В последнем номере за этот год в рубрике «Открытый доступ» — вместе с авторами «Рассвета» — подведем некоторые итоги, отыскивая параллели и пересечения в нашей современности с повесткой столетней давности.

Никак нельзя пройти мимо «Письма из Газы». Сегодня там происходят драматические события, а сто лет назад, как видим, даже злопыхательство функционеров арабской общины в Газе не могло подорвать благостной атмосферы, царившей между двумя народами. Внутри еврейской общины и вовсе царила семейная идиллия. Даже если допустить некоторое преувеличение со стороны корреспондентов «Рассвета», похоже, подробности соответствовали действительности.

Отделяющие нас от этого письма сто лет были, конечно, очень непустые сто лет — и для евреев, и для арабов. У евреев впереди было развитие ишува, внутренние противоречия и политическая борьба, иллюзии и разочарования, борьба правых и левых, сопровождающая и доныне историю Израиля. А еще предостережения Жаботинского о том, что арабы — это не сброд, а народ, и ни на какие «питательные коврижки» свои национальные интересы они не променяют: предостережение, которое не было услышано.

У арабов же появились новые лидеры, типа муфтия аль‑Хусейни, который изобрел простое и эффективное средство формирования нового «человеческого материала»: тех арабов, которые были способны к диалогу с евреями и даже приветствовали их появление на этой территории, он просто‑напросто убивал. Единственным способом соблюдения арабских национальных интересов стали террор, арабские восстания и погромы.

Затем последовал раздел территории, Вторая мировая война, в которой муфтий и иже с ним выступили союзниками и друзьями Германии. Провозглашение Израиля — и опять войны. А раз война, значит, и ужасы войны: кровь и смерть, разрушения и беженцы.

Стал уже привычным термин «лагерь беженцев». Хотя тем, кто видел войны и миграционные кризисы последних десятилетий, как‑то неловко применять этот термин к современным арабским поселениям городского типа с инфраструктурой, современными домами, коммуникациями и интернетом.

Я проезжал через Газу четверть века назад, на автобусе из Иерусалима в Каир и обратно. Тогда в Рафахе, на границе, поражал контраст между еврейской стороной — возделанные поля, пальмы, словно солдаты в строю, хлопковые плантации — и египетской: пустые пространства грязно‑желтого цвета, из промышленных сооружений только нефтепровод вдоль трассы, возле дороги — египетские ребятишки, восторженно приветствующие проезжающий автобус, хотя ходит он здесь каждый день… Угадайте с одного раза: по какому пути направило Газу ее арабское руководство после ухода евреев? Сохранить и развить то, что было сделано Израилем, или стать беднее египетской приграничной провинции, а на жизнь добывать террором и жалостливой риторикой, в которой давно уже смещены все понятия и термины?..

Например, «мирное население». Вряд ли этот термин в применении к жителям Газы адекватен, если все без исключения волей‑неволей выполняют военные функции, в том числе функцию «живого щита»: чем больше жертв, тем выгоднее для главарей, тем более гневной и жалостливой будет их риторика, на которую так падки псевдогуманисты по всему миру. Когда нападают на Израиль — мир в основном помалкивает, когда Израиль отвечает — несется скорбный вопль о судьбе угнетенного анклава. Спросил я лет десять назад израильского посла в Швеции: «Почему Израиль не разъясняет своей позиции и не ведет ответной пропаганды в ответ на ложь террористов?» Опытный дипломат только усмехнулся: «Что толку разговаривать с глухими?» Я не оставил наивных попыток уязвить политика: «А хорошо ли для Израиля, что Газе поставляются вода и электричество, предоставляются рабочие места, материальные блага и прочие возможности паразитировать на израильском бюджете?» Он ответил: «Плохо, но любая альтернатива еще хуже». Вот мы и дожили до альтернативы.

Но вернемся к терминологии. В статье Жаботинского «Schutzjuden» деятельность евреев по созданию государства и освоению Страны Израиля названа «колонизацией». Необходимо внести уточнение: в наше время мы понимаем это как создание колоний, за счет которых метрополия решает свои проблемы. А у евреев изначально не было и нет «метрополии»: они пришли на свою историческую землю, чтобы жить на ней и ее возделывать. Жаботинский сопоставляет эту «колонизацию» с Америкой после Войны за независимость, но, в отличие от Соединенных Штатов, евреи никогда не брали курс на истребление местного населения. Все войны Израиля, включая нынешнюю, происходили не по его инициативе.

В нынешнем выпуске «Открытого доступа» содержится еще одна публикация Жаботинского, о еврейском театре Theatron ha‑Ibri.

Начинавший когда‑то в «Одесских новостях» не в последнюю очередь как театральный критик, Жаботинский ставит вопрос об отличии еврейского театра в галуте от театра в Израиле. Еврейский театр в галуте показывает зрителям евреев и рассказывает о них, пользуясь универсальным в искусстве приемом остранения. Однако у театра в молодом еврейском государстве задачи иные, связанные с культурным строительством.

Еврейская культура должна дать ответ на вызовы культуры мировой, и в театральном репертуаре неизбежно возрастет удельный вес классических пьес мировой драматургии. На иврите в полный голос заговорят Гауптман, Ибсен, Шекспир. Вроде бы частный вопрос, но это тот случай, когда успешность предприятия зависит от сознательного решения и готовности к новой ситуации.

Вернемся к статье Жаботинского «Schutzjuden». Не стоит переоценивать расположение британских союзников‑покровителей к Израилю и их верность принципам Декларации Бальфура. И дело вовсе не в том, что Герберт Сэмюэль боится арабов или британцы не любят евреев. Просто британцы в любом случае защищают интересы Британии, и, если арабы решат «инсценировать в Палестине крупные события», конфликт британских и еврейских интересов вполне возможен и даже неизбежен. Статус Schutzjuden — «защищенного еврея», чья защита всецело основана на покровительстве и прихоти нееврейской администрации — означает будущее поражение в борьбе за государственность. Так же как для успешного освоения земли нужно работать самим, для защиты своего дела нужно уметь самим себя защищать.

Этот призыв Жаботинского в конечном счете был услышан, и его правота подтвердилась.

Но кое в чем евреи сильно просчитались. Материал под названием «Фашизм и антисемитизм» свидетельствует, что в 1923 году евреи слишком доверчиво относились к заверениям Муссолини, будто фашизм не предполагает антисемитизма и даже находит его отвратительным. Как бы ни был убежден Муссолини в своей правоте, он, скорее всего, и не предполагал, насколько дальше него пойдут немецкие «ученики» и как логика событий его самого поведет вслед за ними. Впрочем, сам он вряд ли слишком серьезно относился к собственным заверениям.

Заметно, что редакция «Рассвета» придерживалась журналистского принципа «пусть будет выслушана каждая из сторон». Статья «Был ли Махно погромщиком?» возвращает читателей к событиям Гражданской войны. Некий П. Аршинов собрал доказательства и свидетельства того, что Махно не просто отрицательно относился к антисемитизму, но и принимал меры против погромов, в частности санкционировал создание отрядов еврейской самообороны и снабжал их оружием.

Мы помним из предыдущих выпусков «Открытого доступа», что Жаботинский пытался добиться такого разрешения от Петлюры, а Деникин с порога отказал еврейским представителям в подобной просьбе. Махно вроде бы выглядит достойно… Впрочем, «Рассвет» скептично относится к публикуемым свидетельствам, даже предоставляя трибуну для их оглашения ради установления исторической истины.

Но кому нужна истина?.. Всегда есть вопросы «поважнее»: текущая конъюнктура, практическая польза, расчеты на будущее. Так, советская власть решила, что гнусный погромщик, полковник Украинской армии Юрко Тютюнник может оказаться ей полезен, и разрешила ему вернуться в советскую Россию. Исайя Клинов, с горечью вспоминая интернациональную программу большевиков, их заявления о справедливости и защите всех наций, их планы предъявить счет Антанте за устроенные союзниками, петлюровцами и деникинцами погромы, сопоставляет это с реальностью — массовой амнистией и возвращением таких погромщиков, как Тютюнник, — и озаглавливает свою статью с обреченностью Экклезиаста: «Так было, так будет».