Университет: Опыт,

Меланхолия

Аркадий Ковельман 13 февраля 2015
Поделиться

Смерть Земли вызывает тупой и смутный ужас. Это чувство я испытываю с весны прошлого года, и оно не дает мне дышать. А ведь в гибели мира нет ничего нового. В начале Творения заложен его конец. В первых стихах Торы мудрецы распознали гибель миров, созданных до начала Творения: «И увидел Б‑г свет, что он хорош, и отделил Б‑г свет от тьмы. И назвал Б‑г свет днем, а тьму ночью. И был вечер, и было утро: день один» (Берешит, 1:4‑5).

Рабби Йеуда бар Шимон истолковал это так: «Не сказано “был вечер”, а сказано “и был вечер”. Значит, еще раньше Творения был порядок времен». До нашего мира уже были вечера, был свет и были иные миры. И сказал рабби Абау: «Святой, благословен Он, создавал миры и разрушал миры прежде, чем сотворил этот. Сказал Г‑сподь: “Этот мир мне любезен, а те — не милы”». Рабби Пинхас вывел тот же смысл из другого стиха: «И увидел Б‑г все, что Он создал, и вот, хорошо весьма» (Берешит, 1:31). Этот мир — хорош, а те не были хороши (см.: Берешит раба, 3:7).

Битва богов и гигантов. Фриз алтаря Зевса в Пергаме. II век до н. э. Пергамон‑музей, Берлин

Битва богов и гигантов. Фриз алтаря Зевса в Пергаме. II век до н. э. Пергамон‑музей, Берлин

Стоики учили, что миры возникают и гибнут вновь в мировом пожаре. У стоиков мировой пожар — экпюросис («сгорание»), а в Талмуде — Геином (Геенна огненная). Она названа так по имени долины сынов Енномовых, оврага к юго‑западу от Иерусалима. В огне Геенны сгорит наш мир, а праведники войдут в мир будущий, в Царствие Небесное, которому не будет конца. День, когда сгорят грешники, назван «Днем Г‑спода», и об этом дне пророчествовали пророки и спорили мудрецы. В этот день Г‑сподь вытащит солнце из футляра и не станет охлаж­дать его в бассейне с водой. Р. Янай и р. Шимон бен Лакиш говорят: «Геенна — не что иное, как день, сжигающий грешников. И где доказательство этому? В словах пророка Малахи (3:19): “Ибо вот приходит день как пылающая печь, и все грешники и творящие злое станут как солома, и день приходящий сожжет их”». А наставники наши говорят: «На самом деле существует Геенна, ибо сказал пророк Йешаяу (31:9): “Огонь Его на Сионе и печь в Иерусалиме”». Р. Йеуда бен Илай говорит: «Не день и не Геенна это, а огонь, выходящий из тел грешников и сжигающий их. И где доказательство этому? Написано: “Беременны вы сеном, разродитесь соломою; дыхание ваше — огонь, который пожрет вас”» (там же, 33:11). Так в Берешит раба (6:6).

Мир сгорит вместе с грешниками, потому что он грешен и зол. Но ведь сказано в Торе: «И увидел Б‑г все, что Он создал, и вот, хорошо весьма». Откуда же зло, если все «хорошо весьма»? Этот вопрос задал древний Иов из глубины своего страдания. И Г‑сподь ответил ему: «Давал ли ты в жизни своей приказания утру и указывал ли заре место ее?» (Иов, 38:12). А рабби Танхума привел стих из пророка Йешаяу (45:7): «Я образую свет и творю тьму, устанавливаю мир и творю зло; Я, Г‑сподь, делаю все это». Понятно, что мир (шалом) — от Г‑спода! Но не­ужели и зло от Г‑спода, и война от Г‑спода? И Он ли погубит нашу Землю в пожаре войны? Да не будет так! Сказал рабби Эльазар: «Святой, благословен Он, имя Свое никогда не связывает со злом, но только с добром». Поэтому сказано в Торе (Берешит, 1:5): «И назвал Б‑г свет днем, а тьму ночью», а не сказано «И назвал Б‑г свет днем, и назвал Б‑г тьму ночью». Тьме и ночи имя Б‑жие чуждо! (Берешит раба, 3:6). И все же слова пророка тяжелы для уст. Поэтому мы исправляем их, когда читаем утреннее благословение. У пророка Г‑сподь говорит о Себе: «Творю зло», — а мы произносим: «Творю все». «Потому что надо выражаться вежливо!» — замечает Талмуд (Брахот, 11а‑б).

Ведь сказал рабби Акива: «Все, что ни делает Милосердный, к добру делает!» Как‑то раз рабби Акива пус­тился в путь, добрался до города и не нашел там места в гостинице. Сказал: «Все, что ни делает Милосердный, к добру делает!» Заночевал в поле. И были у него петух, осел и лампада. Ветер погасил лампаду, лиса съела петуха, лев съел осла. Сказал рабби Акива: «Все, что ни делает Милосердный, к добру делает!» В ту же ночь при­шли легионеры и всех в городе забрали в плен. Cказал им рабби Акива: «Разве не говорил я вам: “Все, что ни делает Милосердный, к добру делает”!» (Брахот, 60б‑61а).

К кому обращены эти слова — к жителям несчастного города, к легионерам или к ученикам рабби? Мы не знаем. Этот город — наш мир, которому суждено погибнуть. Но праведники, не нашедшие в нем места и заночевавшие в поле, — они спасутся и войдут в Будущий мир навечно. Нам тоскливо и мутно, ведь мы не принадлежим к праведникам. Под музыку Вагнера, самую прекрасную в мире, мы смотрим фильм Ларса фон Триера «Меланхолия». Мы знаем, чем все закончится. Земля столкнется с планетой, имя которой — Меланхолия, и погибнет. В волшебной пещере не спасутся две женщины и ребенок. Мир погибнет, потому что он — зло; так говорит героиня фильма, имя которой Ларс взял из романа маркиза де Сада. И только одна надежда ободряет зрителя. Ларс фон Триер следовал фильму Тарковского «Жертвоприношение». Там сюжет ближе к политической реальности — мир гибнет в ядерной войне. Но главный герой молится Б‑гу, совершает поступок, и Б‑г возвращает все на свои места — как было до начала войны. В счастливом конце, в хеппи‑энде героя увозят в сумасшедший дом. Так что и мы, возможно, избежим катастрофы, попав в сумасшедший дом, а мир устоит в своем рутинном несовершенстве.

КОММЕНТАРИИ
Поделиться

Как зародилась самая древняя ненависть на свете. Недельная глава «Вайеце»

В масштабе Ближнего Востока Израиль представляет собой меньшинство, преуспевание которого бросается в глаза. Меньшинство, поскольку страна это крохотная. Она преуспевает, и это сразу заметно. Малюсенькая страна, у которой почти нет природных ресурсов, каким‑то образом затмила соседей. Это породило зависть, переходящую в ярость, которая, в свою очередь, переросла в ненависть. А началось все еще с Лавана...

«Эту страну ты увидишь издали»: Хаим Вейцман в мае 1948 года

Вейцман, по‑прежнему лежа пластом, продиктовал Риве письмо без единой заминки, без единой поправки, как если бы текст вызрел в его голове давным‑давно. То было лаконичное обращение к мужчинам и женщинам, которые в тот миг в Тель‑Авиве пересекали финишную черту долгой эстафеты еврейской истории и куда более короткого, но многотрудного состязания, выпавшего на долю сионизма. Вейцман напомнил о двух тысячах лет, проведенных еврейским народом в изгнании, похвалил будущее временное правительство и вызвался быть ему полезным...

Первый президент

В новейшей еврейской истории фигура Хаима Вейцмана занимает особое место. Он принадлежит к тем немногочисленным политикам, которые изменили ход истории. Вполне вероятно, что без Вейцмана еврейская история в ХХ столетии стала бы совсем иной. Созданию еврейского государства Вейцман посвятил всю свою жизнь. Рожденный в местечке, затерянном на просторах Российской империи, Вейцман добился известности и международного признания как ученый и как лидер еврейского национально‑освободительного движения. Во многом именно Вейцману Израиль обязан тем, что он есть на карте мира