Основным критерием подлинности раскаяния в талмудической литературе считается способность грешника выдержать испытание — удержаться от повторения греха . Но и произошедшее только в душе раскаяние, если оно искренно, не может быть отвергнуто . «Велика сила раскаяния, ибо лишь только человек решит в своем сердце раскаяться — сразу же поднимается оно в небеса… и не к первому небосводу… а предстает пред Престолом славы» . Тем не менее для искупления особо тяжких грехов одного раскаяния недостаточно: оно приходит только через страдания и даже смерть . Кроме этого, мы обнаруживаем немало историй о том, как грешник добровольно принимает на себя эти страдания . Героем одной из таких историй стал мудрец I века Нахум Иш Гам‑Зу, который страдал от тяжкого недуга. «Спросили его ученики: “Учитель, ты ведь совершенный праведник, — почему же постигли тебя такие несчастья?!” Ответил он им: “Дети мои, я сам стал их причиной. Однажды я шел по дороге к своему тестю и вел с собой трех ослов. Один был нагружен провизией, второй — напитками, третий — всяческими яствами. Повстречался мне по дороге нищий и сказал мне: ‘Рабби, дай поесть’. Я сказал ему: ‘Подожди, пока я разгружу осла’. Но не успел я разгрузить осла, как он испустил дух. Пал я на его тело и воскликнул: ‘Глаза, не пощадившие твоих глаз, да ослепнут! Руки, не пощадившие твоих рук, да будут отрублены! Ноги, не пощадившие твоих ног, да будут отсечены!’ И не успокоился я, пока не добавил: ‘Все мое тело да будет покрыто язвами!’” Сказали ему ученики: “Горе нам, что мы увидели тебя в такой беде”. Ответил он: “Горе было бы мне, если бы я не был в такой беде!”» Однако поведение Нахума Иш Гам‑Зу, который, поняв, что из‑за его оплошности погиб человек, поочередно проклинает органы своего тела, наводя тем самым на себя страшные болезни и увечья, не являлось алахическим эталоном, предназначенным для всех .
Добровольное принятие на себя страданий как часть процесса раскаяния не находит отображения в трудах еврейских средневековых философов. Так, Саадья Гаон, подразделяя раскаяние на четыре части: уход от греха, сожаление, просьбу о прощении и решение не повторять греха, рекомендует умеренный аскетизм в качестве наиболее подходящего средства для практической реализации последнего; речь идет не об исправлении последствий совершенного греха, а о создании условий для того, чтобы избежать подобных грехов в будущем . Рамбам определяет раскаяние следующим образом: «Что такое полное раскаяние? Это когда человеку представилась возможность повторно согрешить, причем ничто не препятствовало совершению греха, но он сам удержался от него… Что такое раскаяние? Это когда грешник перестанет грешить, избавится от греховных мыслей и твердо решит не совершать этого более… и пожалеет о былом… А Тот, Кому ведомы помыслы сердец, засвидетельствует, что он никогда более не совершит этот грех» . В случае тех грехов, которые влекут за собой смертную казнь или истребление души, для полного искупления необходимы страдание и смерть (последнее — если грех состоял в осквернении Б‑жьего Имени) , однако речь никоим образом не идет о самостоятельном причинении себе страданий. Рабейну Бахья Ибн‑Пакуда отмечает, что раскаявшийся грешник должен быть готов принять на себя страдания, но это страдания, вызванные «отвыканием» от греха ; он пишет, что раскаяние должно выразиться в трауре, слезах и изменении поведения, и рекомендует дневной пост и ночную молитву, для того чтобы мольба о прощении была услышана , однако в центре его анализа лежит душевное состояние кающегося грешника, задачей которого является избежать повторения греха. В книге р. Йоны из Жероны «Шаарей тшува» («Врата раскаяния») кающемуся в тяжких грехах, полное искупление которых невозможно без страданий, предписывается проявлять особое усердие в соблюдении тех заповедей, что защищают от страданий, и в первую очередь в изучении Торы, а также заменять страдания на «посты, слезы и воздержание от наслаждений»; в том же случае, если Небеса все‑таки ниспошлют ему несчастья, кающемуся надлежит осознать их назначение и возблагодарить за них Г‑спода .
«Грех нельзя снять без страданий, как сказано: “Вот коснулось это (горящий уголь) уст твоих, и грех твой снят будет, и вина твоя прощена”» , — в этих словах «Сефер хасидим» («Книги благочестивых»), отражающей мировоззрение общественно‑идеологического движения «Хасидей Ашкеназ», оказавшего огромное влияние на все еврейство средневековой Европы, проявляется совершенно иная концепция роли страдания в процессе раскаяния. «Хасидей Ашкеназ» отличал психологический, интроспективный подход к религиозной жизни. Грех в учении «Хасидей Ашкеназ» рассматривается и как объективное правонарушение, и как внутреннее падение, влияющее на душу человека. Если наказание за нарушение Закона одинаково для всех и установлено Торой, кара за грех в его психологическом аспекте сугубо индивидуальна и зависит в первую очередь от внутренних факторов. На первый план выступает параметр наслаждения/страдания. В той картине внутреннего мира человека, которая вырисовывается в учении «Хасидей Ашкеназ», наслаждение и страдание — явления одного порядка: они соизмеримы и связаны, перетекают одно в другое. Так, невозможность добиться желанного наслаждения определяется как страдание, и лишь страдание может искупить греховное наслаждение. Субъективное — как физическое, так и душевное — страдание, с которым сопряжено выполнение заповеди, искупает прошлые греховные наслаждения, служит заменой наказания. Например, «если какой‑либо человек дорожит своим достоянием, словно жизнью, но все же добровольно жертвует деньги на выкуп пленных» или «если человек принимает на себя страдания ради Г‑спода — не подходит развлечь плачущих сыновей и дочерей, когда о них заботится жена, и, хотя и переживает, слыша их плач, не отвлекается от изучения Торы и не выходит на прогулку с сыновьями, — велика будет его награда, и его посмертные страдания (за грехи) будут уменьшены» .
Этот подход р. Шмуэля Хасида, перу которого принадлежит начало «Книги благочестивых», был развит и превращен в четкую систему его сыном — р. Йеудой Хасидом.
В разделе «Ницавим» четыре раза упоминается слово «раскаяние», и это соответствует четырем видам раскаяния: подвернувшееся раскаяние (тшуват а‑баа); раскаяние по Писанию (тшуват а‑катув), ограждающее раскаяние (тшуват а‑гадер), уравновешивающее раскаяние (тшуват а‑мишкаль). Подвернувшееся раскаяние — это когда грешник удерживается от возможности повторно совершить грех. Раскаяние по Писанию — это когда грешник строго отнесется к себе и сам применит к себе то наказание, которое полагается ему по Торе. Ограждающее раскаяние включает в себе все меры предосторожности, с помощью которых человек ограждает себя от соблазнов, приводящих к греху. Уравновешивающее раскаяние — это намеренное причинение себе страдания, сообразно греховному наслаждению. Основа раскаяния состоит в том, что человек, который жаждет греха и имеет полную возможность его совершить, удерживается от того, к чему стремится всем сердцем. А великое правило раскаяния состоит в том, что покаяние должно соответствовать наслаждению от греха. Сожаление о содеянном проявляется, когда раскаявшийся (в запрещенной связи) оказывается с той же женщиной в том же месте и в то же время, когда согрешил впервые, и испытывает к ней страсть, но воздерживается от греха. Ограждающее раскаяние грешника состоит в том, чтобы не говорить с женщиной, которая ему запрещена, и не смотреть на нее. Раскаяние, соответствующее наказанию Торы: если Тора предписывает сорок ударов бичом и позор, то кающийся должен принять на себя тот же позор, который навлекает на человека публичное телесное наказание, и страдание от сорока ударов. А помимо этого, кающийся должен принять на себя страдания, соответствующие наслаждению, испытанному им всякий раз, когда он грешил. И так следует поступать применительно ко всем видам прегрешений — не только к нарушению запретов Торы, но и к невыполнению ее повелений .
Итак, страдание является интегральной частью процесса раскаяния во всяком, даже на первый взгляд не слишком тяжелом, грехе. Согласно Законам раскаяния ученика р. Йеуды Хасида, р. Эльазара из Вормса, автора «Сефер а‑рокеах» («Книги парфюмера»), раскаявшийся вор должен не только вернуть имущество, но и подвернуть себя истязаниям плоти или постам. При этом страдание подразделяется на две разные и невзаимозаменяемые категории: страдание как замена наказания, предусмотренного Торой, но неосуществимого в условиях изгнания, когда Закон может быть реализован лишь частично — искупление преступного действия; и страдание, эквивалентное запретному наслаждению, являющееся искуплением греха в его субъективном аспекте. Добровольное страдание уравновешивает греховное наслаждение: человек словно возвращает Творцу стоимость незаконно взятой им вещи, подобно тому как вор должен вернуть украденное. Восстановлению нарушенного равновесия служит и страдание, замещающее наказание Торы, — ведь центральным элементом всех установленных Торой наказаний является искупление совершенного греха . При этом представляется, что именно акцент на внутреннем мире человека не позволяет предложить кающемуся пассивно дожидаться ниспосланного Небом искупления. Подлинное раскаяние пробуждает желание проявить активность и, не дожидаясь очищающей небесной кары, причинить самому себе страдания, чтобы полностью устранить последствия греха.
Таким образом, первый и третий виды раскаяния, соответствующие «полному раскаянию», согласно Рамбаму и другим представителям еврейской философской мысли Средневековья, являются лишь основой для продвижения вперед — для раскаяния по Писанию и уравновешивающего раскаяния, принятия на себя физических и душевных страданий, которые необходимы для подлинного искупления греха. И если р. Йона из Жероны предлагает поститься, чтобы избежать мучений, то р. Йеуда Хасид советует «в день поста подвергать себя телесному наказанию, ибо всякое добровольно принимаемое на себя страдание способствует искуплению греха». При этом, однако, страдания не могут быть результатом внешнего принуждения, но должны быть приняты добровольно и осознанно, ибо «покаяние пристало лишь тому, кто перестал грешить и воздвигает ограды, дабы уберечься от греха». Поэтому наставнику, к которому обращается грешник, ищущий искупления, следует в первую очередь убедиться в серьезности намерений последнего и в искренности его раскаяния: «Наставник пусть спросит вначале, раскаивается ли он. И если тот ответит: “Да” — пусть скажет ему так (в том случае, если грех состоит в прелюбодеянии): “Если ты раскаиваешься, не приближайся к той женщине, и не смотри на нее, и не разговаривай с ней в течение года. Если ты поступишь так и выдержишь это, я объясню тебе, как избавиться от вины”» .
Концепция четырех видов раскаяния стала нормативной частью религиозной практики ашкеназских общин Средних веков и Возрождения; причем ей следовали не только идеологические наследники движения «Хасидей Ашкеназ», но и те мыслители, которые находились за пределами его прямого влияния . Тем не менее сложный баланс между внутренними и внешними составляющими, который был достигнут в «Книге благочестивых», оказался недолговечным, а возможно, и изначально не был предназначен для широких масс. К примеру, р. Меир из Ротенберга, один из основных алахических авторитетов средневекового европейского еврейства, излагая концепцию четырех видов раскаяния, заменяет страдания, соответствующие наказанию Писания, на признание грешником своей вины. Здесь сказывается тенденция к «спиритуализации» подхода к раскаянию. Если в формально‑алахическом аспекте тон долгое время задавали законы р. Эльазара из Вормса, на общетеоретическом уровне перенимались этические идеи мыслителей Испании и концепция раскаяния Рамбама, со временем ставшие доминирующими в мировоззрении и Алахе ашкеназского еврейства . 
Кдушат Леви. Комментарий к Йом Кипуру
Канун Дня искупления. Законы и обычаи
