Одно из самых сильных выступлений, которые я когда‑либо слышал, — выступление Любавичского Ребе Менахема‑Мендла Шнеерсона, посвященное нашей недельной главе, а именно истории с лазутчиками. Оно изменило мою жизнь, ни больше ни меньше.

Ребе задавал вопросы, которые напрашиваются сами собой. Как могли десять лазутчиков вернуться с пораженческим рапортом, деморализующим народ? Как они могли заявить: мы, мол, не сможем победить, тамошний народ сильнее нас, его города хорошо укреплены, тамошние жители — исполины, а мы рядом с ними — кузнечики?

Они видели своими глазами, как Б‑г ниспослал череду казней, вынудивших к капитуляции Египет — самую сильную и долговечную империю Древнего мира. Они видели, как египетская армия, располагавшая новейшей военной техникой той эпохи, колесницами, утонула в Тростниковом море, меж тем как сыны Израиля перешли это море посуху. Египет был намного сильнее, чем ханаанеи, перизеи, евусеи и другие царства, с которыми сынам Израиля пришлось бы сражаться при завоевании страны. Причем воспоминания не успели поблекнуть. Все эти события случились год с небольшим назад.

Более того, лазутчикам уже было известно, что обитатели страны — вовсе не исполины, противостоящие кузнечикам: наоборот, они страшно боятся сынов Израиля. Так они сказали сами, распевая «Песнь на море»:

Услыхали народы и затрепетали,

Страх объял жителей Филистии!

Тогда смутились князья Эдома,

Ужас объял вождей Моава,

Перепугались жители Ханаана!

Охватили их страх и трепет,

От мощи Твоей они были немы, как камень.

(Шмот, 15:14–16)

Народ страны боялся сынов Израиля. Почему же лазутчики испугались народа страны?

Более того, продолжал Ребе, лазутчики не были рядовыми людьми, случайно выбранными из всего народа. В Торе сказано, что «все эти люди были главами сынов Израиля»: то были лидеры. Такие люди не поддаются страху без серьезных оснований.

Вопросы простые, но Ребе дал совершенно неожиданный ответ. Лазутчики боялись вовсе не неудачи, сказал он. Они боялись успеха.

В каком положении они были нынче? Они питались маном, ниспосланным с небес. Пили воду из чудесного колодца. Их окружали Облака Славы. Они разбивали свой стан вокруг Святилища. Они поддерживали постоянный контакт со Шхиной. Никогда еще ни один народ не жил так близко к Б‑гу.

А в каком положении они оказались бы, войди они в страну? Им пришлось бы вести бои, содержать армию, создавать экономику, возделывать землю, беспокоиться за урожай, опасаясь засухи, отвлекаться на тысячи других хлопот, связанных с жизнью в мире. Что стало бы с их близостью к Б‑гу? Их заботили бы материальные и бытовые вопросы. Здесь они могли бы провести всю жизнь за изучением Торы, озаренные Б‑жественным сиянием. А там они стали бы лишь еще одним народом в том мире, где полным‑полно других народов, у них были бы те же экономические, социальные и политические проблемы, которые приходится решать всем народам.

Итак, лазутчики не боялись неудачи. Они боялись успеха. Ошибка, которую они совершили, — это ошибка всецело святых людей. Им хотелось прожить жизнь там, где они как нельзя ближе к Б‑гу. Но они не понимали, что Б‑г ищет, как выражаются хасиды, «жилище в нижних мирах». Одно из главнейших отличий иудаизма в том, что другие религии стремятся вознести людей на небеса, а иудаизм — принести небеса на землю.

В Торе много места уделено вещам, в которых обычно не видят даже примеси религиозного: таким вещам, как трудовые отношения, сельское хозяйство, социальное обеспечение, займы и долги, владение землей и так далее. Нетрудно испытать яркие религиозные переживания в пустыне, монашеском скиту или ашраме. В большинстве религий есть святые места и святые люди, живущие вдали от тягот и треволнений повседневной жизни. Одна такая еврейская секта, известная благодаря Свиткам Мертвого моря, существовала в Кумране, были и другие. Ничего необычного в этом нет.

Но начинание евреев, миссия евреев — совсем иного рода. Б‑г хотел, чтобы сыны Израиля построили образцовое общество, где с людьми не обращались бы как с рабами, а правителям не поклонялись бы как полубогам, где чтили бы человеческое достоинство, где закон применяли бы беспристрастно к богатым и бедным, где никто не оставался бы без средств к существованию и не был бы покинут в одиночестве, где никто не стоял бы выше закона, где ни одна сфера жизни не была бы свободна от морально‑нравственных ограничений. Для всего этого необходимо общество, а обществу требуется своя земля. Требуются экономика, армия, поля и стада, трудовые ресурсы и предпринимательство. В иудаизме все эти вещи и явления становятся способами принести Шхину в общие пространства нашей коллективной жизни.

Да, лазутчики боялись успеха, а не неудачи. То была ошибка глубоко религиозных людей. Но все же ошибка.

В этом и состоит заковыристая духовная проблема, которую ставит перед нами величайшее событие последних двух тысячелетий еврейской истории: возвращение евреев в Страну Израиля и Государство Израиль. С сионизмом было связано столько мечтаний, сколько, пожалуй, ни с одним другим политическим движением в предшествующей и последующей истории. Для кого‑то сионизм был осуществлением видений пророков, для кого‑то — сугубо мирским достижением людей, решивших взять судьбу истории в свои руки. Одни видели в нем воссоединение с землей и почвой в духе толстовства, другие — ницшеанское самоутверждение воли и силы. Некоторым представлялось, что это убежище от европейского антисемитизма, иным — что это первые ростки мессианского искупления. У каждого сионистского мыслителя была своя версия утопии, и, что примечательно, все эти версии в той или иной мере воплотились в жизнь.

Но Израиль всегда представлял собой нечто более простое и фундаментальное, чем эти идеи. За свою почти четырехтысячелетнюю историю евреи изведали на себе практически все варианты судеб и жизненных обстоятельств между двумя крайностями — трагедией и триумфом. Им довелось жить чуть ли не во всех странах мира. Но все это время существовало лишь одно место, где они могли сделать то, что призваны делать с зари своей истории: строить свое общество в соответствии с высшими идеалами — непохожим на общественные системы соседей, такое общество, которое служило бы образцом для подражания, демонстрируя, что общественные отношения, экономика, образовательная система и система социального обеспечения могут стать каналами для нисхождения Б‑жественного присутствия на землю.

Несложно найти Б‑га в пустыне, если ты не добываешь себе пропитание в поте лица, если рассчитываешь, что Б‑г будет сражаться вместо тебя.

Десять из двенадцати лазутчиков, по словам Ребе, намеревались жить так веки вечные. Но Б‑г хочет от нас другого, заметил Ребе. Б‑г хочет, чтобы мы взаимодействовали с миром. Б‑гу угодно, чтобы мы исцеляли больных, кормили голодных, боролись с несправедливостью, обрушивая на нее всю силу закона, боролись бы с невежеством, стараясь всем дать образование. Б‑гу угодно, чтобы мы показали миру, что значит любить ближнего и чужестранца, чтобы мы сказали вместе с рабби Акивой: «Любимо человечество, потому что каждый из нас создан по образу Б‑га».

Еврейская духовность живет в самой гуще жизни общества и его институтов. Чтобы ее создать, мы должны побороть две разновидности страха — страх перед неудачей и страх перед успехом. Страх перед неудачей — обыденное явление; страх перед успехом встречается реже, но парализует нас не меньше. В обоих случаях первопричина — нежелание рисковать. Вера — это отвага рисковать. Вера — не стабильность определенности, а умение жить в обстановке неопределенности. Умение расслышать, что Б‑г обращается к нам так, как обратился к Аврааму: «Иди впереди Меня Так в английском переводе. В русском переводе Д. Сафронова под редакцией А. Графова: «Ходи предо Мною». — Примеч. перев.
» (Берешит, 17:1).

Ребе жил по принципам, которым учил и других. Он отправлял своих эмиссаров во все точки планеты, где жили евреи. Тем самым он преобразил еврейскую жизнь. Он знал, что просит своих последователей рисковать, приезжая в такие места, где обстановка будет создавать им массу сложностей, но он верил в своих эмиссаров, в Б‑га и в еврейскую миссию. А осуществлять ее следует в публичном пространстве — так сказать, на городских площадях, — где мы делимся своей верой с другими, причем абсолютно практическими способами.

Нелегко покинуть пустыню и выйти в мир с его испытаниями и соблазнами, но Б‑г хочет видеть нас именно в мире, наполняя Своим духом наше управление экономикой, системой социального обеспечения, судебной системой, здравоохранением и армией, исцеляя хотя бы некоторые раны мира и принося осколки Б‑жественного света туда, где часто царит мрак.