Одной из особенностей жизни белорусского еврейства в XIX веке была активная социально‑экономическая роль женщин. Вынужденные самостоятельно бороться за выживание (мужчины, как водится, нередко посвящали свою жизнь Торе), они успешно занимались ремеслом и торговлей, в частности винными промыслами. Медоварение, пивоварение, производство вина и водки — эти промыслы были широко распространены среди местных обывателей, а получающийся на выходе «чистый продукт» пользовался большой популярностью среди белорусских крестьян, горожан, жителей местечек, давал неизменный доход и находился под особым контролем Акцизного управления. Горячительные напитки продавались в корчмах, шинках, чайных, за прилавками этих торговых точек часто стояли женщины. Владельцы питейных заведений иногда закупали товар, иногда самостоятельно его производили. Существовали крупные предприятия — заводы по производству спиртосодержащих жидкостей. Хозяйками некоторых из них были предприимчивые женщины‑еврейки.

Можно выделить несколько вариантов участия женщин в производственном процессе: женщина наравне с мужчиной участвует в общем семейном бизнесе; обстоятельства вынуждают женщину возглавлять производство, чаще в связи со смертью мужа; завод лишь номинально оформлен на жену, фактически им управляет муж. Руководя заводами, женщины прибегали к помощи профессиональных винокуров‑управленцев. Часто в этом качестве выступали родственники заводчицы. На крупных заводах использовали труд наемных рабочих‑мужчин. В мелких кустарных производствах участвовала вся семья.

Далее пойдет речь о четырех еврейках‑заводчицах в Гродно и Гродненском уезде.

Хая‑Лея Фишелевна Яффе

Завод Хаи‑Леи Фишелевны [footnote text=’НИАБ в Гродно. Ф. 30. Оп. 1. Д. 106. Материалы по винокуренному заводу № 1 Яффе Хаи‑Леи Фишелевны в г. Гродно 1889–1914 гг.; Там же. Д. 410. Материалы по винокуренному заводу № 1 Яффе Хаи‑Леи Фишелевны в г. Гродно 1909–1913 гг. Далее без ссылок.’]Яффе[/footnote] находился на Занеманском Форштадте. Здание было деревянное, одноэтажное, с каменным отделением для паровика. Винный подвал находился в отдельно устроенном земляном погребе. Завод работал на пару. Паровое помещение находилось в отдалении от самого здания завода, и связано это было в первую очередь с тем, что паровое оборудование конца XIX века было не очень надежно и весьма взрывоопасно. С целью обезопасить и сохранить постройки и товар паровые двигатели часто помещали в отдалении от самого производства. Наличие парового двигателя дает возможность говорить, что это был именно завод, а не кустарное производство. Для работы производства постоянно требовалась вода. Для этих целей держали накопительные чаны, наполнение которых осуществлялось посредством водяного насоса — пульзометра — из колодца во дворе. При заводе имелась комната для акцизного надзирателя, откуда чиновник мог наблюдать за процессом винокурения.

Первый документ, отражающий деятельность завода, датируется ноябрем 1885 года — это Протокол об измерении квасильных чанов на винокуренном заводе № 1 из свеклосахарных остатков, в нем же идет и первое упоминание владелицы — купчихи Хаи‑Леи Яффе. Богатое семейство Яффе (в дальнейшем в заводских документах встречается транскрипция Иоффе) относилось к еврейской элите Гродно.

Изучая акты проверок оборудования, можно проследить участие владелицы в работе завода. Хая‑Лея всегда была на заводе, если туда приходили сотрудники Акцизного управления, несмотря на то что имелся и управляющий заводом. До 1892 года это был винокур Шлиома Долянский, затем «вследствие отбытия Долянского ответственность по винокурению» принимает на себя сама заводчица. В процессе производства периодически осуществлялся ремонт оборудования. Сохранился ряд заявлений, написанных лично заводчицей, в частности о замене чанов, о том, что ей для нагревания воды для дрожжей и для чистки посуды необходим небольшой чанок и она просит разрешить установить этот чанок и командировать чиновника для устройства и клеймения последнего. Одни заявления заводчица писала самостоятельно, другие написаны писарем. Очевидно, что женщина, возглавлявшая завод, имела хорошее представление о производственном процессе. На заводе внедрялись новинки. В декабре 1892 года заводчица устроила приспособления к обеспечению перегонного аппарата, и за это ей причиталось вознаграждение от казны в размере 96 руб. 80 коп. Было объявлено об отчислении в пользу заводчицы безакцизно 968 градусов спирта из вина, подлежащего оплате акциза. В целом внедрение новшеств поощрялось со стороны губернского руководства, но для этого были необходимы согласования и финансовые вложения, которые могли себе позволить далеко не все заводчики. Хая‑Лея Яффе была одной из немногих обеспеченных женщин‑иудеек, которые стремились максимально модернизировать производство, в том числе за счет совершенствования технологий.

То, что завод был делом семейным, видно из документов: поверенным завода был Бецалель (Цалько) Беркович Иофе, сын Хаи Яффе (впоследствии — Василий Борисович Яффе). С 1899 года Бецалель Беркович Иофе стал управляющим завода. В документе 1914 года заводчиком назван Лев Беркович Яффе, второй сын Хаи‑Леи.

Иногда свои финансовые интересы предпринимательница вынуждена была отстаивать в суде. В 1905 году суд признал право вотчинной собственности Хаи‑Леи Фишелевны Яффе на недвижимость в городе Домбров Сокольского уезда. В 1907 году она добилась признания права собственности на деревянную лавку в Гродно при Скидельской заставе. Представлял ее интересы еще один ее сын, адвокат Авраам Беркович Яффе.

Очевидно, что владелица винокуренного завода № 1 Хая‑Лея Яффе была незаурядной представительницей торгово‑промышленной элиты черты еврейской оседлости. В своей работе она опиралась на помощь семьи, использовала труд наемных рабочих, набирала квалифицированных управляющих. Из актов проверок следует, что завод работал, неукоснительно соблюдая законы, выполнял требования Гродненского акцизного управления, исправно выплачивал налоги. Существенных нарушений в деятельности завода на протяжении двадцати с лишним лет не было выявлено, из чего следует, что руководство было построено грамотно.

Рахиль Лейбовна Андрес

Не менее известной в Гродно предпринимательницей конца XIX — начала ХХ века была Рахиль Лейбовна [footnote text=’Там же. Ф. 30. Оп. 1. Д. 54. Материалы по винокуренному заводу № 69 Шерешевского Лейбы, Андрес Рахили Лейбовны в г. Гродно 1871–1913 гг.; Там же. Д. 532. Материалы по пивоваренному заводу № 69 Андрес Рахили Лейбовны в г. Гродно. 1913–1914 гг. Далее без ссылок.’]Андрес[/footnote]. Винокуренный, или, как еще указано в документах, пивоваренный завод № 69 стал ее собственностью в 1897 году. Завод размещался в собственном доме владелицы в Гродно на Занеманском Форштадте по Хлебной пристани и состоял из пяти отделений: а) варочного, б) сушильного, в) бродильного, г) холодильных тарелок, д) солодовни. Здание было деревянное, способ варки огневой, машинный труд не использовался. Местонахождение завода было очень удачным для транспортировки сырья и произведенного товара: с одной стороны, река Неман (Хлебная пристань), с другой — железная дорога. Занеманский Форштадт на рубеже столетий был частью города, населенной бедняками, преимущественно евреями, представителями рабочего класса. Кроме того, это место было напротив самого центра города. Эти две точки соединяла переправа, позднее — мост. Само расположение диктовало развитие нового промышленного района.

Сохранился интересный документ о работе завода — Акт о производительности солододробилки на пивоваренном заводе № 69. В нем было определено, что за один час при работе двух рабочих дробится 6 2/3 пуда солода. Использовался ручной труд четырех рабочих, трудившихся посменно. Чтобы зафиксировать этот процесс, на завод пришло трое акцизных чиновников, которые наблюдали за работой и сверяли полученные данные друг у друга! Такое количество чиновников объяснялось борьбой с коррупцией в рядах Акцизного управления. За процессом варения пива строго следили. Поскольку завод производил черное пиво, экстрактивность пивного сусла должна была быть не менее 62,4% (по современным белорусским меркам это очень крепкий напиток!).

Сохранилось большое количество протоколов измерений заторных, сусловаренных, бродильных чанов. Все измерения производились в присутствии Рахили Андрес. Как владелица, она была обязана сообщать обо всех поломках и заменах оборудования в Губернское акцизное управление. Используемые на заводе котлы имели казенное клеймо, которое выжигалось на их стенках либо записывалось масляной краской на табличке и прикреплялось над котлами, остальное оборудование пронумеровывалось и было строго подотчетно инвентарной книге. Самостоятельные работы по наладке и ремонту оборудования были наказуемы. Когда при сусловаренном котле рабочими была разобрана каменная кладка, заводчица была вынуждена писать объяснительную записку на имя управляющего акцизными сборами Гродненской губернии. Был выписан штраф в размере 10 рублей. Сусловаренный котел был заменен сразу по получении протокола, объем котла составил 358 ведер. Причины запрета на любые самостоятельные работы заводчика с оборудованием объясняются опасениями со стороны налоговых органов, что производитель может увеличить кубатуру чанов для производства продукции и продавать излишки без акцизного налога. Отсюда плановые и внеплановые проверки со стороны контролирующих организаций.

За работой заводов наблюдало также врачебное и строительное отделения при губернском правлении. 16 декабря 1911 года на заседании Губернского правления был заслушан акт по санитарно‑техническому осмотру пивоваренного завода № 69 Рахили Андрес. «Завод помещается в деревянных строениях, которые весьма ветхи. Черепичная крыша прогнулась, в разливочном отделении стены частью прогнили и покрыты плесенью. Потолочный настил полуразрушен. Как через трубу, так и через отверстие в крыше в чан может попадать пыль. Противопожарных средств при скученности деревянных строений не имеется никаких. Позади завода кучи мусора, отбросов завода, а также человеческие испражнения, т. к. завод расположен у самого берега Немана, все сточные воды с завода и смывающаяся грязь с заводского двора идут прямо в Неман». Так как здание завода вследствие ветхости представляло опасность и никакими временными мерами нельзя было улучшить помещения, Губернское правление определило: «указать Полиции принять меры к прекращению доступа людей в грозящие обрушением помещения и привлечь владельцев к уголовной ответственности за нарушение Строительного и Врачебного уставов».

Несмотря на принятое губернскими органами решение, завод продолжил свою работу. 27 февраля 1912 года в Гродненское губернское Акцизное управление пришел лист от Строительного отделения с сообщением, что пивоваренный завод Андрес работает несмотря на постановление Губернского правления. По всей видимости, владелица завода умела решать деликатные вопросы с губернским руководством, обладая связями и влиянием, но при этом старалась оставаться в рамках законов.

Она нанимала опытных пивоваров и была в курсе всех вопросов, касающихся работы предприятия. Отсутствие в архивных материалах упоминания об участии в управлении заводом кого‑либо кроме заводчицы заставляет сделать вывод о том, что оно не было семейным делом и полностью контролировалось заводчицей.

Хана Сролевна Крусподина

Помимо винокуренных и пивоваренных, белорусские еврейки держали также медоваренные заводы. Так как во время праздника Песах нельзя употреблять хлебную водку, a лишь произведенную из сырого меда или патоки, логично предположить, что медоваренных заводов было немало — для удовлетворения нужд растущего еврейского населения. Подобные предприятия можно назвать заводами только условно вследствие малых масштабов производства. Часто они располагались в одном здании с жилыми помещениями: в подвале завод, а на первом этаже квартира владельца завода.

В местечке Скидель Гродненского уезда на протяжении 1885–1909 годов действовал медоваренный завод № 9 Ханы Сролевны [footnote text=’Там же. Ф. 30. Оп. 1. Д 97. Материалы по медоваренному заводу № 9 Крусподиной Ханы Сролевны в мест. Скидель Гродненского уезда. 1885–1909 гг. Далее без ссылок.’]Крусподиной[/footnote]. Этот завод был огневой, здание деревянное. Котел для медоварения находился в отдельном чулане под одной крышей с жилыми помещениями. Котла для нагревания воды и полоскания стеклянной посуды не было, поэтому мыли бочки прямо во дворе. Бродильное отделение находилось в смежном с заводом чулане.

Случались поломки оборудования, сопряженные с рядом неудобств для заводчика. Составлялись акты, описывающие причины, время, меры по исправлению ситуации. В одном из актов об остановке действия медоваренного завода вследствие его порчи и починки было зафиксировано время начала течи в котле, он был изъят из каменной кладки, измерена величина трещины в присутствии надсмотрщика, владелицы завода, понятых крестьянина и мещанина Берки Ицкова Каца. После починки котла (был детально описан способ починки: с внутренней стороны котла на щель была наложена медная пластинка и залита оловом) он был снова измерен, его объем составил 10 ведер. Такое щепетильное отношение к поломке оборудования со стороны чиновников объяснялось просто: у заводчиков велик был соблазн нарастить края бочки или заглубить дно и таким образом увеличить объем котла, этого допустить было нельзя, потому что казна не досчиталась бы налогов.

В главном корпусе медоваренного завода имелись и другие помещения: питейное заведение, жилые комнаты, комнаты для приезжающих, конюшня, навес для экипажей, табачная и мелочная лавка и прочие хозяйственные помещения. Таким образом, Хана Сролевна владела целым комплексом заведений, направленных на удовлетворение нужд путешественников. Медоваренный завод в Скиделе был типичным образцом еврейского шинкарства в белорусских губерниях. Он создавался для обслуживания заезжих путешественников и был составной частью постоялого двора, принадлежащего семье Крусподиных.

Перла Лейзеровна Мешенгисер

Четвертый тип предприятий, выпускавших алкогольную продукцию, — изюмные заводы. О том, что изюмное вино пользовалось большой популярностью во время еврейских праздников, пишет в своих мемуарах Ехезкел Котик. Упоминает этот напиток и Паулина Венгерова, описывая празднование Песаха: «…кубки остальных сотрапезников наполнялись сладким вином из [footnote text=’Венгерова П. Воспоминания бабушки: Очерки культурной истории евреев России в XIX веке. М.: Мосты культуры, Иерусалим: Гешарим, 2003. С. 52.’]изюма[/footnote]». Этими предприятиями также часто владели женщины. Изюмное заведение № 2 в Брест‑Литовске перешло наследникам Бениамина Харо — жене Хае‑Рейзе Янкелевне Харо и их детям, а изюмный завод № 3 в том же Брест‑Литовске принадлежал Саре Мошковне Каплан. А третья история — из города Слоним — демонстрирует тип номинального управления заводом, когда женщина лишь подписывалась под документами, а дела в большей степени сосредоточивались в мужских руках.

В 1908 году Перла Лейзеровна [footnote text=’НИАБ в Гродно. Ф. 30. Оп. 1. Д. 415. Материалы об открытии и проверке винокуренного завода Шерешевского Меера Берковича в г. Слоним 1897–1913 гг.’]Мешенгисер[/footnote] из города Слоним написала доверенность на имя Израиля Лейзеровича Перкеля, которая гласила: «Сим уполномочиваю Вас открывать на мое имя винные склады, ходатайствовать пред акцизными ведомствами и вести все мои дела». Она не знала русской грамоты, и за нее расписался Абрам Ицко Каплан. Принадлежащий Перле Мешенгисер изюмный завод успешно производил вино. В течение 1910 года для его приготовления употреблено не более 300 пудов изюма, коринки и других сортов сушеного винограда без примеси каких‑либо иных припасов: ягод, морсов, сахара. Для выделки изюмного вина выдавались специальные разрешения. В среднем разрешение на работу, связанную с производством 85–90 ведер изюмного вина, выдавалось сроком от 35 до 41 дня. За этот промежуток времени перерабатывалось около 30 пудов изюма. В деле о заводе Перлы Мешенгисер хранится 5 разрешений за 1910 год, за 1911 год — 6, за 1912 год — 4, за 1913‑й — 6, за 1914‑й — 5 разрешений.

Изюмное вино, производимое евреями, составляло серьезную конкуренцию винам, производимым в Российской империи. Почему оно пользовалось большей популярностью среди местного населения, говорит записка от 23 февраля 1912 года: «Господину управляющему акцизными сборами Гродненской губернии. Во всех местах, где находится заведение для выделки изюмного вина, продажа такового производится неправильно [—] продается в своих лавках на розлив на произвольную мерку: каждый покупатель приходит в лавку со своей посудой[,] и наливают ему из открытой посуды сколько пожелают, а это противоречит закону. В связи с этим наша торговля виноградными винами находится в плохом положении. Покорно прошу о Вашем распоряжении, о строгом наблюдении, чтобы изюмное вино в лавках продавалось только в запечатанных бутылках[,] как во всех других губерниях[,] и надеемся, что этим спасем торговлю русскими виноградными винами. Представитель фирмы, торгующий винами[,] М. Шубак». Торгуя вином, производители‑евреи учитывали потребности и материальные возможности потенциальных покупателей, поэтому создавали все условия, чтобы потребитель напитка мог его купить как можно больше и дешевле. Живя в небольших местечках, продавцы и покупатели знали друг друга, продажа нередко осуществлялась в кредит и основана была на доверии. Дорогое российское вино в этих условиях не могло конкурировать с местными производителями.