Университет: Литургика,

Коль нидрей

Арье Ольман 3 октября 2014
Поделиться

наш кантор перед йом кипуром

всё голосистей и бодрей

и коль его уже гораздо

нидрей

Народное

 

«Все обеты (коль нидрей), и запреты, и клятвы, и посвящения, и обещания, и зароки, и любые их аналоги, которыми мы поклялись или которые мы взяли на себя с предыдущего Дня Искупления до сего Дня Искупления и с этого Дня Искупления до будущего Дня Искупления, каковой настанет нам на благо, — во всех них мы раскаиваемся. Все они да будут разрешены, отменены, остановлены, аннулированы и недействительны, не будут иметь силы и не будут существовать. Наши обеты больше не обеты, наши запреты уже не запреты, а наши клятвы больше не клятвы».

С этого заявления начинается самый главный день еврейского календаря — Йом Кипур, День Искупления. Но позвольте: почему же день исповеди и прощения грехов начинают с отмены обетов? И много ли мы даем обетов, чтобы их нужно было ежегодно торжественно отменять? А как можно отменить задним числом уже данный обет? И наконец, если евреи ежегодно отменяют свои клятвы, как их клятвам вообще можно верить?

*  *  *

Еврейские мудрецы понимали, что публичная отмена обетов чревата потерей доверия окружающих ко всему еврейскому народу и легкомысленным отношением самих евреев к обетам. Впервые декларация «Коль нидрей», написанная на арамейском языке, упоминается в респонсах вавилонских гаонов в начале VIII века, а затем в молитвеннике рава Амрама Гаона (IX век) — причем упоминается и тут же запрещается! Запрет, однако, не удержался. Саадья Гаон и Раши тоже принимали эту молитву с оговорками. Рабби Ицхак бен Шешет и рабби Давид бен Зимра писали об отмене этого обычая в некоторых общинах, рабби Менахем Меири призывал отменить его совсем, а Риф и Рамбам вообще его не упоминали.

Коль нидрей. Вормсский махзор. Конец XIII века. Национальная библиотека Израиля

Коль нидрей. Вормсский махзор. Конец XIII века. Национальная библиотека Израиля

Выкрест Николай Донин раскритиковал этот текст на Парижском диспуте 1240 года, утверждая, что евреи, произнося его, освобождают себя от деловых обязательств по отношению к христианам, но рабби Йехиэль бен Йосеф смог отстоять его. Впоследствии нападки на «Коль нидрей» повторили европейские ученые Й. Буксторф, Й. А. Эйзенменгер и Й. К. Вагензейл. Чтобы избежать недоразумения, алахические авторитеты [footnote text=’Тосафот, рабейну Нисим и Рош к Недарим, 23б; Шульхан арух, Йоре деа, 211:4.’]подчеркивали[/footnote], что «Коль нидрей» отменяет только зароки, касающиеся личных дел человека: «Я буду ежедневно делать зарядку», «Я буду каждый день читать псалмы», «Я никогда не буду злословить», а рабби Йосеф из Трани указывал, что эта отмена действительна только в случае непреднамеренного нарушения такого обета. Никакие клятвы, касающиеся отношений человека с другими людьми, «Коль нидрей» не отменяет. Поэтому те, кому какой‑либо еврей в чем‑либо поклялся, могут не беспокоиться. В молитвенниках, издававшихся в России, текст «Коль нидрей» сопровождался разъяснением, что это не относится к свидетельствам в суде.

Но обычай отменять личные обеты все же вызывает серьезные возражения. «Давши слово — держись, а не давши — крепись», или, как говорит книга Коелет: «Лучше обеты не давать, чем давать и не исполнять» (5:4). Да и сама Тора велит: «Если кто даст обет Г‑споду или поклянется клятвою, положив зарок на душу свою, то он не должен нарушать слова своего: все, как вышло из уст его, должен он сделать» (Бемидбар, 30:3). Действительно, отношение еврейской традиции к обетам неоднозначно. Тора разрешает обеты, их давали праотец Яаков (Берешит, 28:20), Ифтах (Шофтим, 11:30) и весь еврейский народ (Бемидбар, 21:2). Но законодательная часть Торы говорит об обетах в основном в контексте их отмены, прописывая право отца и мужа незамедлительно расторгать любые обеты и зароки, данные дочерью и женой (Бемидбар, 30:4‑16).

По аналогии с отменой обетов внутри семьи еврейский закон разработал процедуру расторжения обета мудрецами, этому посвящены талмудические трактаты «Недарим» и «Назир». Расторгнуть обеты может бейт дин — еврейский суд — из как минимум трех евреев или один авторитетный [footnote text=’Бехорот, 36б; Арбаа турим, Йоре деа, 228:1.’]мудрец[/footnote]. Для такого расторжения нужно найти «повод для раскаяния» — человек должен сказать: «Если бы я знал, что в результате обета случится то‑то, я бы не обещал». А зачем Тора и мудрецы преду­сматривают расторжение обетов? Лазейка эта предусмотрена мудрецами потому, что наказание свыше за нарушение обета очень велико. «Слово — не воробей, вылетит — не поймаешь», или, говоря словами Торы: «Если дашь обет Г‑споду, Б‑гу твоему, не замедли исполнить его, ибо Г‑сподь, Б‑г твой, взыщет его с тебя, и будет на тебе грех. Но если ты воздержишься от обета, то не будет на тебе греха. Изреченное устами твоими соблюдай и исполняй так, как обещал ты Г‑споду, Б‑гу твоему» (Дварим, 23:22‑24), или: «Не давай устам твоим вводить в грех плоть твою, и не говори перед ангелом: “Это — ошибка!” Зачем, чтобы гневался Б‑г из‑за слова твоего и губил дело рук твоих?» (Ко­елет, 5:5). Человек легкомыслен и может невзначай сказать такое, о чем будет всю жизнь жалеть, а ведь Б‑г сохраняет все. Кроме того, согласно алахе, троекратно повторенное действие имеет силу зарока: если ты трижды подряд помолился в синагоге Минху — всё, ты как будто обещал ходить на Минху ежедневно. Поэтому лучше бы обетов не было на свете, но если уж они есть — предусмотрим аварийный выход. И вот евреи отменяют свои зароки перед наступ­лением Дней трепета, дней суда, когда им всякое лыко встанет в строку и припомнится каждое слово. Основание для такого обычая — слова Талмуда: «Тот, кто хочет, чтобы все будущие обеты не имели силы, должен встать в Рош а‑Шана и сказать: Все обеты, которые я дам в будущем, отменяются» (Недарим, 23б).

Таким образом, основная процедура отмены обетов происходит не во время «Коль нидрей», а за десять дней до того, перед Рош а‑Шана. В сборниках покаянных молитв‑слихот находится текст, который читают молящиеся по окончании утренней молитвы в канун Новолетия. Они выражают раскаяние в личных зароках, данных за год, а другие присутствующие, образующие импровизированный бейт дин, говорят: «Все прощено тебе, все отпущено тебе, все расторгнуто у тебя». После этого беспокоиться уже не о чем. Но, во‑первых, не все ходят в синагоги и читают эту декларацию, а во‑вторых, нужно обезопасить себя и на будущее. Потому перед главным днем грозной декады евреи отменяют все будущие обеты, на весь будущий год: от чего бы я ни зарекся впредь, я заранее объявляю этот зарок недействительным, чтобы Б‑г меня не наказал за случайное нарушение. Так мы укрепляем себе и тыл, и фронт. Однако такая формулировка существовала не всегда: в начале ХI века Гай Гаон одобрил «Коль нидрей» как часть ритуала Дня Искупления, видя в ней коллективную отмену обетов «с прошлого Дня Искупления до нынешнего», тосафисты же (рабби Меир бен Шмуэль и рабейну Там) резонно возразили, что прошлые обеты так не отменяют (как мы видели выше), и исправили формулировку на «с этого Дня Искупления до будущего». Сефарды и итальянские евреи приняли формулировку гаонов, ашкеназы — тосафистов, а восточные евреи и йеменцы на всякий случай соединяют обе эти версии. Такой текст приведен и в современных махзорах нусаха сфарад.

Принято повторять «Коль нидрей» трижды, все громче и громче — для опоздавших, чтобы те, кто припозднился, не остались без отмены обетов. Даже те, кто не переступает порог синагоги весь год, стараются прийти на Йом Кипур — по крайней мере, на первую молитву, ну или хотя бы на начало службы, а именно в начале службы и читают эту декларацию. Поэтому народ и считает «Коль нидрей» сутью Йом Кипура — что, однако, не соответствует действительности. Потому же для нее написаны самые волнующие мелодии; жаль, что их невозможно передать словами. Лев Толстой назвал молитву «Коль нидрей» самой печальной и возвышенной мелодией из всех, что ему приходилось слышать.

 

Рассказывают, что однажды в синагоге великого теоретика и практика еврейской этики рабби Исраэля Салантера собирались начать «Коль нидрей» — но рабби все не было. Пошли искать его по всему местечку и наконец нашли — в каком‑то ветхом домике, где рабби качал детскую люльку! Видимо, мать ребенка ушла в синагогу на «Коль нидрей» и оставила присматривать за ним старшего брата, а тот не справился. Рабби Исраэль спокойно объяснил свое поведение: «Как я могу начать молиться Б‑гу в такой святой день, если еврейский ребенок плачет?»

КОММЕНТАРИИ
Поделиться

Как зародилась самая древняя ненависть на свете. Недельная глава «Вайеце»

В масштабе Ближнего Востока Израиль представляет собой меньшинство, преуспевание которого бросается в глаза. Меньшинство, поскольку страна это крохотная. Она преуспевает, и это сразу заметно. Малюсенькая страна, у которой почти нет природных ресурсов, каким‑то образом затмила соседей. Это породило зависть, переходящую в ярость, которая, в свою очередь, переросла в ненависть. А началось все еще с Лавана...

«Эту страну ты увидишь издали»: Хаим Вейцман в мае 1948 года

Вейцман, по‑прежнему лежа пластом, продиктовал Риве письмо без единой заминки, без единой поправки, как если бы текст вызрел в его голове давным‑давно. То было лаконичное обращение к мужчинам и женщинам, которые в тот миг в Тель‑Авиве пересекали финишную черту долгой эстафеты еврейской истории и куда более короткого, но многотрудного состязания, выпавшего на долю сионизма. Вейцман напомнил о двух тысячах лет, проведенных еврейским народом в изгнании, похвалил будущее временное правительство и вызвался быть ему полезным...

Первый президент

В новейшей еврейской истории фигура Хаима Вейцмана занимает особое место. Он принадлежит к тем немногочисленным политикам, которые изменили ход истории. Вполне вероятно, что без Вейцмана еврейская история в ХХ столетии стала бы совсем иной. Созданию еврейского государства Вейцман посвятил всю свою жизнь. Рожденный в местечке, затерянном на просторах Российской империи, Вейцман добился известности и международного признания как ученый и как лидер еврейского национально‑освободительного движения. Во многом именно Вейцману Израиль обязан тем, что он есть на карте мира