А потом пришли Моше и Аарон и сказали фараону: «Так сказал Г-сподь, Б-г Израилев: “Отпусти народ Мой, чтоб он совершил Мне праздник в пустыне”». И сказал фараон: «Кто такой Г-сподь, чтобы я послушался голоса Его и отпустил Израиль? Я не знаю Г-спода, и Израиль не отпущу».

Шмот, 5:1-2

Представьте себе утро на Палатинском холме. Ветер полощет плоские кроны пиний, два старика стучатся в двери дворца. Это посольский день, день космократора — «владыки мира». В этот день все цари приходят почтить владыку. По римскому обычаю aurum coronarium они приносят золотые короны в дар, чтобы увенчать ими императора. И своих богов они тоже приносят с собой. Пока цари венчали владыку коронами, Моше и Аарон ждали у входа. Вошли слуги и сказали: «Два старика стоят у входа». Ответил владыка: «Пусть войдут». И пока старики входили, ждал император, что старики увенчают его золотой короной. Или вручат верительные грамоты. Но Моше и Аарон даже не поздоровались! Спросил их владыка: «Кто вы?» Ответили: «Мы — Послы Святого, благословен Он». — «О чем же вы просите?» — «Так сказал Г-сподь, Б-г Израилев: “Отпусти народ Мой, чтоб он совершил Мне праздник в пустыне”». Разгневался владыка и сказал: «Кто такой Г-сподь, чтобы я послушался голоса Его и отпустил Израиль? Он не озаботился прислать мне корону, а вы приходите и грубите. Я не знаю Г-спода и Израиль не отпущу. Впрочем, подождите, я загляну в свиток». Пошел в библиотеку и начал читать имена народов и их богов: «Бог Моава, Бог Амона, Бог Сидона». Сказал Моше и Аарону: «Я искал Его имя в библиотеке и не нашел!»

И вот притча для знающих, что священники, сыны Аароновы, не должны ходить на кладбище, чтобы не оскверниться. У одного священника был глупый раб. Как-то раз священник отправился за город, а раб стал искать господина на кладбище и кричать: «Не видали господина моего?» — «Господин твой не священник ли?» — «Священник!» — «Дурак! Кто же ищет священника на кладбище?!» И так сказали Моше и Аарон фараону: «Дурак! Разве ищут живых среди мертвых или мертвых среди живых?! Наш Б-г — Живой, Царь Мира, а те боги — мертвецы». Так в мидраше «Шмот раба» (5:14).

Пусть не удивляется читатель римским костюмам и обычаям. Наши мудрецы назвали дворец фараона палатином, а самого фараона — космократором, устроили ему приношение золотых корон в посольский день. А самое главное — превратили библейскую историю в фарс, а фараона — в педанта и шута. Хотя на самом деле все намного серьезнее. Фараон — не мальчик для битья, а фигура трагическая. Его вина совсем не доказана, у него есть оправдание. Ведь Сам Г-сподь ожесточил его сердце.

Сказано в Торе: «Вот Я ожесточу сердце фараона, и явлю знамения Мои и чудеса Мои в земле Египетской» (Шмот, 7:3). И в книге Притчей Соломоновых написано: «Сердце царя — в руке Г-спода, как потоки вод: куда захочет, Он направляет его» (Мишлей, 21:1). Но если сердце царя — в руке Г-спода, если Сам Г-сподь ожесточил сердце царя, то вины царя никакой нет и свободы воли тоже нет. Б-г заставил фараона быть жестоким. И Б-г же наказал его за жестокость, утопив в водах Чермного моря. «Что же скажем? Неужели неправда у Б-га?» Так спрашивает Павел в Послании к Римлянам и отвечает: «Да не будет!» Не бывает у Б-га неправды, но есть замысел. Не по вине и не по заслуге милует и карает Г-сподь, но по замыслу Своему и по воле Своей.

Ибо Писание говорит фараону: «Для того самого Я и поставил тебя, чтобы показать над тобою силу Мою и чтобы проповедано было имя Мое по всей земле». Итак, кого хочет, милует; а кого хочет, ожесточает. Ты скажешь мне: «За что же еще обвиняет? Ибо кто противостанет воле Его?» А ты кто, человек, что споришь с Б-гом? Изделие скажет ли сделавшему его: «Зачем ты меня так сделал?» Не властен ли горшечник над глиною, чтобы из той же смеси сделать один сосуд для почетного употреб­ления, а другой — для низкого? Что же, если Б-г, желая показать гнев и явить могущество Свое, с великим долготерпением щадил сосуды гнева, готовые к погибели, дабы вместе явить богатство славы Своей над сосудами милосердия, которые Он приготовил к славе, над нами, которых Он призвал не только из Иудеев, но и из язычников? (Рим., 9:17-24).

«Сосуды гнева» — это евреи, которые отвергли Христа, а «сосуды милосердия» — христиане. Г-сподь оттолкнул от себя евреев, чтобы привлечь язычников. Но «ожесточились» евреи только до тех пор, пока язычники не станут христианами, а тогда уже и весь Израиль спасется. Таков хитрый план Б-га, таково предопределение.

Наши мудрецы рассуждали иначе. Написано в Торе: «Ибо Я ожесточил сердце его» (Шмот, 10:1). Сказал рабби Йоханан: «Это повод еретикам, чтобы открыть рот и сказать: не во власти фараона было покаяться!» Сказал рабби Шимон Реш Лакиш: «Пусть еретики заткнутся, как сказано: “Над насмешниками Он насмехается” (Мишлей, 3:34). Ибо Святой, благословен Он, прощает грешнику его грех и раз, и другой, и третий, а потом, если тот не одумается, запирает сердце его от покаяния, чтобы взыскать с виновного. Так и фараон-злодей. Пять раз посылал к нему Святой, благословен Он, Моше и Аарона, а тот не слушал их. Сказал ему Святой, благословен Он: ты ожесточил выю свою и сердце свое, вот Я добавлю скверну к твоей скверне. Потому написано: “Ибо Я ожесточил сердце его”. Что значит ожесточил? Сделал его подобным печени. Если печень долго варить, то она станет жесткой, как медь» (Шмот раба, 13:2).

Слово «медь» у рабби Шимона Реш Лакиша — не еврейское, а латинское, испорченное устами евреев. Царь при жизни становится бронзовым, на нем бремя державное, его сердце ожесточает Г-сподь. И караул царя посмертный стоит, как сказал поэт, «на ветру бронзовея». Поэтам вольно завидовать и злорадствовать. Они не знают меры суда и милости, а хотят себе памятник «меди долговечнее» (aere perennius):

Нет, весь я не умру, и жизни лучшей долей
Избегну похорон, и славный мой венец
Все будет зеленеть, доколе в Капитолий
С безмолвной девою верховный ходит жрец.

Так писал Гораций и ошибся. В Капитолий верховный жрец давно не входит, как не входит первосвященник в Святая святых Б-га Живого. Вознесшись над Вечным городом, на Палатинском холме в зелени утопают развалины императорских дворцов. Нет ничего прекраснее этих развалин и этого города. Легко представить себе, как два старика карабкаются по каменной лестнице. За их спинами бежит via sacra, Священная дорога. На арке Тита застыл триумф императора, воины несут золотой семи­свечник. Да и сам семисвечник, унесенный из нашего Храма Титом-злодеем, стоит на Священной дороге в храме Богини Мира. Этот город любил Иосиф Бродский, написавший в подражание Горацию и его подражателям свое предсмертное Аеre perennius — «Меди долговечнее»:

Приключилась на твердую вещь напасть:
будто лишних дней циферблата пасть
отрыгнула назад, до бровей сыта
крупным будущим чтобы считать до ста.
И вокруг твердой вещи чужие ей
встали кодлом, базаря «Ржавей живей»
и «Даешь песок, чтобы в гроб хромать,
если ты из кости или камня, мать».