еще один интересный документ относится к 410 году до н. э. В нем излагается донесение сатрапу Иудеи от колонистов Элефантины, которые горько жалуются на погромщиков, разрушивших местный храм Ягве. Однако, как сам наместник, так и Первосвященник оставили эту жалобу без внимания, поскольку, согласно Закону, духовной легитимностью обладал только Иерусалимский Храм.

Было ли идентичное ходатайство направлено Дарию II, и как сложилась дальнейшая судьба элефантинского святилища? Надо полагать, Дарий, памятуя о своих корнях, дал разрешение на восстановление храма, но, скорее всего, его просто не успели построить, так как в Египте вспыхнуло восстание. Древняя земля фараонов отложилась от слабеющей Персии. Что же касается иудейских колонистов Элефантины, то они преспокойно перешли на службу новому хозяину, что, впрочем, не помогло им вновь обрести свой храм. В целом Дарий был довольно заурядным монархом и, сознавая это, старался избегать военных конфликтов, однако, все же не сумел удержать Египет, долгие годы являвшийся основной житницей империи.

От своей единственной супруги Парисатиды, которая одновременно являлась его сводной сестрой, Дарий II имел двоих сыновей: Артаксеркса и Кира, которые после его смерти развяжут между собой кровавую войну за престол. Позднее некоторые историки упрекнут в этом Дария, который, несмотря на свою податливость, в вопросе престолонаследия проявил упрямство и последовал, букве закона. Формально его решение представляется абсолютно справедливым, ибо своим преемником он назначил старшего сына Артаксеркса, несмотря на отчаянные попытки Парисатиды посадить на трон своего любимца Кира, по общему мнению являвшегося правителем «божьей милостью».

Со смертью Дария II положение евреев в Персии практически не претерпело особых изменений, оставаясь достаточно благоприятным. Правда, годы самого существования персидского государства были сочтены, ибо вскоре на горизонте должна была взойти яркая звезда его могильщика — Александра Македонского.

Изучая тексты Священного Писания и сопоставляя их с имеющимися историческими источниками, можно рассчитывать, если не на обретение истины, что было бы весьма самонадеянным, то хотя бы на максимальное приближение к ней.

Бережно и осторожно продвигаясь в этом направлении, мы постепенно восстанавливаем в нашем историческом сознании ясную картину далекого прошлого.

(Опубликовано в газете «Еврейское слово», № 565)