Материал любезно предоставлен Tablet

Американский поэт и литературный критик Адам Кирш продолжает читать даф йоми — лист Талмуда каждый день — и делится размышлениями о прочитанном. В этом эссе мудрецы Талмуда спорят о границах запретов и дозволений, а евреи получают вознаграждение за добродетельное поведение.

В прошлый раз мы читали про талмудический запрет тушить огонь в шабат, и я отметил, что, вероятно, исключение делают в случае спасения человеческой жизни. Мне не пришлось долго ждать, чтобы увидеть, как мудрецы решают этот вопрос: он оказался одной из центральных тем фрагмента, который читают на этой неделе. В Шабат, 128б, мудрецы поясняют, что если речь идет о больных людях, рожающих женщинах и даже страдающих животных, то обычно строгие правила соблюдения шабата можно ослабить или даже нарушить.

К этому выводу мудрецы приходят после долгой дискуссии, продолжающейся в главах 17 и 18 трактата «Шабат»; дискуссия посвящена законам мукце. Об этом понятии уже говорилось гораздо раньше, но здесь Талмуд вновь возвращается к нему, с тем чтобы прояснить его суть и случаи его применения. Мукце означает «отставленное в сторону», «изолированное», и основной принцип здесь таков: предмет можно использовать или передвигать (переносить) в субботу, только если он явно или имплицитно заранее предназначен для этой цели. Предметы, которые обычно не используются в шабат, или которые появляются на свет в шабат, или использование которых запрещено в шабат, это все мукце.

Мудрецы нигде не объясняют происхождение или цель этого правила, и я с облегчением прочитал в примечаниях, что «не совсем ясно, почему запрещается трогать мукце», — потому что мне это тоже не было ясно. Кажется, логика здесь в том, что законы мукце — это превентивная мера. Запрещая даже дотрагиваться до определенных вещей, мудрецы надеялись тем самым предотвратить использование их, которое является нарушением законов субботы. Такого рода профилактическое законотворчество нередко встречается в Талмуде. Раввинистические законы часто служат оградой для законов библейских.

Некоторые категории предметов очевидно мукце, потому что их нельзя использовать в шабат, — например, строительные инструменты или дрова. Но что, если мы хотим использовать такой предмет не по назначению, которое в шабат запретно, а с другой целью, которая не подпадает ни под какой запрет? Вопрос в том, сам ли предмет мукце или лишь то дело, для которого он используется. Этот вопрос поднимается в 1‑й мишне 17‑й главы, где говорится: «Человек может переносить молоток, чтобы колоть им орехи, топор — чтобы отрезать кусок инжирного пирога, пилу — чтобы распилить головку сыра, лопату — чтобы зачерпнуть ею сушеный инжир». Как правило, эти предметы считаются мукце, поскольку заниматься строительством и ремонтом в субботу запрещено. Но если они используются для приготовления пищи, утверждает мишна, их можно трогать и переносить. Как формулирует гемара, «использование предмета, первоначальная функция которого связана с запретным действием, для совершения разрешенного действия позволительно».

Это либеральное толкование, и оно не остается в гемаре без изменений. Абайе отмечает, что Бейт Шамай — школа Шамая, известная строгостью своих постановлений, — говорит: «Человек не может взять пестик из ступки, чтобы резать им мясо». Это было бы использование запрещенного предмета для разрешенного действия, но Бейт Шамай запрещает это. (А Бейт Гилель, как обычно, придерживается противоположной позиции, гораздо более снисходительной, и дозволяет использовать пестик для резки мяса.) Чтобы объяснить позицию школы Шамая, гемара утверждает, что пестик попадает в другую категорию мукце: это предметы, «откладываемые в сторону» из‑за своей ценности, чей владелец хочет сохранить их в неприкосновенности. Рав отмечает, что «булавки, утюги и вешалки для одежды» — инструменты хрупкие и содержатся в специально отведенном месте, дабы избежать поломки, и поэтому запрещено переносить их с места на место в шабат. То же относится и к пестику — его не трогают, чтобы избежать ущерба. «Большая пила и нож для плуга», говорит Мишна, тоже попадают в эту категорию ценных приспособлений.

Можно задаться вопросом, почему же некоторые мудрецы занимают либеральную позицию в этом случае и разрешают переносить предметы, предназначенные для запрещенного в субботу действия? Ведь в прошлый раз мы выяснили, что запрещалось даже выносить вещи из огня в субботу, чтобы не возникло искушения потушить огонь. Почему же мудрецы не беспокоились, что евреи и в случае с мукце могут нарушить субботний закон?

В Шабат, 123б мы узнаем, что еврейский народ заслужил эту снисходительность своим хорошим поведением. «Изначально [мудрецы] говорили, что лишь три предмета из всей утвари можно переносить в шабат: нож для разрезания пирога с инжиром, прибор, совмещающий в себе вилку и ложку, для очистки грязи на дне горшка и малый столовый нож». Однако евреи демонстрировали такое неукоснительное соблюдение субботы и воздержание от использования запрещенной утвари, что мудрецы изменили свое постановление: «Они разрешили, и затем они разрешили, и затем они разрешили», — сообщает гемара. В конце концов они постановили, что «в субботу можно переносить любую утварь, за исключением большой пилы и ножа для плуга».

Эта эволюция представляется мне примечательной по двум причинам. Во‑первых, она показывает, что раввинистическое законотворчество происходило не в вакууме — оно реагировало на нужды и поведение общины и допускало изменения по мере того, как менялась сама община. А во‑вторых, это тот редкий случай, когда мудрецы выражают доверие к способности своего народа добросовестно соблюдать закон. В прошлый раз мы читали о том, что Мессия придет, как только евреи смогут безупречно провести субботы две недели кряду. Кажется, что, по крайней мере, в отношении законов мукце евреи способно вести себя безукоризненно.

Это доверие к благочестию евреев оправдывает утверждение, появляющееся в главе 18, где мудрецы обсуждают вознаграждение, ожидающее человека за различные добродетели. Мудрецы полагают, что по большей части хорошее поведение вознаграждается в Мире грядущем, но за «шесть добродетелей человек получает награду в этом мире»: это гостеприимство, посещение больных, сосредоточенная молитва, ранний приход в дом учения, воспитание сыновей, преданных изучению Торы, и умение не осуждать ближнего своего, то есть предоставлять ему кредит доверия, как мудрецы предоставляют кредит доверия евреям в отношении соблюдения шабата.

Далее Талмуд рассказывает несколько достопамятных историй о людях, в невиновность которых окружающие верили, несмотря на то что их поведение представлялось весьма сомнительным. К примеру, однажды рабби Йеошуа отправился в гости к римской матроне, в чьей помощи он нуждался. (В примечаниях сообщается, что римские патриции нередко интересовались иудаизмом; вероятно, эта матрона должна была помочь рабби Йеошуа в его отношениях с имперскими властями.) Ученики рабби увидели, как тот снял свой тфилин, зашел в дом матроны и запер за собой дверь. А выйдя оттуда, он прямиком направился в микву, дабы очиститься.

Поскольку в микву мужчины ходят обычно после эякуляции, естественно было бы предположить, что Йеошуа только что вступил с матроной в интимные отношения. Но когда он спросил своих учеников, они заявили, что у них не было подобных подозрений. «Когда я запер дверь, в чем вы заподозрили меня?» — спросил рабби Йеошуа, и они ответили: «Мы сказали: вероятно, он с ней должен обсудить дело государственной важности». «Когда я вышел и окунулся в микву, в чем вы заподозрили меня?» «Мы сказали: вероятно, капля слюны из ее рта попала на одежду рабби». Столь благоприятно истолковав поступки рабби Йеошуа и не заподозрив его в грехе, ученики заслужили его благословение: «Как вы истолковали мои поступки благоприятно для меня, пусть так же и Б‑г истолкует ваши поступки».

И вот, под конец главы 18, мы доходим до талмудической дискуссии о том, когда дозволяется нарушить субботу, дабы помочь больному человеку. Сначала мудрецы обсуждают помощь животным: что ты будешь делать, спрашивает Рав, если животное в субботу упадет в акведук? Не дозволяется вытащить его оттуда и понести, это было бы прямым нарушением библейского закона. Но ты можешь принести подушки и одеяла и положить их так, чтобы животное могло само выбраться из воды. Гемара указывает на то обстоятельство, что, бросая подушки в воду, мы их портим и они не могут больше служить нам в своем обычном качестве; в таком случае наше действие попадает в категорию одной из запретных мелахот — ломать и разрушать. Но у Рава уже есть готовый ответ: «Мудрецы запрещают приводить сосуд в негодность. Тора запрещает причинять страдания живому существу. А запрет Торы перевешивает запрет мудрецов».

Когда речь заходит о человеке, мудрецы оказываются еще более толерантными. «Можно нарушить шабат ради рожающей женщины», — учит нас Мишна, — поскольку считается, что ее жизни угрожает опасность. Гемара подробно расписывает, что имеется в виду под нарушением шабата в данном случае: можно зажечь свет, вызвать акушерку и принести беременной женщине масло. Но все же мудрецы советуют совершать эти действия каким‑нибудь необычным образом — в честь шабата. Скажем, если женщина несет своей беременной подруге масло в шабат, она должна «нести его в своих волосах». Мудрецы обсуждают, что это значит: то ли она должна обмакнуть свои волосы в масло, а придя, отжать их и таким образом получить масло (странный способ, если не сказать — антисанитарный), то ли просто привязать сосуд с маслом к своим волосам.

Мудрецы постановили, что разрешается нарушать субботу ради роженицы, даже если та не просит вас об этом. По словам рабби Шмуэля, «что касается роженицы, если утроба ее открыта, говорит ли она “нужно нарушить шабат” или не говорит “нужно нарушить шабат”, человек нарушает шабат ради нее». Позволяется нарушить шабат даже для ее душевного спокойствия. Мудрецы рассматривают случай слепой роженицы. Нужно ли зажигать свет для нее, даже если она все равно не видит и свет ей не поможет? Мудрецы решают, что это дозволяется, поскольку женщине будет спокойнее, если она знает, что ухаживающие за ней люди смогут лучше видеть. Этот пример наглядно демонстрирует специфику талмудического метода. Мудрецы придумывают самую что ни на есть редкую ситуацию — слепая женщина, рожающая в субботу, — чтобы выявить принцип. В данном случае принцип такой: облегчение боли и страданий оказывается еще более священным делом, чем сам шабат. 

Оригинальная публикация: 123