Уважение к учителю сравнивается в Вавилонском Талмуде с отношением к родителям. Родившие ввели тебя в этот мир, а обучивший открыл тот вечный мир Всевышнего, который, по словам Рамбама, называется Будущим лишь потому, что пока его очертания для нас не так ясны, как облик мира материального. Может быть, поэтому в огромном количестве реакций на трагедию, неделю назад унёсшую жизнь моего учителя и друга Михаэля Шнейдера, было заметно, как многие внезапно почувствовали себя осиротевшими. Ведь за последние сорок пять лет тысячи, если не десятки тысяч, людей фундаментальные шаги навстречу Всевышнему сделали с его помощью.

В московском баалтшувном мире 1970‑х Миша сразу занял особое место. Он скоро стал известен как знаток Торы, ревностно относящийся к исполнению заповедей. В той парадоксальной атмосфере возвращения молодежи к Торе, в информационном вакууме тоталитарного государства слово Миши Шнейдера становилось наиболее авторитетным — «ведь они (раввины, ‘старики’) нам правду не скажут, они нас жалеют». И еще многие месяцы после отъезда в Израиль Михаэль получал из Москвы письма и звонки, в которых звучали вопросы, актуальные для начинающих жить по законам Торы…

КГБ также видел в Шнейдере лидера, через которого можно влиять на еврейское движение: ему предлагали стать московским раввином. С его стороны последовала импульсивная реакция — отвергнуть предложение и уехать в Израиль.

Особым было и отношение к Михаэлю Шнейдеру Любавичского Ребе. Ещё в Москве через посланников Ребе Миша получал ответы на свои вопросы по алахе. Когда в 1981 году он приехал в Нью‑Йорк, его ждала особая честь. Ребе пригласил его в свою библиотеку, благословил — его и всех «русских» евреев — и вручил ему в подарок только что вышедший в свет перевод «Тании» на английский. И тут — внезапно для хасидов — частная аудиенция перешла в общественную беседу о благословении на солнце, которое евреи всего мира совершали в тот год. Все обстоятельства описаны в 22 томе «Ликутей Сихот», что необычно само по себе.

В Иерусалиме, куда в 1979 году Шнейдер приехал с женой и дочкой, он продолжал всех удивлять. Глава колеля Цемах Цедек, раввин Хаим Шалом Дайч, был потрясен подготовкой Михаэля и принял его в самый престижный хабадский колель в Старом городе. Как Миша радовался первой контрольной, сданной им наравне со всеми!..

Однако Шнейдером овладела мысль, высказанная рабби Шимоном бар Йохаем после выхода из пещеры: «Есть ли что‑то в мире, что требует исправления?». Как может быть, что в Иерусалиме нет хабадского колеля на русском языке?.. А где же будут учиться ученики, которые вскоре приедут из Москвы?!..

Руководитель издательства «Шамир» профессор Ирмияу Брановер был впечатлен, что юноша обладает столь серьезными познаниями и рассудительностью. Несколько раз во время первой встречи он переспрашивал: «Так сколько вам лет? Ах, да…» В результате их разговора был открыт колель Шамир, преобразившийся затем в Мерказ Гутник, подготовивший силы для будущего возрождения еврейской жизни на территории бывшего Союза.

С интеллектуальным потенциалом Михаэля Шнейдера у издательства «Шамир» открылись новые горизонты. То, за что раньше даже не помышляли браться, теперь оказалось в круге возможностей. Так начался амбициозный проект перевода хабадского сидура «Теилат Ашем». Михаэль, обложившись стопками книг, — комментариев к сидуру и словарей, — мог днями искать наиболее точное слово. При этом его не оставлял трепет перед святостью цели: ведь этими словами душа обратится к своему Творцу…

Другая открывшаяся тогда перспектива — перевод четвертой и пятой частей «Тании», насыщенных, в отличие от первых, каббалистическими терминами.

Когда Любавичский Ребе выступил с инициативой ежедневного изучения «Мишне Тора» Рамбама, возникла (как нередко бывает, с опозданием) идея перевода нескольких глав книги на русский язык к завершению первого цикла изучения «Мишне Тора». Для решения этой амбициозной задачи Шнейдер почти две недели работал круглосуточно. Это не помешало выходу качественного перевода, положившего начало многим другим переводам Рамбама.

Одной из таких непосильных, на первый взгляд, задач был перевод «Путеводителя растерянных» Рамбама на русский язык. Не просто перевод, а комментированное пособие по философии Рамбама!.. Миша год не расставался с этой книгой — заглядывал в нее в любую свободную минуту. Через десять лет вышел первый том, и мир еврейских текстов на русском языке приобрел новую глубину…

Михаэль Шнейдер нашел реализацию своего энциклопедического таланта в мире иудаики. Его коллеги и ученики из Бар‑Иланского университета пишут о нем как о гении, свободно ориентирующемся в мире еврейской каббалы и мистики, в ее контексте и взаимодействии с культурами древнего мира. Не берусь оценить влияние Михаэля Шнейдера на мир израильской иудаики, но он точно укрепил убеждение, что фундаментом иудаики должно быть прочное ешивное образование.

Темы его исследований всегда носили печать новаторства, будь то влияние идей каббалы в Древней Руси или мистика периода Второго Храма.

В мире русскоязычного еврейства, для возрождения которого Шнейдер многое сделал, им была задана важная планка: серьезность, стремление к совершенству, неготовность принять то, что он пренебрежительно называл халтурой.

В современном облике русскоязычного еврейства мы многим обязаны Михаэлю Шнейдеру. Нам очень повезло, что он был с нами. И, как сказали бы в Марьиной роще во времена его молодости: пусть Миша, мудрый человек, обладавший глубокой верой и добрым сердцем, будет хорошим заступником на небесах для его семьи, его близких и всех, кто, ведая или не ведая, стал его учеником.